В плену у "Айдара": воспоминания заключенной

– Вас кормили?

– Очень редко, я похудела там за два месяца в одиночке на 9 килограмм, кусок хлеба для меня был счастье, который я пыталась протянуть надолго, кусок хлеба, это было что-то.

– А пить давали?

– Воду давали, в туалет как-то выводили. В камере, если это можно назвать камерой, это был каменный мешок, 80 см на полтора, где я пробыла два месяца. Это не сесть, то есть, там на земле лежал матрас и тряпки, которыми я укрывалась. Думала о детях, чтобы только с ними все было хорошо... Через месяц после того, как я там просуществовала, не сойдя с ума, я просто просила, чтобы меня расстреляли. Не правда, что говорят, когда в плену, тебе хочется свободы, через месяц мне уже не хотелось. Вначале я думала, что нас быстро обменяют, что нас найдут. Никто нас не нашел, никто нас не менял. Я умоляла расстрелять меня, потому что я жила там с мышами, с опарышами, с сороконожками, немытая.

– Общение было какое-то?

– Нет. Одиночка. Я пела, разговаривала.

– Чтобы не сойти с ума?

– Да. Пыталась делать зарядку. Попадались хорошие охранники.

– Чего они от вас хотели?

– Просто издевались. Сломить, они думали, что мы сломаемся. У них в Половинкино учебная база. И всех новичков туда свозят, и вот эти новички над нами просто тренировались. Пытались заставить нас петь гимн Украины, чего я до сих пор не знаю. Я им в ответ начинала петь песни на итальянском языке, на английском, кричала, что я умею другие песни петь, за что получала прикладом.

– Как это завершилось?

– Это даже пленом не назовешь. Я вышла из преисподней. Завершилось тоже случайно. Троих ребят, которые были со мной, их обменяли. А меня, сказали. Будут менять позже. Так как получилось, что у них была ротация. И как раз это был конец октября, были выборы у них там в Верховную Раду, и меня отпустили как показательное выступление. Меня выкинули на блок-пост в Половинкино, посадили в машину, которая едет в Луганск все, отправили.

– Вас отпустили?

– Да, акт, типа они благородно поступили, два месяца меня продержали, якобы наши не захотели меня быстро менять. А они вот такие благородные, поиздевались и отпустили. Я не знаю, что я чувствовала, пока я не доехала домой, я не верила, что я живая, что я передвигаюсь, что я живу. Пережив там лето войны, потом этот плен, я до сих пор не знаю, какие силы помогли мне спастись, помогли мне выжить. Какие-то силы неведомые. Пули свистели, вот они рядом, и я была в состоянии, уже страха даже не было. Когда они нас выкрали, привезли в Хрищеватое, там бомбили, и я даже не боялась, что нас накроет снарядом, я уже даже этого хотела. Потому что это был кошмар, видеть все это. Это нереально, психологически это очень тяжело, надо быть очень сильным, чтобы это все выдержать.

– Вам оказывали психологическую помощь?

– Нет, я не прибегала, никто не оказывал помощь, пытаюсь справится сама. Я достаточно здравомыслящий человек, читаю книги как-то пытаюсь отвлечься, общаюсь с детьми. Спарвляюсь сама, хотя очень тяжело.

– Вы запомнили, кто они?

– Да, конечно. К сожалению они снятся чуть ли не каждый день. Сны я не могу убрать, ни один психолог не уберет из моей головы. Я думала, я стану зверем после этого. Но я благодарна богу, что я не стала зверем, что я осталась человеком. Везде надо оставаться человеком, в какой бы ты ситуации ни оказался. Не терять человечность, не терять лицо. Иначе наши дети нас не простят, не поймут, ради чего мы живем. Только любовь.

– Какие еще последствия были?

– Да, у меня прикладом разбита скуловая кость, я оглохла на ухо, полностью онемевшая эта часть лица, почки там, придатки и все такое. Ну это… я жива. Ну что тут говорить, я жива.

a_dyukov