А. МИТНОВИЦКАЯ: В студии Ирина Прохорова, политик. Здравствуйте.
И. ПРОХОРОВА: Здравствуйте. Вообще-то я издатель, общественный деятель.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Хорошо. Здесь только что был Игорь Баринов, и его беседа со слушателями вызвала у Вас огромное количество мыслей. Вас зацепила графа «национальность» в паспорте?
И. ПРОХОРОВА: Конечно, зацепила. И вообще, меня очень удручили некоторые вопросы, которые задавались господину Баринову. Я думаю, что люди, задавая эти вопросы, скорее просто повторяют то, что у нас стало какими-то общими словами, которые часто произносятся политиками. Люди не задают себе внутреннего вопроса, к чему это может привести. Для меня до сих пор очень грустная история — фашизация сознания. Эти разговоры о том, этнический русский или не этнический... У нас есть страна Россия, многонациональное государство. Постепенно, даже по вопросам, складывается ощущение, что если ты — русский, то у тебя есть какое-то невероятное преимущество перед людьми другой национальности или другого вероисповедания. Это для меня чрезвычайно печально. Тот, кто соблюдает Конституцию, права и обязанности, тот и является гражданином России. А кто такой «этнический русский»? До какого колена мы собираемся это проверять? Это связано со страшной ксенофобией, это напоминает советскую сегрегацию, когда смотрели пятый пункт и принимали или не принимали. Вообще это сложный разговор. Если человек приезжает из бывшей братской республики — Таджикистана, Украины и так далее, он начинает здесь жить, работать, принимает российское гражданство. Он становится полноправным гражданином страны или должен доказывать, что он русский? Почему, собственно? Даже слова о том, что человек, который родился в Тюмени, не может занимать государственный пост в Москве или Петербурге. Это уже крепостничество. Значит, этот человек предполагает, что ни он, ни его дети, ни внуки не имеют права уезжать из своего города в другой город работать. Это очень странные представления.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Например, все прекрасно знают, где у нас живут татары — в Казани.
И. ПРОХОРОВА: Почему только в Казани? Они могут жить где угодно на территории страны.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Это так, но у них есть некая своя территория, свой дом. Возникает ощущение, что у русских этого дома нет.
И. ПРОХОРОВА: Как же нет? У нас приводили цифры: 70 или 80 млн из 140 млн русских живут Сибири, на Дальнем Востоке.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Но никакого центра русских нет. И не надо?
И. ПРОХОРОВА: Россия — по-моему, от слова «русский». Что ещё нужно? Это странное представление о том, что должен быть какой-то центр... А что, всей страны мало?
А. МИТНОВИЦКАЯ: «Все эти мигранты — огромный тормоз развития инновационной экономики России», — пишет слушатель.
И. ПРОХОРОВА: А почему они тормоз? Они чинят дороги, занимаются низовыми работами. И вообще, я не понимаю этой проблемы. Проблема в том, что если нет рынка труда, если людям негде работать, они не приедут сюда. Раз работа есть, и ей занимаются эти люди, значит это — рынок труда.
А. МИТНОВИЦКАЯ: С другой стороны, с русским языком у них не очень хорошо, с образованием плохо.
И. ПРОХОРОВА: Это — несчастные люди, которые бегут не от лучшей жизни. Можно представить, какие там у них условия жизни, если они соглашаются приехать в другую страну, где к ним так ужасно относятся, где они заняты не самых чёрных работах. Просто так сюда не приезжают. Для чего нужно, чтобы они знали Пушкина наизусть? Это — какой-то культурный империализм.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Я сомневаюсь, что русские знают Пушкина наизусть.
И. ПРОХОРОВА: Вот именно. Они в любом случае учатся как-то здесь общаться. Вообще, я не понимаю этих разговоров о том, что все люди, живущие в нашей стране, относящиеся к другим культурным регионам, обязаны знать русскую культуру назубок. В конце концов, если человек хочет жить в Казани и говорить только на татарском языке, он имеет на это право. Если человек не хочет учить русский язык и знает его плохо, он сам себя ограничивает в возможности карьеры, развития, перемещения. Но это — его личный выбор.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Но это же и неуважение к стране, в которой ты живёшь?
И. ПРОХОРОВА: Почему? Уважение заключается в том, что вы соблюдаете законы, платите налоги, не занимаетесь преступным бизнесом. А если русский человек не знает никакого другого языка, а на русском говорит одним матом — это почему-то нормально. В наших головах, мне кажется, приоритеты сдвинуты. У нас ужасно беспощадное, не толерантное общество. Если мы живём в многонациональной стране, почему мы не учим несколько языков, которые тоже очень распространены в нашей стране? Например, татарский, башкирский. Они же — наши сограждане.
А. МИТНОВИЦКАЯ: «Обычно равнодушно отношусь к таджикам, но слушаю вашу гостью, и они начинают мне не нравиться. Может, такая полемика и вызывает исчезновение толерантности?» — пишет слушатель.
И. ПРОХОРОВА: Можно говорить о том, что всех их нужно гнать. Но чем они мешают? Я хожу по улицам, и они мне не мешают, если не пристают, не грабят, заняты своим делом. Мне всегда безумно жаль этих людей, потому что они постоянно боятся агрессии. Нетолерантность — это такая жестокость общества, она распространяется не только на мигрантов. Жители одного дома встали на дыбы и сказали, что не потерпят, чтобы на первом этаже их дома была инклюзивная школа для детей-инвалидов, потому что им неприятно видеть этих несчастных детей.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Мне кажется, эта история уже исчерпалась после истории с сестрой Водяновой.
И. ПРОХОРОВА: Это всегда происходит. Им, видите ли, неприятно смотреть на несчастных калек. Вам не кажется, что это нежелание мириться с многообразием жизни — это часть нашего тоталитарного воспитания? Вообще у нас не очень любят человека и не жалеют его. К сожалению, все наши правоохранительные органы становятся карательными волей-неволей. А эти мигранты — бывшие жители Советского Союза, между прочими. Они приехали, работают, могут здесь осесть потом. Может быть, нужно придумать программу социализации детей этих несчастных рабочих, чтобы они научились говорить по-русски? Мы все говорим о том, что наше население убывает, а может быть, это — ресурс притока новых талантливых людей?
А. МИТНОВИЦКАЯ: Возможно. «В обществе, где идеи либерализма и толерантности стали ругательствами, люди обречены на деградацию», — пишет слушатель. С ним можно согласиться, но почему у нас эти слова: «либерализм», «толераность», «демократия» стали рассматриваться не так, как должны бы?
И. ПРОХОРОВА: К сожалению, ставка на авторитарное управление требует того, чтобы происходило дискредитация демократических ценностей. Эти слова можно не употреблять. Но я думаю, что ни один человек не хотел бы всю жизнь жить с кулаком под носом. Мы можем говорить что угодно, но, например, человек едет в автомобиле, видит полицейского на перекрёстке, и сразу начинает сжиматься.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Потому что страх, конечно.
И. ПРОХОРОВА: Вся эта тема требует очень серьёзных разговоров. Конечно, в среде, где люди находятся на положении полурабов, часто нелегально, без паспортов, конечно, процветает преступность. Необязательно, чтобы это были люди из Средней Азии. Создайте такую ситуацию в центре страны — и будет то же самое. Должны быть простые, прозрачные миграционные законы, которые будут позволять людям приезжать на работу, нормально регистрироваться. Тогда не будет никаких безобразий. А поскольку у нас это — коррупционный механизм, это будет продолжаться. Очень обидно бывает, когда в Европе говорят, что все русские — бандиты, потому что видели в 90-е годы гуляющих бандитов. Поставьте себя на это место, и мы сразу как-то сменим оптику видения.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Давайте к Пальмире. Её освободили. Как Вы оцениваете значение этого события для политической ситуации в регионе?
И. ПРОХОРОВА: Пальмира — это очень мощный символ. Это — символ культуры, исторической памяти, и то, что её так безжалостно бомбили — это, конечно, чудовищное варварство. Честно говоря, это и есть террористическое тоталитарное сознание, которое норовит до основания разрушить традиционную жизнь и выстроить на голом месте какое-то своё государство. Я не знаю точно, что там осталось, но это — страшная потеря. Мы иногда даже не осознаём, как такого рода войны разрушают памятники культуры. В некоторых европейских странах во время Второй мировой войны оставалось лишь 30% того, что там было изначально. Страшно представить себе, сколько культур мы потеряли. Сколько всего было разрушено в нашей собственной стране!
А. МИТНОВИЦКАЯ: Вы были в Пальмире?
И. ПРОХОРОВА: К сожалению, нет.
А. МИТНОВИЦКАЯ: То есть Вам трудно вспомнить, глядя на эти фотографии, что там было и что осталось?
И. ПРОХОРОВА: Я легко представляю себе, насколько это было прекрасно и насколько стало ужасно то, что осталось.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Как Вы видите идеальный вариант спасения ценностей в ситуации, когда происходят подобного рода конфликты?
И. ПРОХОРОВА: Это во многом зависит от того, какой будет стратегия внутри государства. Разрушать легко, а что потом делать с остатками культуры — это другой вопрос.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Они говорят о том, что нужно восстанавливать, только вопрос — как? То ли на уровне 3D, чтобы человек мог подойти и посмотреть в определённый аппарат, как это выглядело, то ли достраивать то, что было уничтожено. Но тут возникает проблема, как с Кносским дворцом на Крите, когда полвека шли споры о том, зачем они там что-то достроили, это всё неправда, и туристы видят не то, что должно быть. Ваша позиция какова?
И. ПРОХОРОВА: Мне трудно судить. Это вопрос к профессионалам. Но с другой стороны, вопрос заключается в том, кто вообще является носителем традиций? И имеет ли этот народ право достроить, перестроить, восстановить и так далее? Есть представление, которое было в начале XIX века — сохранение руин. Но это ведь не более, чем условность культуры. Важнее, мне кажется, понять, насколько необходимо, с точки зрения внутреннего, морального момента, всё это восстановить. Или всё-таки это оставить как памятник варварству?
В Варшаве после войны восстановили Старый город, это был важный момент для поднятия духа людей.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Как и в Риге.
И. ПРОХОРОВА: Да. И как у нас восстанавливали Петергоф. Мне кажется, это очень важно. Я не вижу огромной трагедии в том, что в Пальмире будет что-то достроено и перестроено. Это, в конце концов, вклад современников в создание символических ценностей. Как бы там ни было, я думаю, очень важно символическим способом дать отпор варварству как таковому. Как это сделают в Сирии, решать самим сирийцам.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Скорее всего, они это сделают за счёт всего мира. Мы говорили с представителями ЮНЕСКО, они честно говорят о том, что скидываться будут все. Кто-то отправит специалистов, но им всё равно нужно платить здесь, в России, кто-то даст деньги.
И. ПРОХОРОВА: Почему им нужно платить в России?
А. МИТНОВИЦКАЯ: А за чей счёт они туда поедут?
И. ПРОХОРОВА: Это могут быть международные организации. Есть огромные фонды, которые поддерживают восстановительные работы, реставрацию. Я думаю, что Пальмира — это, конечно, не локальная проблема Сирии. Это — сокровищница мировой культуры. Конечно, я думаю, что весь мир должен помочь.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Россия должна помочь финансово?
И. ПРОХОРОВА: Это тонкий вопрос, которые, наверное, надо адресовать не мне. Вопрос в том, есть ли у нас деньги, и какие у нас основные приоритеты. Может быть, нам что-то всё-таки сначала у себя восстановить? У нас много чего надо восстанавливать. Во время советской власти большой процент памятников культуры был разрушен. Это не только церкви, это превращение каких-то важных светских культурных памятников чёрт знает во что.
Если будет принято решение о том, что какие-то деньги идут на восстановление Пальмиры, вряд ли я спрошу, зачем. Другой вопрос, что это действительно должно быть мировое сообщество, потому что там требуются огромные деньги, и одной стране это никогда не потянуть.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Вы горды тем, что мы помогли отвоевать Пальмиру?
И. ПРОХОРОВА: Провокационный вопрос. Моё отношение всегда было такое, что не надо нам было вмешиваться в сирийский вопрос. Мировое сообщество и так его там решало. Если бы то количество денег, которое туда было выброшено, было пущено на восстановление Пальмиры, мы бы с этим справились одними своими силами.
Я какой-то особой гордости не испытываю. Я счастлива, что Пальмира освобождена, но я смотрю на это с точки зрения заботы о собственной стране. Мне кажется, что эти миллиарды рублей очень бы пригодились самой России для поддержки той же самой культуры. Между прочим, в 10 раз была сокращена сумма на комплектацию библиотек в нашей стране. Это означает, что библиотеки практически не имеют денег для закупки книг. Это к вопросу о просвещении, образовании и поднятии культурного уровня. Я как человек, связанный с культурой, считаю, что лучше бы туда деньги пошли для начала. Пальмира — важная вещь, но, может быть, потом?
А. МИТНОВИЦКАЯ: Вы думаете, что библиотеки — это до сих пор актуальный вариант просвещения?
И. ПРОХОРОВА: Да библиотеки сейчас во всём мире переживают второй Ренессанс. Во-первых, они всегда были актуальны, это — главный институт всей демократизации. Давайте вспомним, как библиотеки возникли. Они появились только в XIX веке, до этого они были только домашние библиотеки у богатых людей. Это была первая институция, которая позволила людям неблагородного происхождения наконец-то получить доступ к информации, к культуре, развлечениям. И никогда эта функция не устаревала. А сейчас в связи с тем, что появляются новые формы образования, библиотеки переживают второе рождение. В этом случае нельзя лишать библиотеки денег, чтобы они могли модернизироваться, закупать хорошие книги. То есть получается, что мы только что возмущались по поводу Пушкина, русского языка, но вместе с тем наших же людей фактически отрезают от информации и образования.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Я бы не стала задавать этот вопрос, если бы так много слушателей его не отправили. Есть предложение: «Почему бы Вашего брата не подключить к восстановлению Пальмиры или хотя бы библиотек?»
И. ПРОХОРОВА: Мало, кто себе представляет, что мой брат — крупнейший благотворитель. Его фонд существует 11 лет, и он занимается поддержкой культуры в российских регионах. У нас даже есть специальный грантовый конкурс «Роль библиотек в образовании», и мы помогаем комплектовать библиотеки уже в течение 10 лет. Количество книг, которые получили библиотеки, приближается к полумиллиону. Так что мы делаем всё возможное. Мы организовываем 10 лет подряд книжную ярмарку, поддерживаем молодых учёных. Если есть у кого-то желание зайти на сайт Фонда Михаила Прохорова, вы увидите, чем мы занимаемся. Обидно, что каждый раз когда звонят и предъявляют брату претензии, никто не хочет узнать, что огромное количество денег — несколько млрд рублей — потрачено именно на поддержку культуры в регионах.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Петербуржские депутаты как раз сегодня поддержали проект обращения к Дмитрию Медведева с просьбой об отставке министра культуры. Вы бы поддержали петербуржских депутатов?
И. ПРОХОРОВА: Это сложный вопрос. Скандал в министерстве культуры такого рода — печальное событие. Это сильно дискредитирует ведомство. Всё-таки я — человек, упорно цепляющийся на презумпцию невиновности, которая у нас редко соблюдается. Поскольку у нас в стране большое количество скандалов и обвинений в коррупции заканчиваются тем, что они были необоснованными, я бы предложила подождать, чем закончится расследование. А если это наветы? Я пока никак не хочу комментировать отношение к Мединскому и культурной политике, которую он проводил. Мне всё-таки кажется, что если мы говорим о правовом государстве, которое у нас как-то плохо развивается, желательно, чтобы были какие-то предварительные заключения. И если там действительно обнаружатся растраты и коррупция, несомненно, человек должен уйти в отставку, но с другой стороны, он должен нести ответственность за это. Министр несёт ответственность за своих подчинённых, это же он собирает команду. А если это окажется наветами, то в цивилизованных странах в таких случаях человек уходит в отставку, потому что затронуто его доброе время. У нас такой практики нет, к сожалению.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Имя затронуто, репутация испорчена. Если у ФСБ возникли вопросы, значит всё-таки что-то не совсем чисто. Почему у нас не принята отставка в таких случаях?
И. ПРОХОРОВА: Потому что у нас особые отношения власти и общества. Мы видим, что люди держатся за власть до последнего. И вообще идея самой власти и её сменяемости под большим вопросом. Это вообще печальная история.
А. МИТНОВИЦКАЯ: То есть будь Вы на месте Мединского, Вы бы уже ушли в отставку?
И. ПРОХОРОВА: Несомненно. Но я думаю, что будь я на его месте, в моём ведомстве бы не произошло подобного. Хотя в нашей стране, конечно, нельзя ни в чём быть уверенным. Мы знаем, сколько затевалось уголовных дел совершенно немотивированно. Но если бы на меня легла хотя бы тень подозрения, я бы ушла в отставку.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Бывшего лидера «Правого дела» Михаила Прохорова звали на съезд, он не смог приехать, пожелал им всего хорошего...
И. ПРОХОРОВА: Думаю, что просто не приехал.
А. МИТНОВИЦКАЯ: А Вас приглашали?
И. ПРОХОРОВА: Нет.
А. МИТНОВИЦКАЯ: А пошли бы?
И. ПРОХОРОВА: Я никогда не имела отношения к этой партии. А если и имела, то к «Гражданской платформе». Если партия и носит сейчас это название, то это совсем не та партия, которую создавал мой брат. Вряд ли бы я пошла. Но с другой стороны, что мы обсуждаем? Никто же не звал.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Как Вы оцениваете их перспективы?
И. ПРОХОРОВА: Не знаю.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Вы до эфира назвали их «партией перероста».
И. ПРОХОРОВА: Это не моя шутка, её кто-то пустил в Сети.
То, что я сейчас наблюдаю на политическом поле, меня сильно удручает. Мне кажется, что политическая жизнь сжалась до такой степени, что говорить о том, что это — какие-то серьёзные выборы, не приходится. Мы с одной стороны видим, что разрозненные демократические силы, которые существуют и которые имеют свой электорат, никак не могут объединиться уже 20 с лишним лет. Наверное, нужно было бы как-то консолидировать электорат. С другой стороны, мы видим какую-то бесконечную мутацию различных партий. Я — человек оптимистичный. Если это будет успешная партия с какими-то серьёзными прагматическими и гуманистическими лозунгами, я пожелаю им удачи. Меня как-то смущает заявление о том, что нынешняя «Гражданская платформа» будет отнимать голоса с одной стороны у коммунистов, а с другой — у демократического крыла. Это мне не очень понятно. Это означает, что какую бы стратегию партии ни выбирали, консолидации не происходит. То, что было заявлено на съезде бывшего «Правого дела», во многом корреспондируется с тем, что произносят демократические партии. Вопрос: почему тогда всему этому крылу не объединиться?
А. МИТНОВИЦКАЯ: А почему?
И. ПРОХОРОВА: Я не знаю. Здесь много обстоятельств. о которых мы можем даже не знать. Но то, что я наблюдаю эти годы, это и есть главная беда постсоветского общества — авторитарная система управления, которая существовала в России в XVIII-XIX веке, строится на той самой вертикали власти, когда обществу не разрешают консолидироваться, создавать горизонтальные связи.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Но кто же им может запретить?
И. ПРОХОРОВА: Дело здесь не в запрещении. Я наблюдала это на микроуровнях. Создание институции, которая защищает права той профессиональной среды, — это очень трудно. Если нет культурного тренинга и традиций, трудно понять, где вы должны пойти на компромисс, где вы должны быть бескомпромиссными. И все эти попытки чаще всего заканчиваются бесконечными ссорами, где главное — доказать, что ты самый умный в этой компании. Не думайте, что это — плохие, глупые люди. Выясняется, что система социального поведения воспитывается с младых ногтей, это — очень трудный путь, который мы должны пройти, чтобы понять, как происходит солидарность. Последнее, что у нас было — важное движение дальнобойщиков. Мужиков довели до отчаяния, но кто их особенно поддержал? Я не видела ни одной политической партии.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Но тем не менее, им удалось добиться того, чего они хотели.
И. ПРОХОРОВА: Они молодцы, они первый раз показали очень важную профессиональную солидарность, хотя бы частично отбив этот чудовищный закон.
Но я была потрясена тем, что ни одна из оппозиционных партий никак их не поддержала. Более того, они говорили, что «вы нас не поддерживали, теперь мы вас не поддержим». Вот здесь-то и проявляется главная проблема. Это действительно тяжело, потому что это не приветствуется сверху.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Мне всё равно трудно представить, кто мешает объединиться нашей оппозиции.
И. ПРОХОРОВА: Я говорю больше про журналистскую солидарность.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Что Вы решили с Госдумой?
И. ПРОХОРОВА: Пока ничего. Я смотрю, как складывается общая ситуация.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Она Вам не очень нравится, как я поняла.
И. ПРОХОРОВА: Она не внушает мне оптимизма на сегодняшний момент.
А. МИТНОВИЦКАЯ: С другой стороны, это было бы вполне логичным: Вам не нравится то, что есть, и Вы хотите предложить свой вариант развития событий.
И. ПРОХОРОВА: Принимая такое решение, ты берёшь на себя большие обязательства. Здесь важно понять коридор возможностей. Мы последний раз видели много инцидентов, где независимым оппозиционным кандидатам вообще угрожали. Я должна для себя решить, готова ли я и к такому развитию событий. Надо понимать, что наша политическая жизнь сейчас опасна.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Вам могут обеспечить хорошую охрану.
И. ПРОХОРОВА: У нас что, опасность может быть только криминального плана?
А. МИТНОВИЦКАЯ: Вы же сами говорили, что угрожали кандидатам расправой.
И. ПРОХОРОВА: Да, и расправы были, и били, что само по себе уже свидетельствует о неблагополучии страны.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Вот Вы и можете это благополучие привнести с Вашим приходом.
И. ПРОХОРОВА: Вопрос, повторяю, в коридоре возможностей. Красивый жест всегда можно сделать, но тут нужно очень много взвесить и понять, на своём ли месте ты здесь будешь.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Скажите честно, что Вас сдерживает?
И. ПРОХОРОВА: То, что вся нынешняя политическая жизнь больше напоминает какой-то не очень приятный спектакль.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Вы боитесь испачкаться?
И. ПРОХОРОВА: Нет. Неужели мы сейчас с вами считаем, что у нас реально существуют свободные выборы, где можно создать какую-то партию, идти вместе с ней? Мы же прекрасно видим, что это поле контролируется на 100%.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Сегодня как раз появилась Элла Памфилова, которая теперь будет руководить ЦИК.
И. ПРОХОРОВА: Замечательно. Она — чудесный человек. Вопросы: какие партии реально будут участвовать, как всё будет распределяться, и насколько люди могут что-то действительно сделать? Если вам важно не участие, а результат, то действительно стоит подумать. Это — очень ответственный момент. У меня нет тщеславия, я не хочу пиариться, мне никогда это не было интересно. Я делаю огромную работу, с моей точки зрения — руковожу фондом, издательством, я — общественный деятель, у меня телевизионная программа. Я работаю на поле просвещения, которое мне кажется фундаментальным. У нас много проблем, которые не обсуждаются в открытом пространстве.
А. МИТНОВИЦКАЯ: А Вы думаете, что если Вы станете депутатом, у Вас просто не хватит времени на то, чтобы руководить фондом?
И. ПРОХОРОВА: Точно не хватит времени. Вопрос в другом: что у нас за парламент, для чего он существует? То, что мы в последнее время мы видели там, наводит на мысль, что там точно не место для дискуссий, как было сказано в своё время одним политическим деятелем. Если это не реальные выборы, а профанация, стоит ли в них участвовать? Если это действительно серьёзные выборы и свободные возможности, то есть повод подумать, гожусь ли я для этой роли.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Но время-то течёт. Есть ли у Вас какой-то дедлайн для того, чтобы определиться? Например, до мая?
И. ПРОХОРОВА: Вы так задаёте вопрос, что как будто если я что-то не решу до мая, то конец света наступит.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Нет, просто есть же определённый период для того, чтобы пройти все этапы.
И. ПРОХОРОВА: Я правильно понимаю, Вы бы хотели, чтобы я пошла на выборы?
А. МИТНОВИЦКАЯ: Почему нет? И наши слушатели давно пишут о том, что Вам пора.
И. ПРОХОРОВА: Спасибо им за доверие. Честно говоря, продолжаю на эту тему думать.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Вы сказали, что Памфилова — прекрасная женщина, но Вам верится в то, что с её приходом выборы станут честнее и прозрачнее?
И. ПРОХОРОВА: Мне трудно судить, это — огромная машина. Мы прекрасно понимаем, что на самом деле основные фальсификации идут в низовых институциях. Происходят вбросы ровно в тем дни и в тех учреждениях, где проходят выборы. Элла Памфилова наверняка может всё грамотно посчитать, и нигде не будет подлога, но если не будет создана какая-то система независимых обозревателей, которые следят за этим, то я боюсь, здесь у человека связаны руки.
Многие люди у нас вообще не ходят голосовать, потому что все эти фальсификации видны, и люди отторгаются. То есть выборы становятся какой-то непонятной придворной игрой, а не решением народа. Важность свободных выборов в том, что если люди действительно голосуют, и голоса честно подсчитываются, люди чувствуют себя ответственными за выбор. Но если мы понимаем, что от нас ничего не зависит, то как мы можем требовать ответственности от наших граждан? Это ситуация глубокой внутренней безнравственности, и требовать от людей уважения к закону, когда он попирается у них на глазах, невозможно. Вы идёте на выборы и фактически легитимизируете этот принцип, а если это всё будет так же безобразно, то вы играете в какую-то неприятную игру, вы в неё втянуты. Для меня это главная проблема.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Вы как меценат получили премию Олега Табакова?
И. ПРОХОРОВА: Да.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Каким ещё театрам Вы даёте деньги?
И. ПРОХОРОВА: Его театру мы не даём деньги.
А. МИТНОВИЦКАЯ: А каким образом они Вас как мецената наградили?
И. ПРОХОРОВА: Премии даются не за то, что дали деньги конкретно кому-то. Просто деятельность фонда по поддержке театров очень важна, и оценивается театральным сообществам. Странная мысль о том, что мы дали деньги, а мне в ответ дали орден. Это вообще-то называется коррупционным механизмом. Мы поддерживаем, прежде всего, региональные театры. У нас есть специальный конкурс «Новый театр», и мы даём возможность провинциальным театрам делать новые постановки, приглашать ярких людей. Кстати, многие спектакли, которые были поставлены, отмечены «Золотой маской». Мы поддерживаем Театр наций, фестиваль NET, фестиваль «Территория». Мы вообще театром много занимаемся, но не только им.
А. МИТНОВИЦКАЯ: «Вы считаете, что преодолеете барьер?» — спрашивает слушатель.
И. ПРОХОРОВА: Это не от меня зависит.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Как Вы сами свои силы оцениваете?
И. ПРОХОРОВА: Если это — честные и свободные выборы, я надеюсь, что шанс у меня был бы. Если нет, то хоть что ты делай.
А. МИТНОВИЦКАЯ: 29% слушателей с Вами, 71% — против.
И. ПРОХОРОВА: Отлично. Дело не в том, чтобы всем со всеми соглашаться, ведь в спорах рождается истина. Спасибо.
А. МИТНОВИЦКАЯ: В студии была Ирина Прохорова, общественный деятель. Спасибо.
