Фундаментальное противоречие, лежащее в основании большинства современных проблем мировой экономики – это противоречие, связанное с ростом производительности труда.
Состоит оно вот в чём: при росте производительности труда нужно всё меньше людей, чтобы произвести достаточное для удовлетворения всех природных потребностей населения количество товаров. Но в рамках рыночной/капиталистической/либеральной/монетаристской экономики это неизбежно приводит к тому, что растёт безработица. То есть количество людей, которые нуждаются в товарах, но не могут на них заработать.
Количество безработных «лишних» людей растёт лавинообразно, в результате чего рост производительности труда приводит к росту социального расслоения и, как ни парадоксально на первый взгляд, к росту числа бедных (как, в свое время, законы об огораживании привели к появлению в Англии огромного количества «лишних» людей).
Говоря языком «Экономикс», спрос есть, но нет достаточного обеспеченного спроса.
Причём в этой системе нет состояния равновесия. Каждый цикл приводит к тому, что произведённое количество товаров недостаточно для всеобщего потребления, но избыточно для той части населения, которая способна его купить.
Поэтому производство снова и снова сокращается, рабочие снова и снова увольняются. Количество безработных растёт, величина обеспеченного спроса падает.
В этой логике, кстати, произошёл и крах украинской «евроинтеграции». ЕС рассматривал Украину исключительно как рынок сбыта для европейских товаров, не задумываясь, откуда у украинцев будут браться средства для их покупки (и не создавая условий для подобных заработков). В результате, после закономерного обрушения украинской экономики в связи с разрывом производственных и экономических связей с Россией оказалось, что обеспеченного покупательной способностью населения рынка для европейских товаров на Украине нет. После чего чиновники Евросоюза мгновенно потеряли к Украине интерес, как к объекту, на котором невозможно заработать.
Но вернёмся к проблеме «перепроизводства» или, вернее, проблеме недостаточного обеспеченного спроса.
Все «рыночные» экономические школы и теории пытаются решить эту фундаментальную проблему путём стимулирования потребления. Через потребительские кредиты с одной стороны и формирование «хомо потреблякус» с другой.
Хомо потреблякус – это жирное существо в стразах и с молескином, которое при этом ходит в спортзал и пьёт смузи, потому что это модно, одной рукой ковыряясь в новом айфончике и карауля ночью перед входом в супермаркет перед выходом каждой новой игровой приставки или «чёрной пятницей» (главная американская распродажа года). Но это существо не способно к производительному труду, поэтому может потреблять только в кредит, а кредиты ему в определённый момент перестают выдавать, потому что оно не способно их погасить. Всё, тупик.
Количество занятых в производстве закредитованных потребителей (того самого «среднего класса») с каждой итерацией сокращается. Поэтому все социологи в один голос утверждают о стремительном сокращении среднего класса повсеместно и в мировых масштабах.
Welfare, кстати, не работает. Потому что он только порождает класс живущих на «социалку» паразитов, не хотящих и не способных работать, и повышающих нагрузку на рабочий (или, вернее, производящий) класс.
Точно также не работают попытки раздуть сферу услуг – это тоже только снижает общий КПД системы, поскольку работают больше, а производят и потребляют товаров столько же (или в конечном итоге даже меньше, поскольку часть их расходуется на обеспечение услуг).
Капиталистическая экономика, об «эффективности» которой нам десятилетия поют либеральные пропагандисты, на деле оказывается чрезвычайно малоэффективным монстром, с низкой производительностью и огромным количеством нищих «лишних» людей.
На этом фоне очень показательны тексты ультраправых нацистов (типа пропагандиста украинской хунты Петра Шуклинова, но и в российской либеральной среде таких полно), которые призывают отказаться от солидарных пенсий и, фактически, убивать пенсионеров. Впрочем, не только пенсионеров, но все категории людей, попадающих в разряд «лишних». Это прекрасно показано в американском фильме-антиутопии «Ночь чистки» (Purge Night), где в США устанавливается ультраправая диктатура, при которой богатые безнаказанно убивают бедных.
Мы находимся в ситуации, когда и средства производства, и товары, и деньги, на которые можно купить эти товары, сосредоточены в руках сверхмалого количества сверхбогатых людей. А поскольку сами себе они ничего не могут продать, а потребление их полностью закрыто (даже в самых «элитных» и извращённых формах), то драйверам для роста производства возникнуть неоткуда, и мировая экономика предсказуемо стагнирует.
Я тут вообще никаких велосипедов не изобретаю, всё это прекрасно предсказал и описал товарищ Карл Маркс в своём «Капитале» больше ста лет назад.
И с тех пор всё развивается строго по описанным им закономерностям. В том числе и последовательное снижение нормы прибыли в производстве, поскольку рынки насыщены и перенасыщены товарами, а обеспеченный спрос падает и падает. Этим и объясняется виртуализация современной мировой экономики, когда капитал бежит из реального сектора на фондовые биржи, где виртуально рисуются сверхприбыли, не имеющие никакой реальной связи с физическими товарами/благами.
В рамках либеральной/рыночной парадигмы это уравнение не имеет решений. Если вы хотите попробовать доказать мне обратное – вперёд. Я люблю наблюдать за чужими жалкими потугами.
Советская экономика, вооружённая марксистской наукой, решала это противоречие другим путём – сокращением продолжительности рабочего дня при обеспечении всеобщей занятости.
Таким образом, спрос не сокращался (поскольку все получали зарплаты, безработных «лишних» людей просто не было), зато люди получали больше свободного времени. То есть ОСВОБОЖДАЛИСЬ в истинном, марксистском понимании (получая не абстрактные «права», а реальные возможности).
Второй аспект советского решения проблемы потребления – это повышение надёжности производимых товаров. Они служат дольше, нужно реже покупать новые. В результате ВВП формально получался ниже, зато реальное благосостояние граждан было выше (нужно меньше тратить на такой же объём потребляемых благ).
Но ни первое, ни второе не выгодно в рыночном (хрематистическом) смысле. Это противоречие описал ещё Аристотель, когда противопоставлял «экономику» (науку о ведении хозяйства) «хрематистике» (науке о получении прибыли). За две с лишним тысячи лет никто за пределы аристотелевой логики выбраться так и не сумел. А так называемые либеральные «экономисты» или не знают о трудах Аристотеля, или делают вид, что не знают.
Либерально-рыночная система выгодна (для узкой прослойки «элитных» паразитариев), но не эффективна и не равновесна. Советская система «не выгодна», зато эффективна и сбалансирована.
Нынешний кризис мировой экономической системы не разрешим в рамках существующей модели распределения благ. На смену ей должна прийти более равномерная, более справедливая, более свободная (в марксистском понимании этого термина) система.
И есть два пути изменений – через осознание и реформирование (эволюционный) или через потрясения и конфликты (революционный). Изменения неизбежны, как и победа коммунизма. Вы можете только выбрать путь – легкий или болезненный, таблетки или хирургия – но не результат.
