The Financial Times, Великобритания
Во французской предвыборной кампании вопросы внешней политики — не на первом месте, но когда они поднимаются, то обычно затрагивают тему России. В 1981 году Валери Жискар д’Эстену (Valéry Giscard d’Estaing), сделавшему попытку баллотироваться на второй срок и потерпевшему неудачу, серьезно повредили обвинения в том, что он был «маленьким телеграфистом Брежнева»: он встретился с советским коллегой в то время, когда Красная армия оккупировала Афганистан. А в 2007 году Николя Саркози получил политическое преимущество, осудив чеченские войны президента России Владимира Путина.
Как видно из этих примеров, французские избиратели не слишком дружественно настроены по отношению к России. На прошлой неделе авторитетная организация исследования общественного мнения заявила, что 61% респондентов одобряют продление экономических санкций против России в связи с аннексией части Украины, и лишь четверть поддерживают идею выхода Франции из НАТО. Теперь в центре дебатов оказались русофильские взгляды ведущего кандидата от партии консерваторов Франсуа Фийона, и неожиданные комплименты Владимира Путина в адрес Фийона 23 ноября только подлили масла в огонь. Путин считает Фийона «большим профессионалом» (совершенно справедливо).
В связи с этим возникают два разных вопроса. Поможет ли его помощь господину Фийону на выборах? И если да, то что это будет означать для французской дипломатии?
В конечном счете, предвыборные заявления Фийона будут играть в его пользу до тех пор, пока их тон соответствует его общей репутации «надежного партнера». В первом туре президентских выборов в следующем апреле он в целом сможет рассчитывать на правоцентристов, но также захочет перетянуть к себе максимальное количество голосов «Национального фронта» и подрезать крылья лидеру партии Марин Ле Пен. А эти избиратели по больше части одобряют Путина.
Насчет потенциальной дипломатической и стратегической позиции Франции есть как хорошие, так и плохие новости. Плохая новость в том, что в вопросе о Путине Фийон не просто оппортунист. Он придерживался этого курса много лет, еще задолго до того, как получил возможность баллотироваться на пост президента. Связи Путина и Фийона стали особенно тесными, когда оба были премьер-министрами, а Медведев — президентом России. И это не чистый продукт прагматичной политики в Сирии в результате неспособности Барака Обамы пойти до конца и осуществить угрозу силового вмешательства, которая и открыла путь для дипломатического и военного вторжения России.
Тогда Фийон осудил предполагаемые американо-французские бомбардировки, причем заявил об этом в России, где вместе с Путиным был гостем на встрече дискуссионного клуба «Валдай», где собираются высокопоставленные чиновники и стратеги. Париж был шокирован: для французского политика осуждать внешнюю политику собственной страны на конференции за рубежом — это крайне неожиданно и, безусловно, дурной тон. Другими словами, Фийон твердо верит в то, о чем говорит, и его нелегко будет переубедить: политика осуждения имеет свои недостатки.
А хорошая новость состоит в том, что у Фийона имеется присущее серьезным политикам с голлистским мировоззрением чувство приоритетов. Тесные связи с Советским Союзом и Россией — это часть идеологического каркаса. Но очевидно, что в их видении внешней политики будущее франко-германских отношений имеет приоритет над сближением с Россией. Пока Германия придерживается санкций, Франция вряд ли станет протестовать. Сигнал к снятию санкций и прекращению западной поддержки Украины даст скорее Дональд Трамп в Вашингтоне, а не Франсуа Фийон в Париже, и в таком случае царящий ныне в Европе консенсус распадется, кто бы ни был французским президентом.
С тем же успехом, хотя и на более спекулятивной ноте, взгляды господина Фийона на Путина могут пасть жертвой другого мотива голлизма — неприемлемости российско-американских договоренностей за спиной Франции. Во Франции как ночной кошмар вспоминают Ялтинскую конференцию, где формирующиеся супердержавы поделили послевоенный мир, и ни один французский лидер не может забыть этот эпизод или смириться с ним.
Пропутинизм во Франции станет одной из первых жертв, если Ялта повторится в составе Трамп — Путин (или Трамп — Путин — Си Цзиньпин).
Франсуа Эйнсбур — специальный консультант Фонда стратегических исследований (Fondation pour la Recherche Stratégique).
Комментарии читателей:
Zhuge Liang 28.11.2016
«Хорошая тема, действительно интересно проследить, как Россия вмешивается в западную политику и, вероятно, поддерживает тех, кто лучше всех представляет ее интересы, финансово или иными способами. Ситуация во Франции уникальна, так как там есть два фаворита (Фийон/Ле Пен), которые оба кажутся настроенными пророссийски. На самом деле, Ле Пен близка только к более националистской или ультраправой части России, а вот у Фийона, кажется, действительно тесные отношения с Путиным. С точки зрения того, кто из них более выгоден для российской экономики, учитывая несуществующий план Ле Пен, я думаю, что Фийон — лучший выбор… В любом случае, единственное, что по-настоящему имеет значение, — это отношения Путина и Трампа. Это и будет определять его политику в отношении ЕС, Франции и Германии».
FrenchReader 28.11.2016
«Навешивать на Фийона пропутинский ярлык — это грубая карикатура. Фийон ясно и неоднократно давал понять, что не одобряет режим Путина. Что касается международных дел, то очевидно, что текущая стратегия Запада в отношении России провалилась. Гораздо прагматичнее было бы снова открыть канал переговоров с Москвой и Дамаском и найти выход из нынешнего тупика. И да, это означает, что пора перестать задирать Путина (который, кстати, до сих пор пользуется широкой поддержкой российского народа)».
Франсуа Эйсбур (Francois Heisbourg)
Фото: РИА Новости
