Политика России на Ближнем Востоке объясняется ее желанием вернуть себе статус сверхдержавы, считает обозреватель Times Майкл Бёрли. По его словам, страна плохо перенесла скоротечный распад СССР и свернула на путь авторитаризма. Не последнюю роль в этом сыграл высокомерный Запад, который не смог убедить Москву в правильности либерального курса.
На этой неделе на выступлении в палате общин министру иностранных дел Великобритании Борису Джонсону выпала возможность продемонстрировать свою серьезность. Впечатленные телекартинками о страданиях в Алеппо депутаты выстроились в очередь, чтобы заявить: в Сирии нужно что-то предпринять, пишет обозреватель Times Майкл Бёрли.
В парламенте приводились избитые аналогии с испанской Герникой, которую бомбили нацисты. Отставной полковник, а ныне рядовой представитель консерваторов Том Тагендхат потребовал, чтобы британские корабли в регионе начали сбивать ракетами сирийские и российские самолеты.
В ответ Джонсон верно заметил, что введение бесполетной зоны может привести к мировому конфликту. Но вскоре этот налет серьезности исчез, и министр показал собственную неопытность, призвав устроить акцию протеста у российского посольства.
«Неужели он забыл о том, как сотрудников британского посольства в Москве донимала отмороженная лига молодежи Владимира Путина? – риторически интересуется Бёрли. – И раз уж на прошлой неделе друзья консерваторов, саудовцы, безжалостно убили 150 йеменцев, посещавших похороны, возможно, ему стоило призвать к демонстрациям и у их посольства?»
На взгляд публициста, при Путине в России наступили темные времена. Его «зарубежные авантюры» продолжают пользоваться популярностью среди населения. Ведь потери страны в Сирии невысоки, а сама война подается на государственных телеканалах словно «компьютерная игра».
С учетом огромных запасов нефти и природного газа России, на Ближнем Востоке ею руководят не экономические соображения. Страна хочет, чтобы ее вновь воспринимали серьезно, в качестве сверхдержавы. «Но вместо того чтобы поспешно и пренебрежительно отзываться о Путине как о неисправимом тиране, мы должны признать тот факт, что во многом он является нашим детищем», – рассуждает Бёрли.
Потеря империи, которая для Великобритании с Францией стала грязным и затянутым процессом, продолжалась полвека. Россия же утратила свой имперский статус буквально за ночь вместе с распадом Советского Союза в 1991 году.
По мнению автора статьи, Великобритании потребовались десятки лет, чтобы войти в роль «поставщика либеральных ценностей для остального человечества» (за исключением Бахрейна, Катара, Саудовской Аравии или Йемена). Россия нашла свою роль гораздо быстрее, но у той оказалась авторитарная основа.
Крах советской системы стал невероятным шоком для ее «верных последователей». Одним из них оказался майор Владимир Путин, служивший в это время в Дрездене. Столкнувшись с обозленной толпой, он позвонил в штаб-квартиру комитета, но так и не дождался ответа из Москвы. Позже, «вспоминая эти события», российский президент назовет распад СССР величайшей геополитической катастрофой XX века.
В результате последовавшего экономического хаоса Россия превратилась в страну, в которой господствовала «культура казино»: ее разоряли как местные бандиты, так и иностранные стервятники. «У Запада была великолепная возможность внушить испытывающему трудности государству, что верховенство права и свободная торговля принесут ему пользу, но он все испортил, высокомерно полагая, что русские сами дойдут до этой мысли», – полагает автор статьи.
Перед лицом растущей нестабильности Путин предпочел либеральным реформам Бориса Ельцина коктейль из морального консерватизма, православия и военной мощи. Это вызвало отклик в душе простых россиян, сытых по горло западным высокомерием. После того как демонстрация односторонней силы в Афганистане и Ираке обернулась для США провалом, российскому президенту удалось сыграть на мнении сограждан, что либеральному и загнивающему Западу исламская угроза не по плечу, отмечает Майкл Бёрли.
