Последствия вмешательства России в Сирию простираются далеко за пределы Ближнего Востока. Военная кампания Кремля накренила тупиковую ситуацию в пользу правительства и подорвала усилия по подготовке политического компромисса, чтобы положить конец войне. Она также знаменует начало новой эры в геополитике, в которой крупномасштабные военные интервенции проводятся не западными коалициями, а странами, действующими в собственных корыстных интересах, часто с нарушением норм международного права.
С момента окончания холодной войны дебаты по поводу международных военных действий сталкивают мощные, интервенционистские западные державы с более слабыми странами, такими как Россия и Китай, чьи лидеры утверждают, что национальный суверенитет является священным и нерушимым. Разворачивающиеся события в Сирии являются еще одним доказательством того, что все изменилось. В то время как Запад теряет аппетит к интервенциям (особенно, с участием сухопутных войск), такие страны, как Россия, Китай, Иран и Саудовская Аравия, все чаще вмешиваются в дела своих соседей.В 1990-е годы, после геноцида в Руанде и на Балканах, западные страны разработали доктрину так называемой гуманитарной интервенции. Доктрина «Обязанность защищать» (известная под названием «R2P») делала страны ответственными за благополучие своего народа и призывала международное сообщество вмешиваться, когда правительства не могли защитить гражданское население от массовых расправ, или когда они сами представляли угрозу для граждан. Доктрина перевернула традиционную концепцию национального суверенитета, а в таких странах, как Россия и Китай, она вскоре стала рассматриваться как фиговый лист для спосируемых Западом изменений режимов.
Есть, мягко говоря, ирония в том, что Россия сама использует концепцию, аналогичную R2P, чтобы оправдать свое вмешательство, только в этом случае она защищает правительство от граждан, а не наоборот. Усилия России, по сути, являются аргументом в пользу возвращения к эпохе абсолютного суверенитета, в котором исключительно правительства несут ответственность за то, что происходит в пределах границ своих стран.
Позиция России также отражает ее выбор стабильности, а не справедливости, а также ее признание легитимности авторитарного правления. С распространением «цветных революций» в таких странах, как Грузия, Украина и Киргизия, Россия и Китай все более настороженно относятся к народным восстаниям. Угроза вмешательства Запада, по их мнению, лишь увеличивает потенциал для нестабильности. Более того, китайцы придумали свой собственный жесткий внешнеполитический жаргон для этого чувства: fanxifang xin ganshe zhuyi (в свободном переводе, «противодействие западному нео-интервенционизму»).
Но уважение России к суверенитету имеет значительные ограничения. В Крыму в 2014 году Кремль принял совершенно иную доктрину вмешательства, оправдывая свои действия в Украине тем, что он защищал права этнических русских. Это подчеркивает возвращение к пред-Вестфальскому миру языковой, религиозной и сектантской солидарности, подобно той, что практиковала царская Россия, когда она считала себя защитником всех славян.
Не удивительно, что такое оправдание для вмешательства быстро находит адептов в других частях мира. На Ближнем Востоке Саудовская Аравия использовала аналогичный аргумент для своей поддержки суннитских сил в Йемене и Сирии, равно как и Иран — для поддержки своих союзников-шиитов в этих странах. Даже Китай все чаще вынужден брать на себя ответственность за своих граждан и компании за рубежом. В начале гражданской войны в Ливии Китай вывез десятки тысяч своих граждан из страны.
Все это происходит в то время, когда Запад теряет свое военное превосходство. Усовершенствование российских и китайских вооруженных сил, а также всё большее использование асимметричных стратегий государственными и негосударственными субъектами выравнивает поле битвы. Действительно, распространение спонсируемых государствами негосударственных группировок в таких регионах, как Ливия, Сирия, Крым и Донбасс, размывает различие между государственным и негосударственным насилием.
После холодной Войны Запад навязал международный порядок, который определял геополитику во всем мире. Когда этот порядок оказывался под угрозой, западные лидеры чувствовали себя уполномоченными вмешиваться в дела любого «государства-изгоя», вызывающего проблемы. Но сегодня этот порядок ставится под сомнение на нескольких фронтах одновременно — на глобальном уровне Россией и Китаем, а на региональном уровне все более напористыми игроками на Ближнем Востоке, в Латинской Америке и даже в Европе.
По мере того как новый порядок обретает форму, роли, которые страны играли последние 25 лет, по-видимому, изменятся. На Западе, скорее всего, снова станет популярна концепция суверенитета и идеи ограниченного применения силы, а национальные лидеры, которые традиционно призывали к сдержанности, станут все более смелыми в развертывании своих войск.
Марк Леонард является директором Европейского совета по международным отношениям.
This entry passed through the Full-Text RSS service - if this is your content and you're reading it on someone else's site, please read the FAQ at fivefilters.org/content-only/faq.php#publishers.
