В современной российской политике «цветные революции» — одна из самых актуальных тем, которые держат общество в состоянии постоянного напряжения: именно они указаны в новой Стратегии национальной безопасности в качестве наиболее опасных угроз безопасности РФ.
Именно «цветная революция», получившая странное название «евромайдан», превратила в 2014 году в руины Украину — некогда процветающую страну, в которой ВВП прирастал на 4% в год; именно с «цветной революции» начались вооруженные конфликты в Ливии и Сирии.
В Бразилии «цветная революция» происходит прямо сейчас: эту технологию используют для того, чтобы отстранить президента Дилму Русеф, которая отказывается идти на поводу у США.
И сейчас российские и зарубежные центры либеральной демократии время от времени примеряют сценарий «цветной революции» к России, надеясь ввергнуть в это безумие страну, мужественно отстаивающую свой суверенитет и национальные интересы в условиях беспрецедентного внешнего давления со стороны западных «партнеров». Однако это у них вряд ли получится: мы сумеем себя защитить.
«Цветные революции» — это технологии организации государственных переворотов в условиях искусственно созданной политической нестабильности, в которых давление на власть осуществляется в форме политического шантажа, а инструментом шантажа выступает молодежное протестное движение, организованное по специальной схеме.
При этом единственной целью любой «цветной революции» является организация государственного переворота, выдаваемого за стихийные протестные явления и массовые акции гражданского неповиновения. Необходимым условием успешности «цветной революции» является обязательное наличие в стране политической нестабильности, способной перерасти в полноценный политический кризис.
Несмотря на то что «цветные революции» случаются в государствах, которые порой сильно различаются между собой и в геополитическом, и в социальном, и в экономическом плане, все они — «революции» — укладываются в одну и ту же схему, предполагающую организацию по шаблону молодежного протестного движения, преобразование его в политическую толпу и использование этой силы против действующей власти в качестве инструмента политического шантажа.
Это прямо указывает на то, что «цветные революции» в принципе не могут быть реализацией объективных надежд и стремлений большинства населения.
При этом у них есть свои особые отличительные черты: в «цветных революциях» воздействие на власть всегда осуществляется в особой форме — политического шантажа; основным инструментом воздействия на власть выступает молодежное протестное движение.
«Цветные революции» только внешне напоминают настоящие революционные движения: в отличие от революций настоящих, вызванных объективным развитием исторического процесса, «цветные революции» — это технологии, успешно маскирующиеся под стихийные процессы. Они отличаются почти театральным уровнем драматургии, который западные политологи старательно пытаются выдать за самопроизвольное и стихийное проявление воли народа, внезапно решившего вернуть себе право управлять собственной страной.
«Цветные революции» используют фактор военной силы только в случае крайней необходимости. Тем не менее нельзя не обратить внимания на тот факт, что современные «цветные революции» действительно создают условия и поводы для дальнейшей военной интервенции.
Модель, лежащая в основе «цветной революции», одна — это создание протестного движения, превращение его в политическую толпу и направление ее агрессии на действующую власть, чтобы таким образом заставить ее добровольно отказаться от управления страной. Такое давление на власть всегда происходит в форме шантажа, выдвижения ультиматумов под угрозой массовых погромов и, что бывает реже, физических расправ с инакомыслящими.
Если власть начинает сопротивляться, «цветная революция» переходит в фазу вооруженного мятежа. Иногда этот мятеж сопровождается вооруженной интервенцией со стороны западных стран, как это было в Ливии, и едва не произошло в Сирии.
В «цветных революциях» используется особая символика, цель которой — запустить механизм распознавания «свой-чужой», благодаря которому участники протестных акций опознают друг друга в политической толпе и, одновременно, идентифицируют противников, не имеющих соответствующих опознавательных символов (маркеров).
На протяжении долгого времени типичным символом «цветных революционеров» были цветы: розы — в Грузии, тюльпаны — в Киргизии, васильки — в Белоруссии, жасмин — в Тунисе и т.д.
Природа происхождения этих цветочных символов и атрибутов предельно проста — она лежит в архетипах исторической памяти американцев, помнящих движение хиппи — «детей цветов», выражавших особым образом свой протест по отношению к государству и проводимой им политике.
Это сразу выдает в сценариях «цветных революций» характерный почерк североамериканских англосаксов.
Кроме того, в выборе цветочной символики кроется стремление сценаристов «цветных революций» с помощью цветков в руках протестующих женщин и подростков подчеркнуть «ненасильственный» характер «революции», тем самым замаскировав совершающийся государственный переворот.
Внешне «цветные революции» — это несиловые технологии смены политических режимов. Поэтому их часто называют технологиями или инструментами «мягкой силы». Этот подход вводит в заблуждение, заставляя считать «цветные революции» более мягкой и поэтому более прогрессивной и менее социально опасной формой воздействия на авторитарные режимы. Тем самым разворачивается кампания по пропаганде «цветных революций» в пику любым формам собственно вооруженных переворотов.
Между тем «цветные революции» — это не что иное, как инструменты взлома демократических режимов, скопированных с англосаксонских образцов незападными странами. Американцы не только создали модель демократического устройства государства, ориентированную «на экспорт», но и позаботились о создании специальных инструментов, предназначенных для ее слома и демонтажа, если в этом вдруг возникнет необходимость.
А в качестве отмычек и используются «революции роз», «революции тюльпанов» и прочих ни в чем не повинных васильков, ромашек и колокольчиков.
