Atlantico: Хотя заголовки западных газет пестрят новостями о войне с Исламским государством (террористической организацией, запрещенной в России, — прим. ИноСМИ), Пентагон в первую очередь беспокоится насчет российской и китайской угрозы. Как пишет The Washington Post, Министерство обороны США размышляет об эскалации в мире, которая могла бы поставить под сомнение однозначное военное превосходство Америки. К каким последствиям могли бы привести изменения в расстановке сил военных держав? И что означало бы окончание доминирующего положения США в нынешней игре альянсов?
Александр Дель Валль: Монтескье и де Токвиль прекрасно описали ситуацию, когда сказали, что на политическом уровне только власть может остановить власть. Когда ее слишком много, возникает естественное желание ей злоупотребить. Так было с Америкой в период, когда она оставалась единственной сверхдержавой с 1990-х годов до середины 2000-х годов. Нельзя не отметить нанесенный такой политикой ущерб, от Ирака и Афганистана до Ливии и бывшей Югославии. Своими вмешательствами американцы дестабилизировали целые регионы, сместили режимы, которые были единственным заслоном от радикального исламизма (вроде Ирака Саддама Хусейна), открыли ящик Пандоры микронационализмов, как в бывшей Югославии…. В том плане, что такое доминирование США создало больше проблем, чем решило, а также обострило новую асимметричную угрозу исламизма, перебалансировка сил принесла бы только пользу.
Как бы то ни было, опасаться этого или надеяться на это еще слишком рано: военно-техническое превосходство американцев таково, что китайской армии предстоит наверстывать поистине колоссальный разрыв. Россия занимает лидирующие позиции в ядерной, ракетной и противоракетной областях, но превосходство США таково, что перебалансировка означала бы в первую очередь формирование противовеса, возможность сказать «нет» Америке, а не победить ее. Не стоит забывать, что оборонный бюджет США равняется трети всего российского ВВП и превосходит 14 следующих за Америкой в этом списке стран вместе взятых. Американские военные расходы составляют от 600 до 650 миллиардов долларов в год или 1,8 миллиарда в день, что превышает 4% ВВП страны. Все остальные отстают, причем очень серьезно: Китай — 145 миллиардов, Саудовская Аравия — 81, Россия — 66, Индия — 48, Великобритания — 56,2, Франция — 46 и т.д.
Тем не менее, баланс сил несколько меняется под действием «антигегемонистской» коалиции, если перефразировать Збигнева Бжезинского. Как мне кажется, это может подтолкнуть США к тому, чтобы принять более многополярный мир, то есть вести себя разумнее. Некоторые стратеги вроде Киссинджера и даже Бжезинского и Коэна выступали с критикой американского интервенционизма за последние десятилетия, который был неразумным и контрпродуктивным, источником дисбаланса и беспрецедентной ненависти к США и всему Западу. Такие политики как Берни Сандерс и Дональд Трамп выражают еще больше недовольства вмешательствами. Таким образом, некоторые американские стратеги и политики осознали, что нужно позволить другим самим решать, как им жить, а также покончить с «высокомерием» и вмешательством. Об этом говорил еще Сэмюэл Хантингтон, которого на Западе критиковали все, кому не лень, даже не читав его и не осознавая, что он был против интервенционизма и войн.
Вызов России и Китая мощи Америки в некоторых регионах мира может повлечь за собой два последствия. Во-первых, подтолкнуть США к дальнейшему развитию оборонных технологий, что подтверждают последние решения Пентагона и новая доктрина по сохранению военного и технологического преимущества над российским и китайским соперниками в долгосрочной перспективе. Задача в том, чтобы достичь нового уровня стратегического преимущества, который пока что выглядит, как научная фантастика, но вполне осуществим в среднесрочной перспективе. Основные моменты — это разработка искусственного интеллекта и роботов, систем помощи солдатам в принятии решений, новых систем постановки помех в связи и визуализации поля боя, новых беспилотных подлодок и дронов последнего поколения. Цель в том, чтобы обеспечить сдерживание врага не ядерными силами, а с помощью превосходства в обычных.
Натовские стратеги, будь-то англосаксы, поляки или прибалты, испытывают жизненную потребность в российской угрозе и думают лишь о том, как окружить Россию, отрезать ее от Запада, хотя настоящую опасность для наших ослабленных в демографическом плане демократий представляет неоимпериалистический исламизм (об этом я говорю уже не первый год). Им можно противопоставить «панзападный» или «альтерзападный» альянс, который должен быть нацелен на борьбу с исламистским тоталитаризмом и последующее сдерживание Китая (однажды он, безусловно, станет гегемоном в некоторых регионах мира и, как мне кажется, является ложным другом России в среднесрочной и долгосрочной перспективе). Сегодня же американцы поступают с точностью до наоборот и делают все, чтобы отрезать Западную Европу от России и тем самым сохранить мировое господство. Я считаю это большой ошибкой, потому что Китай является историческим врагом России, а обхаживаемые Вашингтоном монархии Персидского залива — наши ложные друзья и истинные враги, потому что они покровительствуют джихадистам и пустившемуся на завоевание Запада исламизму. В интересах Европы объединиться с Россией, а не пытаться сдерживать ее и не толкать ее в объятья Китая.
Сириль Бре: Наверстывание Китаем и Россией военного отставания от США — все еще весьма отдаленная гипотеза. Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить выделяемую на военные нужды долю ВВП каждый страны, а также абсолютные цифры. Здесь США наголову опережают потенциальных оппонентов. Помимо финансового вопроса не стоит сбрасывать со счетов и полученное США за последние годы технологическое преимущество. Наконец, следует рассмотреть географический фактор: в настоящий момент США — единственная держава, которая в состоянии действовать в любых театрах операций. По всем этим причинам пока еще никто не в силах бросить вызов военному господству США.
Как бы то ни было, если в долгосрочной перспективе Китай и Россия наверстают военное отставание от США, это будет означать перемены в системе коллективной безопасности, в первую очередь в Европе и Азии. Опорой системы коллективной безопасности Европы сейчас служит место США в НАТО с точки зрения, как их возможностей, так и доктрины. Ослабление военного превосходства Америки потребовало бы от европейцев (Франции, России, Великобритании, Германии) дополнительных усилий в плане сотрудничества и определения общей доктрины безопасности Европы, которая пока что решается НАТО и США.
Касательно перемен в системе коллективной безопасности в Азии, это, по всей видимости, подразумевало бы изменение расстановки сил в пользу Китая в Юго-Восточной и Северной Азии. В таком случае для Китая приоритетной задачей стало бы формирование альянсов с его нынешними соперниками (Вьетнам, Южная Корея, Япония). Обеспечение стабильности потребовало бы нового регионального сотрудничества с упором на Пекин.
— Если верить Zeit Online, Германия намеревается восстановить обязательную военную службу в проекте гражданской обороны, а министры обороны и иностранных дел Италии выступили в августе с предложением об «оборонном Шенгене». В условиях нового соотношения сил Европе придется самой обеспечивать свою оборону?Сириль Бре:
Касательно недавних перемен в немецкой оборонной доктрине (речь идет как о восстановлении обязательной военной службы, так и собственно самой новой доктрине, которую составила и обнародовала в середине июля министр Урсула фон дер Ляйен), мы видим скорее попытку наверстать упущенное, чем настоящую оборонную инициативу.Вооруженные силы Германии переживают упадок, как в количественном, так и в качественном плане. Поэтому все принятые инициативы не нацелены на то, чтобы сделать Германию значимым игроком в системе европейской безопасности. Пока что Германия не в состоянии дать Европе даже относительную стратегическую автономию.
Насчет «оборонного Шенгена» итальянских министров, речь идет об очередной инкарнации европейской оборонной системы. Крупнейшие оборонные игроки на континенте, Великобритания и Франция, сегодня и так уже чрезмерно задействуют имеющиеся у них возможности или же сокращают их, в связи с чем автономность Европы в стратегическом плане — всего лишь пустое пожелание. Но если военное присутствие Америки в Европе пойдет на спад, ей придется все же озаботиться своей обороной. В любом случае, обеспечивать ее будет не вся Европа, а уже упомянутые традиционно сильнейшие державы при поддержке нескольких локальных держав вроде Швеции.
Александр Дель Валль: Оборона и стратегия привязаны к интересам. Если вашу безопасность обеспечивает кто-то другой, то вы, по сути, не защищены. Итальянская инициатива похвальна, но оборонная система может появиться в Европе лишь при сближении интересов разных столиц, которые преследуют собственные цели и не хотят отдавать последние прерогативы брюссельским союзным структурам. Именно поэтому Брюссель занимается водоснабжением, сырами и картинами, а не стратегическими вопросами. На это можно посетовать, но законы суверенитета и истории непреклонны.
Все нынешние договоры Евросоюза ссылаются на НАТО как на структуру обеспечения его безопасности. Однако с окончания холодной войны НАТО является в первую очередь инструментом американской гегемонии, а не защиты государств-членов ЕС в соответствии с их интересами. Альянс служит интересам США по сдерживанию и изоляции России. Почему бы не распустить НАТО и не создать из его европейской части независимую континентальную структуру с участием крупнейших европейских столиц? Но для этого потребовалось бы, чтобы европейцы были готовы расширить свои военные бюджеты и договориться об общей позиции. До этого еще далеко, потому что прибалты и поляки стремятся всячески противодействовать России, тогда как итальянцы, греки, киприоты, венгры и французы были бы не против сближения с ней. Сегодня каждая европейская столица смотрит в свою сторону: Германия нацелена прежде всего на Центральную и Восточную Европу, Франция и Италия рассматривают ситуацию одновременно через европейскую и африканскую призму, а Великобритания по-прежнему остается троянским конем США в Европе. Как объединить все это перед лицом общего врага? НАТО говорит, что это Россия. Я считаю, что это радикальный исламизм. Нужно сделать выбор, расставить приоритеты. Россия не угрожает нам в отличие от стран Персидского залива, Пакистана, Судана, Турции и транснациональных организаций вроде «Братьев-мусульман» и салафитов. Угроза носит асимметричный характер, а НАТО не в состоянии справиться с ней, потому что альянсу нужна угроза государственного масштаба для оправдания оборонного бюджета США и их доминирующего положения в Европе.
Нужно перестать считать Россию врагом, чтобы не быть на американской орбите. Европа и США должны остаться союзниками, но вести себя независимо. Как мне кажется, для этого нужна ось Париж-Берлин-Москва, о чем, кстати, говорил еще генерал де Голль.
Пока Европа видит в России врага, о какой независимой оборонной системе может идти речь? Пока европейская оборона (в которой всем заправляет НАТО) направлена против России, это неизбежно толкает нас в объятья США. К разногласиям европейских столиц стоит также добавить недостаточность европейских оборонных бюджетов, психологическую слабость и пост-тоталитарный комплекс европейских социальных государств, которые отказались от истории, уверовав, что войны — это удел «плохишей». Европа сможет вернуться в историю только в том случае, если справится со своей коллективной депрессией, победит демонов прошлого и вырвется из навязанного самой себе бессилия.
— В то же время администрация Обамы отметилась относительным отходом от международной политики. Каким образом эта «доктрина Обамы» может измениться с победой того или иного кандидата в президенты?
Александр Дель Валль: Если изберут Хиллари Клинтон, не думаю, что ее политика будет так уж отличаться от курса Обамы. Но не стоит забывать, что вокруг них находятся поддерживающие вмешательства советники-неоконсерваторы. Барак Обама пытался провести «перезагрузку» отношений с Россией, улучшить образ США в арабском мире.
Ему это не удалось, и он даже кардинально сменил мнение по поводу России. Он упустил возможность изменить НАТО и сформировать более здоровые отношения с Европой. На Ближнем Востоке этот отход был воспринят как отступление врагами-джихадистами. В Афганистане талибы возвращают свое, утверждая, что американские солдаты были обращены в бегство воинами джихада, как в прошлом и СССР. В Ираке вывод американских войск разрушил всю стратегию отличающегося завидным умом генерала Петреуса, который стремился направить суннитские племена против «Аль-Каиды» и зарождавшегося «Исламского государства». Такая безответственная политика Обамы в Ираке при отсутствии какой-либо дальнейшей поддержки означает, что он несет не меньшую вину за появление ДАИШ, чем Буш. Камель Дауд говорил, что война в Ираке — это отец ДАИШ, а Саудовская Аравия — его мать. Я бы сказал, что крестный отец — это Саудовская Аравия, отец — глупая война Буша, а мать — не менее глупая стратегия отхода без дальнейшей поддержки.
Безусловно, при избрании Трампа все может измениться намного больше, чем при Клинтон, которая голосовала за все войны США, от бывшей Югославии, до Ирака и Ливии. Трамп устраивает жуткие провокации, которые могут навести на мысль о его воинственном нраве, но на самом деле его внешнеполитическая программа направлена против вмешательств в той же мере, что и программа Сандерса. С традиционным республиканцем его роднит разве что определенная традиция изоляционизма. За мультикультуралистскими заявлениями Хиллари Клинтон на самом деле не скрывается особой человечности, ей ничуть не жалко принесенных в жертву жизней, и ей движет худшее морализаторство в традициях американской экспансии. Поэтому во внешней политике она бы проявила себя хуже, чем ее противник.
Сириль Бре: Самый воинственный из двух кандидатов вовсе не тот, на кого бы можно было подумать. Дональд Трамп произносит громкие заявления, в частности с первого выступления по внешней политике несколько месяцев тому назад. Общий и поверхностный характер его предложений означает, что он будет охотнее прислушиваться к мнению Конгресса и военных, потому что сам не обладает должной компетентностью в этой области. В то же время на счету Хиллари Клинтон целый ряд вмешательств. Она выступала в частности и за операцию в Сирии. Таким образом, она, скорее всего, отойдет от доктрины Обамы во внешней политике. А в Республиканской партии не стоит недооценивать влияние изоляционизма. Что касается заявлений Дональда Трампа по снижению государственных расходов и необходимости для союзников США самим взять на себя оборонные расходы, все это наводит на мысль, что его реальный подход будет куда более умеренным, чем его заявления.
Сейчас во всех оборонных экспертных группах принято отмечать, что администрация Обамы отступает повсюду. На самом же деле она активно действует на Ближнем Востоке и поддерживает европейских союзников, развертывает дополнительные силы НАТО в Прибалтике. То есть, такое отступление весьма относительное. Как напоминает Гийом Лаган, не стоит забывать, что администрация Обамы встала у руля после десятилетия интервенционизма, который истощил ресурсы американского государства.
