Читатели «Ферганы» продолжают делиться воспоминаниями о событии полувековой давности – ташкентском землетрясении. Сегодня о пережитом 26 апреля 1966 года рассказывает живущий в США Нигматилла Назаралиев, в повествовании которого присутствует ностальгия по советским временам.
* * *
В 1966 году я работал на заводе П/Я 116, на территории А, потом завод переименовали, он стал называться ТАПО (Ташкентское авиационное производственное объединение) имени Чкалова. Территория А окажется почти в самом эпицентре землетрясения, вместе с магазином «Динамо», если не ошибаюсь, на улице Лахути.
Двадцать пятого апреля я, молодой рабочий ЭТЛ-41 (экспериментально-техническая лаборатория 41), впервые самостоятельно сделал и сдал в БТК (Бюро технического контроля) стенд для испытания пневмосистемы самолетов АН-22. Для меня это был большой праздник! Вечером с друзьями и девчонками пошли в кафе «Ветерок», которое находилось на крыше ЦУМа. Это было нашим любимым местом отдыха. Погода стояла отличная, мы пили сухач (сухое вино), танцевали твист, ели шашлык, любовались Ташкентом. Это было райское время!
В 11 часов кафе закрылось, и мы пошли домой, будучи навеселе. По пути хором пели очень модную песню: «Рыжая, рыжая, ты на свете всех милей, Рыжая, рыжая, не своди с ума парней». Пока дошли пешком до Ново-Московской, пока проводили девчонок - было уже около двух часов ночи. Пришел домой, входная дверь, как всегда, на запоре. Чтобы не разбудить родителей и не слушать нотацию, перелез через забор, потихонечку зашел в свою комнату и завалился спать.
Двадцать шестое апреля. До землетрясения оставалось три часа. Я спал как убитый. В 5.25 меня разбудил истошный крик матери, а перед этим я почувствовал острую боль на правой брови. Открыл глаза: люстра качается, рядом с подушкой лежит большой чайник от сервиза. Лицо мокрое. Слышу крики родителей, комната заполнена дымом. Когда пришел в себя, понял, что подушка и лицо в крови: над моей кроватью висела полка с чайным сервизом, и самый большой чайник упал и рассек мне бровь. А дым оказался пылью. Штукатурка растрескалась, кое-где лежала кусками на полу. Там же валялось все, что раньше стояло и лежало на полках. Все, что могло разбиться, разбилось.
Когда я окончательно пришел в себя и выскочил во двор, первая мысль была о работе. Перед сдачей продукции в БТК я промыл трубопровод стенда чистым спиртом, а остаток, около трех литров, положил в свой стол. А теперь испугался: не дай бог, разольется и загорится из-за всех этих трясок. Было около шести часов утра, а рабочий день начинался с семи. Поехал на завод.
Фото «РИА Новости»
Автобусы уже ходили. Я сел на свой 21-й маршрут, но он довез меня только до Алайского базара, это был почти эпицентр землетрясения, дальше пришлось идти пешком до молочки. Кругом все разрушено, улицы полны народу, люди - кто в чем, дети плачут. Это было ужасно, я испытал настоящий шок. До и после ничего подобного не видел.
На работу бежал. Когда зашел в цех, а он был на втором этаже, мне показалось, что туда упала бомба. Мой стол лежал на боку. Открыл дверцу - баллон со спиртом был цел. В столе было много бумаг, стопки чертежей, это и спасло меня. Гора с плеч! Но моя первая самостоятельная работа была полностью разрушена: манометры разбиты, провода оборваны, на верхней обшивке - большая вмятина, огромная лампа дневного света упала.
Потом, когда появились еще несколько сотрудников, мы пошли домой к тем из наших коллег, кто не пришел на работу, - чтобы оказать им необходимую помощь.
Таким для меня был первый день трагедии Ташкента. Более подробно нет смысла описывать: все было так, как показывают в кино про бомбежки.
Далее толчки регулярно происходили на протяжении почти полугода. Сначала было страшно, потом привыкли. Ташкент отстроили за один год, это уже был новый город. Каждая республика построила по кварталу, каждый мало-мальский город Союза построил, как минимум, один многоэтажный дом. До сих пор стоят дома с огромными надписями: Москва, Киев,Ленинград, Воронеж, Казань (слава богу, Каримов еще не уничтожил эти надписи). Во множестве появились пяти- и девятиэтажные дома, новые кварталы - Чиланзар, Юнусабад, Карасу, Каракамыш и так далее. В Ташкенте уже не было коммуналок: все местные жители получили квартиры, очень многие построили собственные дома, материалы для строительства и рабочую силу предоставило государство, и все это - бесплатно. Все, кто прибыл для восстановления города, получали отличную зарплату, многие рабочие остались жить в Ташкенте, все они получили благоустроенные квартиры.
Это была настоящая ДРУЖБА НАРОДОВ!
Фото «РИА Новости»
Сегодня российские националисты много говорят, что союзные республики доили Россию, это пошло от Ельцина. Так вот теперь немного истории.
Как мы знаем, во время войны с фашизмом европейская часть России - вся Белоруссия, Украина, - на 90 процентов была разрушена и лежала в развалинах. Надеюсь, никто не будет оспаривать этот факт. И после победы народы Советского Союза заново отстраивали эти города и села. Вспомните Сталинград, Минск, Киев, Смоленск и так далее. В городах союзных республик ничего не строили, все ресурсы шли в европейскую часть СССР. так продолжалось до начала 60-х годов. Все финансировалось из союзного бюджета, а бюджет складывался из взносов всех советских республик. Поэтому наша страна и называлась СОЮЗ СОВЕТСКИХ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ РЕСПУБЛИК! Когда случилась трагедия с Ташкентом, все бросились на помощь. Как говорят в народе, долг платежом красен.
У узбеков есть очень хороший обычай – хашар: когда человек строит дом, к нему приходят все родственники, друзья, соседи и они вместе строят дом. Один день - и дом готов! Так было после войны с Россией, Белоруссией, Украиной, так было и с Ташкентом.
Нынешнее поколение не знает таких элементарных вещей, а политики стараются изо всех сил вычеркнуть это из истории. Такие, как Порошенко, Каримов и им подобные, меняют названия улиц, сносят памятники, хотят изменить историю так, как им хочется. Мой отец – узбек, и все четыре года войны летал на бомбардировщике и защищал тех же украинцев, белорусов, русских. Он защищал СВОЮ РОДИНУ.
Дружба народов - это высшее благо бытия. Так было, так должно быть.
А шрам от чайника до сих пор украшает мою бровь. Все думают, что я был боксером.
Нигматилла Назаралиев, США
