«На войне хотелось музыки», - говорил старый скрипач, командир сапёрного взвода.
Среди грохота разрывающихся снарядов, лязга гусениц, треска автоматных очередей душа жаждала совсем иной музыки. Поэтому красноармейцы 481-го отдельного сапёрного батальона с радостью откликнулись на предложение лейтенанта Таненкова создать собственный струнный оркестр. Инструменты мастерили из того, что было. А потом так заиграли, так запели...
Командир саперного взвода Иван Исаевич Таненков прошел всю войну – от начала до конца, но в мирной жизни никогда о ней не говорил. А когда умер, семья обнаружила в потёртом чехле от скрипки его фронтовой архив. В нем - вырезки из старых, еще времен войны, газет, письма фронтовых друзей, их фотографии, письма самого Ивана Исаевича своим детям... Из этих пожелтевших листков и фотокарточек складывается удивительная мозаика фронтовой жизни. Между 41-м и 45-м. Так и написано на обложке серой самодельной папки, где хранится архив лейтенанта.
Партия для самодельной скрипки
«Дорогой Иван Исаевич! Привет и наилучшие пожелания. Пишет Саркисов Сергей Мирзоевич, бывший капитан по бывшей фронтовой службе из бывшего сапёрного батальона. Я давно собирался тебе писать и через тебя заиметь сведения о фронтовых товарищах. Представь себе, я много раз тебя во сне видел. И сейчас твое улыбающееся лицо передо мной, а в руках самодельная скрипка... ».
Музыкальные инструменты бойцы сапёрного батальона мастерили в короткие промежутки между боями. Тогда было жаркое время, но это не помешало решению организовать большой концерт самодеятельности. Командир сапёрного взвода Таненков предложил создать струнный оркестр, хотя играть было не на чем. Но мастера нашлись - сделали гитару, две мандолины и скрипку. С ней было сложнее всего. Струны пришлось поставить гитарные. Иван Таненков, подбирая волосы для смычка, лично ощупал все конские хвосты, а «вместо винтовой натяжки на смычке сконструировал новую – «сапёрную», на скобах». Канифоль заменил сосновой смолой, за которой ходил в лес. И инструмент заиграл. Струнный оркестр имел огромный успех. Музыканты выступали с таким жаром и столько души вкладывали в своё исполнение, что благодарные зрители не замечали несовершенства инструментов.
Но у самодельной скрипочки была своя, особая миссия. Она оживала в руках командира, когда бойцы его взвода возвращались с задания – уставшие, промокшие, суровые. Кто-то развешивал плащ-палатку на просушку, кто-то стелил постель. И тогда лейтенант брал в руки скрипку, прилежно и вдумчиво настраивал её, а потом вскидывал на плечо: «Споём?». Любили песню «Вот мчится тройка почтовая... » за то, что среди огня и грязи войны она рисовала картину русской реки, скованной льдом, по обеим берегам которой тянутся белые пушистые сугробы.
Об этом написано в нескольких заметках, вырезанных из газет. А среди них – лист «Сталинского знамени» за 30 декабря 1944 года, где целая страница посвящена взводу Таненкова.
На ней сверху его мелким и убористым почерком написано: «На память моим деткам Валеньке и Шурику от вашего папы Таненкова Ивана Исаевича. Эта страница вся посвящена нашей боевой семье».
Письма детям
В архиве командира саперного взвода – несколько писем детям. Он писал им на открытках. Дочери – убористым разборчивым почерком, сыну, который был младше сестры на четыре года, - красивыми печатными буквами. Он желал Валеньке хорошей учебы, здоровья и жалел, что она «не играет на маленькой балалаечке». «Если бы я был дома, ты бы давно играла на балалаечке, а, может быть, уже и на гитаре», - писал отец. Сыну он слал горячие боевые приветы и «крепко прижимал к своему сердцу». А одно из сохранившихся писем адресовано им обоим: «Всё друг другу прощайте, Валя и Шурик. Живите дружно, мирно, держитесь друг за друга... Не будьте гордыми, будьте ласковыми, называйте всех на Вы, будьте почтительными... »
Иван Исаевич писал домой часто, и с нетерпением ждал ответов. Об этом есть несколько строк в сохранившейся переписке. О многом говорит и его заметка в красноармейской газете об ульяновском почтальоне Серафиме Павловне Богаткиной, которую в каждом доме «ждут с нетерпением, встречают как дорогого гостя». «Она прислала нам на фронт, на самую передовую линию родную нам газету «Пролетарский путь». И эти четыре номера ходили у нас по рукам, потому что всем хотелось знать, чем живёт родной город», - писал в Иван Исаевич в «Сталинском знамени».
Из пожелтевших листков, собранных в старом архиве лейтенанта, вырастают образы мощные и яркие. Это и почтальон Богаткина, которая умела найти важные слова для тех, кто давно не получал писем с фронта или получил страшные вести. Это старший сержант Ведяшин, о подвигах которого комвзвода с такой гордостью написал его жене. Это старшина Цевелёв, который расчищал путь пехотинцам во время наступательных боёв и еще многие-многие. Но о себе Иван Исаевич почти ничего не писал даже самым близким людям. Вся его военная переписка наполнена пожеланиями добра, беспокойством о семье и надеждой на лучшую, мирную, жизнь.
На старом кладбище
Сняв военную форму, взводный не расстался со скрипкой, ни один праздник во дворе их небольшого дома на улице Шевченко не обходился без него и его боевой подруги. Правда, та самодельная скрипка осталась где-то на фронтовой дороге. «Когда бойцы в одном селе нашли оставленную кем-то скрипку и подарили её мне, положил я самодельную в футляр и оставил на дороге. Жалко было выбрасывать. Может быть, кто и подберет», - рассказал он корреспонденту «Ульяновской правды» в 1967 году. В этом же, 1967-м, Ивана Исаевича Таненкова не стало. Ему был только 61 год
- Он долго болел туберкулезом. Однажды на фронте трое суток пролежал в болоте, немцы вели такой обстрел, что и головы поднять не давали. Этот эпизод Иван Исаевич нам рассказал, чтобы объяснить, откуда взялась болезнь. А так о войне он ничего не говорил. Он вообще больше молчал, только играл - то на гармони, то на балалайке, то на скрипке, - говорит Валентина Наркисовна Таненкова. – А когда умер, мы случайно нашли старый чехол от скрипки, а там вот этот архив. Конечно, очень обрадовались.
Иван Исаевич похоронен на старом кладбище, что на улице Карла Маркса, недалеко от Воскресенской церкви. Шесть лет назад вандалы сорвали с памятника на его могиле фотографию, где он в военной форме. Родные поставили новый памятник, но вот ограда стала совсем плохой и поправить её Валентина Наркисовна, теперь уже вдова Александра Ивановича Таненкова (того самого «Шурика», которому комвзвода писал такие тёплые письма с фронта) не может, ей это просто не по силам. Возможно, история старого фронтового архива привлечет чье-то внимание к могиле солдата, который вернулся с войны живым, но оставил там годы, недожитые из-за неё в мирной жизни.
За доблестную службу лейтенант Таненков был награжден медалью «За отвагу» и двумя орденами Отечественной войны II степени.
Фото из семейного архива Таненковых.
