Русский язык – один из самых сложных. И это связано не только с лексикой и синтаксисом, но и с его историей. Даже для нас, носителей языка, до сих пор многое в родном языке неясно и загадочно.
Лингвисты не раз отмечали акрофонический принцип построения древнерусского алфавита и даже видели в нем скрытое «послание к славянам». У каждой из букв кириллицы есть свое название, и если прочесть эти названия в порядке алфавита, получится: «Азъ буки веде. Глаголъ добро есте. Живите зело, земля, и, иже како люди, мыслите нашъ онъ покои. Рцы слово твердо – укъ фърътъ херъ. Цы, черве, шта ъра юсъ яти». Один из вариантов перевода этого текста таков: “Я знаю буквы: письмо это достояние. Трудитесь усердно, земляне, как подобает разумным людям – постигайте мироздание! Несите слово убеждённо: знание – дар Божий! Дерзайте, вникайте, чтобы сущего свет постичь!».
Между патриотически настроенными жителями славянских стран давно идут споры: какой язык все же ближе к исконно славянскому? Откуда вообще пошли различия между говорами на территории Восточной Руси (т. е. нынешней центральной России), Южной (современной Украины) и Западной (ныне – Белоруссия)?
Дело в том, что в генезисе национальных языков этих стран участвовали разные элементы. На Руси, помимо славян, проживали финно-угорские племена, балты. Часто наведывались сюда кочевники из южных степей. Татаро-монгольские завоеватели не только грабили и разоряли Русь, но и оставили после себя немало языковых заимствований.
Шведы, немцы, поляки – европейские соседи, также обогащали русский язык новыми словами. То, что значительная часть нынешней Белоруссии исторически была под властью Польши, а Южная Русь постоянно подвергалась набегам кочевников, не могло не отразиться на местных языках. Как говорится, с кем поведешься.
Но не стоит слишком сильно расстраиваться. То, что наш язык сегодня так далек от своего прародителя – это не случайность и не результат масонского заговора, но результат кропотливой работы множества талантливых людей, которые создали русский литературный язык в том виде, в котором он существует сейчас. Если бы не вдохновленные ими реформы, не было бы у нас поэзии Пушкина, прозы Толстого, драматургии Чехова. Кто же создал тот язык, на котором мы говорим сегодня?
В XVIII веке к власти приходит Петр I. Он начинает преобразования во всех сферах жизни, не обходит вниманием и русский язык. Но его реформы касаются лишь внешней стороны, они не проникают в саму суть языка: его синтаксис, лексику, грамматику.
Петр I упрощает правописание, избавляясь от греческих букв пси, кси и омеги. Эти буквы не обозначали в русском языке никаких звуков и их потеря язык нисколько не обедняла. Петр попытался избавиться еще от ряда букв русского алфавита: «Земля», «Ижица», «Ферт», а также убрал надстрочные знаки, но под давлением духовенства эти буквы пришлось вернуть.
Алфавитная реформа облегчала жизнь не только школьникам петровской поры (букв-то приходилось учить меньше), но и типографиям, которым не надо было больше печатать лишние знаки, не произносившиеся при чтении.
Ломоносов об этом отозвался так: «При Петре Великом не одни бояре и боярыни, но и буквы сбросили с себя широкие шубы и нарядились в летние одежды».
Настоящая реформа происходит силами писателей и поэтов XVIII века: Тредиаковского, Ломоносова, Карамзина. Они создают русский литературный язык и «закрепляют успех» своими произведениями. До того русский язык, из-за постоянных контактов с Западной Европой, пребывал в хаотическом состоянии.
Просторечные формы соседствовали в нем с книжными, заимствованиями из немецкого, французского, латыни употреблялись наряду с русскими аналогами. Тредиаковский изменяет сам принцип русского стихосложения, перенимая и адаптируя европейскую силлабо-тоническую систему – основанную на регулярном чередовании ударных и неударных слогов.
Ломоносов все слова русского языка делит на три группы: к первой принадлежали редко употребляемые, особенно в разговорной речи, но понятные грамотным людям: «отверзаю», «взываю». Ко второй – слова, общие для русского и церковнославянского языка: «рука», «ныне», «почитаю». И к третьей группе он относил слова, аналогов которых нет в церковных книгах, то есть слова русские, не исконно славянские: «говорю», «ручей», «лишь».
Таким образом, Ломоносов выделяет три «штиля», каждый из которых употреблялся в определенных литературных жанрах: высокий штиль подходил для од и героических поэм, средним штилем писались драматические произведения, проза – в общем, все произведения, где нужно изобразить живую речь. Низкий штиль использовался в комедиях, сатире, эпиграммах.
Наконец, Карамзин обогащает русский язык неологизмами, он отказывается от церковнославянской лексики, синтаксис языка приближается в его произведениях к более «легкому» французскому. Именно Карамзину мы обязаны, например, появлением слов «влюбленность» или «тротуар».
Карамзин был одним из ярых «поклонников» буквы «ё», но он вовсе не был ее изобретателем. В 1783 году состоялось одно из первых заседаний Академии Русской словесности. Её учредителем была Екатерина Дашкова. Вместе с известнейшими литераторами своего времени: Державиным и Фонвизиным, княгиня обсуждала проект Славяно-российского словаря.
Для удобства Екатерина Романовна предложила заменить обозначение звука «io» на одну букву «ё». Нововведение было утверждено общим собранием академии, новаторскую идею Дашковой поддержал Державин, который стал использовать «ё» в своих произведениях. Именно он первым стал использовать новую букву в переписке, а также первым напечатал фамилию с «ё»: Потёмкинъ. В это же время Иван Дмитриев выпустил книгу «И мои безделки», отпечатав в ней все необходимые точки. И, наконец, широкое употребление она получила после того, как появилась в поэтическом сборнике Карамзина.
Были у новой буквы и противники. Министр просвещения Александр Шишков, как говорят, яростно пролистывал многочисленные тома своей библиотеки и собственноручно вымарывал две точки над буквой. Среди писателей тоже оказалось немало консерваторов. Марина Цветаева, например, принципиально писала через «о» слово «чорт», а Андрей Белый, по тем же соображениям, «жолтый».
В типографиях букву тоже недолюбливают, ведь из-за нее приходится расходовать лишнюю краску. В дореволюционных букварях её сослали в самый конец алфавита, в одну компанию с отмирающими «ижицей» и «фитой». А в наши дни её место – в самом углу клавиатуры. Но не везде к букве «ё» относятся с таким пренебрежением – в Ульяновске ей даже установлен памятник.
В знаменитом декрете Луначарского 1918 года об изменениях в русском языке нет упоминания о букве Ѵ («ижица»), которая была последней буквой в дореволюционном алфавите. К моменту реформы она встречалась крайне редко, и ее можно было найти в основном только в церковных текстах.
В гражданском же языке «ижица» фактически употреблялась только в слове «миро». В молчаливом отказе большевиков от «ижици» многие увидели знамение: Советская власть как бы отказывалась от одного из семи таинств – миропомазания, через которое православному подаются дары Святого Духа, призванные укрепить его в духовной жизни.
Любопытно, что незадокументированное удаление «ижицы», последней буквы в алфавите, и официальная ликвидации предпоследней – «фиты» сделали заключительной алфавитной буквой – «я». Интеллигенция увидела в этом еще одну злонамеренность новых властей, которые намеренно пожертвовали двумя буквами, чтобы поставить в конец литеру, выражающую человеческую личность, индивидуальность.
Практически весь XX век господствовала версия, что слова, которые мы называем матными, попали в русский язык от монголо-татар. Однако это заблуждение. Матерщина встречается уже в новгородских берестяных грамотах, датируемых XI веков: то есть задолго до рождения Чингисхана. Само понятие «мат» довольно позднее. На Руси испокон веков его называли «лая матерная». Изначально матерный язык включал в себя исключительно употребление слова «мать» в вульгарном, сексуальном контексте. Слова же, обозначающие детородные органы, которые мы сегодня относим к мату, не относились к «лае матерной».
Существует десяток версий функции мата. Одни ученые предполагают, что матерщина появилась на рубеже перехода общества от матриархата к патриархату и изначально означала властное утверждение мужчины, который, пройдя обряд совокупления с «матерью» рода, публично объявлял об этом соплеменникам. Есть также гипотеза, согласно которой «матерщина» имела магическую, защитную функцию и называлась «пёсьим языком». В славянской (и индоевропейской в целом) традиции собаки считалась животными «загробного» мира и служили богине смерти Морене.
Есть еще одно слово, которое несправедливо сегодня относят к матерщине. В целях самоцензуры, обозначим его «словом на букву «Б». Эта лексема спокойно существовала в стихии русского языка (его даже можно встретить в церковных текстах и официальных государственных грамотах), имея значения «блуд», «обман», «заблуждение», «ересь», «ошибка». В народе часто это слово применяли к распутным женщинам. Возможно, во времена Анны Иоанновны это слово стало употребляться с большей частотой и, вероятно, в последнем контексте, потому что именно эта императрица наложила на него запрет.
