23 февраля Суд ЕС провел слушания по обращению британского суда, запросившего позицию высшей судебной инстанции по иску российской компании «Роснефть», которая оспорила в суде Великобритании затронувшие ее антироссийские санкции. Через несколько месяцев после слушаний последует заключение генерального адвоката, и уже осенью Суд ЕС вынесет решение. Напомним, что еще в феврале 2015 года британский суд запросил позицию Суда ЕС по иску «Роснефти», поданному против Минфина Великобритании в связи с секторальными санкциями Евросоюза.
Дело «Роснефти» против Совета ЕС является первым делом по оспариванию санкций, инициированным российской компанией. Иск рассматривается Большой палатой Европейского суда, которая занимается только самыми значимыми вопросами. Решение суда может создать важный прецедент для других российских компаний, находящихся под санкциями.
«Роснефть» оспаривает санкции в отношении нефтяного сектора, которые ограничивают поставки товаров и услуг для использования в арктических, глубоководных и сланцевых поисках и в производстве нефти в России, а также положения о ценных бумагах и кредитовании, которые ограничивают предоставление финансирования и услуг по торговле акциями определенных российских компаний, в том числе НК «Роснефть».
«Роснефть» считает введенные ЕС санкции необоснованными, субъективными и незаконными. Действительно, компания не имеет отношения к кризису на Украине, не оказывает влияния на политические и экономические процессы, происходящие в этой стране, и, следовательно, в решении Совета ЕС нет никакой логики. Кроме того, в документах ЕС нет никакого обоснования для применения санкций. Ведь компании, на сотрудничество с которыми наложены ограничения, не совершали никаких противоправных действий ни в одной юрисдикции. И, наконец, применение санкций против частных коммерческих компаний не может быть оправдано, ведь, по словам экспертов, трансляция санкций на корпоративный уровень является юридическим произволом.
Юристы, в том числе и европейские специалисты в области международного права, убеждены, что санкции создают возможность европейским контрагентам уклоняться от исполнения договоров. По их словам, введение антироссийских санкций является нарушением принципа соблюдения договоров pacta sunt servanda, который считается незыблемым фундаментом деловых отношений в Европе и не может пересматриваться в связи с сиюминутной политической конъюнктурой. Даже для обывателя, мало-мальски знакомого с основами права, очевидно, что стороны обязаны выполнять заключенные контракты и эти контракты не должны становиться предметом политического давления и шантажа.
Еще один важный момент: «Роснефть» является международной публичной компанией, акции которой торгуются на российских и международных биржевых площадках. Среди ее акционеров — множество частных лиц, в том числе иностранцев. Крупнейшим после российского государства акционером «Роснефти» является концерн BP, которому принадлежит почти 20% акций компании. Не вызывает сомнений, что политически мотивированные санкции крайне невыгодны международным акционерам «Роснефти». Неслучайно президент BP Роберт Дадли, признавая необходимость их соблюдения, назвал европейские санкции против «Роснефти» неправильными«.
Кроме того, следует отметить, что санкции имеют обратный эффект: они наносят экономический ущерб европейским партнерам «Роснефти», производящим технологическое оборудование, европейским банкам и инвестиционным фондам, которые сотрудничали с «Роснефтью» по кредитным соглашениям и стремились инвестировать в развитие российской нефтяной промышленности. Санкции бумерангом ударяют по европейской индустрии и финансовому сектору. В одной только Германии 300 тысяч рабочих мест привязаны к производству оборудования, импортируемого в Россию.
«Роснефть» является крупнейшим поставщиком энергоносителей в ЕС, и неудивительно, что значительный сегмент инвестиционной деятельности компании был направлен на реализацию проектов в Европе. Однако с введением санкций это направление деятельности может быть ограничено. Следовательно, санкции имеют пагубные последствия для большого числа европейских компаний.
В долгосрочной перспективе санкции против России ставят под угрозу безопасность поставок топлива на европейский рынок. А подрыв долгосрочного обеспечения европейского рынка нефтью ведет к росту дифференциала Brent/WTI в ущерб европейской переработке.
«Роснефть» всегда была надежным партнером для европейских компаний, обеспечивала бесперебойные поставки нефти в Европу, полностью выполняя обязательства по долгосрочным контрактам. И можно утверждать, что санкции стали искусственным вмешательством в живые ткани международного сотрудничества.
Судя по всему, санкции ЕС были приняты для достижения скрытых целей, которые заключаются в нанесении долгосрочного ущерба нефтяной промышленности России. Иначе как объяснить, что ограничения, поводом для которых послужило присоединение Крыма к РФ, касаются таких вопросов, как доступ нефтяных компаний на международные финансовые рынки, нефтедобыча на арктическом шельфе, разработка трудноизвлекаемых запасов, глубоководных и сланцевых месторождений. Стремление помешать реализации долгосрочных проектов «Роснефти», которые находятся либо в стадии разведки, либо в очень ранней стадии разработки, больше соответствует скрытой, чем заявленной цели, для достижения которой можно было бы ограничиться краткосрочным воздействием на российскую экономику и доходы бюджета РФ.
Таким образом, санкции, как заявил пресс-секретарь «Роснефти» Михаил Леонтьев, в действительности «являются способом конкурентной борьбы» и объясняются стремлением увеличить для России риски ведения бизнеса, в том числе создать необходимые предпосылки для вытеснения российских компаний из Азиатско-Тихоокеанского региона, где постоянно растет уровень энергопотребления. Однако, по мнению экспертов, системное манипулирование и создание неравных условий конкуренции может негативно сказаться на репутации Европейского союза. Тем более что энергетика, так же как и производство продовольствия, — это стратегически важная отрасль экономики, которая в принципе не должна подвергаться искусственному вмешательству, политическому давлению и манипулированию.
Эксперты признают, что односторонние экономические санкции по определению ограничивают торговлю и противоречат действующим положениям Соглашения о партнерстве и сотрудничестве (СПС) между Россией и ЕС, подписанного в 1994 году. Решение ЕС о введении санкций фактически является легитимированным отказом от своих международно-правовых обязательств.
В соответствии с установившейся судебной практикой данное Соглашение является обязательным для институтов ЕС и может служить основанием для оспаривания частными лицами и компаниями актов ЕС. Кроме того, санкции нарушают положения Соглашения о свободной торговле и инвестициях (договор ВТО).
Однако реальность такова, что на данном историческом этапе Совет ЕС (орган, в который входят лидеры национальных правительств) готов отказываться от обязательств, закрепленных в международных договорах, объясняя это соображениями общеевропейской безопасности. Именно этот институт, согласно Лиссабонскому договору о реформе ЕС, формирует «общую внешнюю политику» и имеет право принять любое политически мотивированное решение, которое не может быть оспорено в наднациональных институтах, в том числе и в Суде ЕС.
По словам Михаила Леонтьева, «Совет ЕС превысил свои полномочия, приняв вместо политического решения — законодательный акт и полностью проигнорировав законотворческий процесс». Тем самым были нарушены основополагающие принципы функционирования ЕС. По вопросам, связанным с общей внешней политикой и политикой безопасности (ОВПБ), решения принимаются единогласно на основании Договора о Европейском союзе. Такие решения являются политическими и должны устанавливать основные принципы, касающиеся ОВПБ. Дальнейшие положения, связанные с практической реализацией решения, разрабатываются Еврокомиссией и другими органами ЕС и принимаются на основании Договора о функционировании Европейского союза. В случае антироссийских санкций ЕС Совет ЕС принял настолько детализированное решение, что оно фактически подменяет собой законодательный акт. Таким образом, Совет ЕС проигнорировал законодательную процедуру и узурпировал полномочия, исключив из процедуры принятия нормативных актов другие органы ЕС. Очевидно, что такое положение вещей не устраивает Еврокомиссию.
Фактически дело «Роснефти» поднимает фундаментальный вопрос о системе распределения властей в ЕС, противоречиях между наднациональными и межгосударственными институтами.
В своих письменных объяснениях, представленных в Суд ЕС, ответчик не представил четкой и аргументированной позиции и, отказываясь говорить по существу дела, попытался втянуть адвокатов «Роснефти» в юридические споры о том, есть ли у суда полномочия пересматривать решения Совета ЕС. Если бы европейские страны соблюдали принцип разделения властей, который лежит в основе демократического устройства, ответ был бы очевиден.
В Европе, кажется, забыли о принципе верховенства права. Когда орган исполнительной власти фактически запрещает компаниям отстаивать свои контрактные права — что это как не разрушение устоев европейской правовой системы? Если суд не встает на защиту контрактных обязательств, можно ли говорить о независимости такого суда?
Сторонники наднациональной правовой модели ЕС убеждены, что Европейский суд должен иметь право пересматривать решения Совета ЕС в области внешней политики, особенно те решения, которые были приняты с целью оказать давление на государство, но нанесли при этом ущерб частным компаниям и лицам, не имеющим отношения к предмету политических противоречий.
Ведь в Договоре о Европейском союзе говорится, что Суд ЕС имеет право контролировать правомерность решений, принимаемых Советом ЕС и связанных с ограничительными мерами против физических или юридических лиц. По мнению большинства юристов, отсутствие у суда таких полномочий будет означать фундаментальный пробел в правовой защите компаний и физических лиц.
Европейская комиссия частично поддержала эту точку зрения, указав на право Суда ЕС рассматривать вопрос о законности актов, касающихся общей внешней политики и политики безопасности, в случае если они затрагивают права и обязанности третьих лиц. Совет ЕС занял противоположную позицию, полностью отрицающую юрисдикцию Суда ЕС.
Эксперты считают также, что Евросоюз, введя санкции, нарушил «фундаментальные права» российских компаний, в частности, право на справедливое судебное разбирательство и на эффективную правовую защиту. Эти права закреплены в Хартии Европейского союза об основных правах и Европейской конвенции по правам человека — документах, обязательных к исполнению в ЕС. Конвенция по правам человека, несмотря на свое название, защищает и права юридических лиц — прежде всего, право на эффективную судебную защиту.
Многие европейские правоведы рассчитывают, что в том случае, если «Роснефть» выиграет дело, полномочия главного исполнительного органа Евросоюза в области внешней политики будут ограничены и появится больше возможностей для защиты прав пострадавших лиц, что очень важно для правового климата в Европе.
И последнее, на что хотелось бы обратить внимание. Правила применения санкций не прописаны детально и зависят от их интерпретации третьей стороной. Таким образом, Советом ЕС нарушен принцип юридической ясности: не дано толкование целому ряду терминов, используемых в тексте Решения о санкциях (в частности, не уточняются термины «воды глубиной более 150 метров», «финансовая помощь», «передаваемые ценные бумаги», «сланец»). И если Суд ЕС и не удовлетворит иск «Роснефти», он, по крайней мере, вынужден будет предоставить четкую интерпретацию ключевых понятий.
Стоит отметить, что существуют прецеденты, когда решение о санкциях ЕС было пересмотрено. Правда, касалось это отдельных людей или компаний, оспаривающих фактическую основу такого решения. В ряде случаев иранские банки, включенные в санкционный список Евросоюза на том основании, что они оказывают финансовую поддержку правительству Ирана, успешно обжаловали постановление ЕС, поскольку европейские чиновники не могли представить достаточные доказательства в поддержку своего тезиса. Например, в сентябре 2014 года Европейский суд общей юрисдикции признал незаконной заморозку активов Центробанка Ирана в связи с тем, что основания, представленные Советом ЕС, были слишком «туманными и лишенными деталей». Иранские прецеденты закрепили в европейском правовом поле принцип, согласно которому санкции должны иметь доказательную базу и четкие формулировки.
В связи с отсутствием доказательств в Европейском суде было легко обжаловать включение в санкционный список лиц, подозреваемых в присвоении и незаконном переводе украинских государственных средств. Это, кстати, стало свидетельством того, что «крымские» санкции в целом составлены наспех и не имеют продуманной юридической базы.
Дело «Роснефти» отличается от данных прецедентов, прежде всего, тем, что в случае иранских санкций, например, существовал список лиц, которые обвинялись в противоправных действиях. Лица, которые не принимали участия в противоправных действиях, но попали в этот список, требовали своего исключения и легко добивались этой цели.
В деле «Роснефти» в первую очередь речь идет не о включении компании в санкционный список, а о законности введения широких ограничений на поставку товаров и услуг в энергетическом секторе, которые наносят серьезный ущерб частным корпорациям и их акционерам. Кроме того, никто не утверждает, что «Роснефть» и другие компании, против которых введены санкции, замешаны в каких-то незаконных действиях. Напротив, все участники процесса признают, что закон нарушен не был, а значит, расписываются в том, что Совет ЕС из политических соображений готов мириться с юридическим произволом, и на смену верховенства права в Европе приходит верховенство политики.
