Оно короткое и сильно вас не утомит.
«Здесь ад. Русские не хотят уходить из Москвы. Они начали наступать. Каждый час приносит страшные для нас вести. Умоляю тебя, перестань мне писать о шёлке и резиновых ботиках, которые я обещал тебе привезти из Москвы. Пойми, я погибаю, я умру, я это чувствую».
Из письма рядового Фольгеймера, декабрь 1941-го.
Всего три строчки — но в них и отражение атмосферы безусловного, безнравственного и пока безнаказанного превосходства жителей одной страны над жителями других стран. И мировоззрение в тот период обманутого государственной пропагандой и лозунгами простого человека. И, наконец, его запоздалое, а поэтому бесполезное, без надежды на спасение, прозрение, с пониманием неуступчивости и неумолимого упорства русского характера.
И в этих же трех строчках — предчувствие неизбежного конца любого, кто всерьез собирается лезть в Россию со своим уставом. Тем более — тех, кто дошел до стен Москвы. Вникните в этот небольшой текст, господа, и постарайтесь сделать выводы, пока — на чужих ошибках и загубленных жизнях.
А это — спустя три с половиной года. Только уже стены немецкой столицы. И не среди ли этих несчастных немецких женщин и та самая жена рядового Фольгеймера, которой он в декабре 1941-го писал этот типовой крик души любого, оказавшегося под стенами русской столицы чужака с оружием? Ни шелка, ни резиновых ботиков, скорей всего, и детей нет, и любимый уже четвертый год лежит в чужой, недружелюбной для любителей халявы земле.
Впереди — одиночество.
Не кажется ли вам, господа, что вы, так же как и фашисты, гарантировавшие своим бравым солдатам легкую и безопасную прогулку в Россию за халявным шелком и резиновыми ботиками, обманываете своих солдат их полнейшей безопасностью во время короткой, до двадцати дней прогулки по просторам России? Где каждый дом, кочка или куст могут скрывать вставшего на защиту своего отечества партизана или вышедшего вам навстречу Сусанина. Не думаю, что разобравшись с пришельцами на своей земле, они остановятся перед океаном.
Дальше — или пустыня, или однополярный мир.
Напомнить об этой суровой для моей страны осени-зиме 1941 года заставили меня сегодняшняя русофобская истерия и разрастающаяся информационная война между Россией и западным миром.
Непредсказуемость этой информационной схватки с фальсификацией фактов и всевозрастающими возможностями малевать заданные постановочные картинки делает мир балансирующим между миром и третьей мировой.
И все это происходит при катастрофически снижающемся уровне образованности населения, отчего судьбы огромного количества людей становятся зависимыми от решений отдельных, зачастую далеко непорядочных личностей.
