Федора Ивановича Толстого называют одним из самых неоднозначных представителей русской аристократии первой половины XIX века, настоящим «фриком» из высшего общества. Даже классики не могли обойти стороной столь яркую личность.
В своих произведениях его упоминали Пушкин, Грибоедов и, конечно же, Лев Толстой, который, несмотря на всю молву и толки, очень гордился своим знаменитым дядей.
SPB.AIF.RU вспоминает историю невероятных похождений легендарного графа.
Профессиональный бретер
Подробности его жизни и правда настолько обросли всевозможными легендами, что исследователи до сих пор не могут разобраться, насколько достоверными являются те или иные события.
Доподлинно известно, что Федор учился в привилегированном Морском кадетском корпусе в Санкт-Петербурге. По воспоминаниям современников, еще в детстве был силен, ловок, прекрасно стрелял и фехтовал. По окончании школы поступил на службу в элитный Преображенский полк.
Толстой обладал характером вспыльчивым и несдержанным, поэтому заслужил славу бретера, профессионального дуэлянта, готового драться по любому, даже самому ничтожному поводу. В целом ему приписывают до 70 дуэлей!
Говорили, что на совести графа немало человеческих жизней, хотя в официальных сводках проходили всего две смерти от его руки.
Из-за одной такой дуэли, где Федор Иванович тяжело ранил офицера, он, спасаясь от тюрьмы, вынужден был отправиться в первую русскую кругосветку, откуда и привез свое легендарное прозвище «Американец».
Как Толстой стал «Американцем»
Как Толстой, служивший в сухопутных войсках, попал на шлюп «Надежда» под командованием капитана Крузенштерна, - это еще одна загадка из биографии графа. Марья Каменская, дочь его двоюродного брата, писала в воспоминаниях, что и здесь не обошлось без ловкости и предприимчивости Федора Ивановича. Якобы он выдал себя за своего двоюродного брата-тёзку, который числился в составе экипажа, но сам отправляться в кругосветку не хотел.
Факт остается фактом: в августе 1803 года из Кронштадта стартовала первая русская кругосветная экспедиция, унося под своими флагами спасшегося от ареста графа Толстого.
Однако и во время плавания задира не изменил своему характеру. Он часто становился зачинщиком ссор и отнюдь не невинных забав. К примеру, напоил до беспамятства сопровождавшего команду священника. Так, что тот свалился на палубу мертвецким сном. А после припечатал его бороду к полу сургучом.
Граф зло подшучивал над членами команды и даже позволял себе выпады в сторону капитана. Например, прокрался в каюту Крузенштерна с ручным орангутангом, которого купил во время одной из остановок на островах в Тихом океане. Научил животное, как управляться с чернилами, и капитан, вернувшись к себе, застал в каюте ворох испорченных обезьяной бумаг с научными наблюдениями.
Для капитана, который уже давно был недоволен разладившейся дисциплиной на корабле, эта выходка стала последней каплей. Поэтому неудобного пассажира вместе с любимцем-орангутангом решили ссадить во время очередной остановки «Надежды» на Камчатке. С этого момента показания разных источников расходятся. Одни уверяют, что граф чудом добрался до Алеутских островов Аляски, где несколько месяцев жил среди местных аборигенов, которые украсили его тело огромной татуировкой. По другой – рисунок ему нанесли туземцы еще на «Надежде», когда шлюп останавливался на Маркизах. Так или иначе, свою тату он позже с гордостью демонстрировал желающим. Домой же Толстой вернулся лишь спустя два года, пробираясь на родину через нехоженные тропы Дальнего Востока, Сибири, Урала и Поволжья. После этого путешествия он и заслужил вошедшее в историю прозвище «Американец».
Судьба же обезьяны, кстати, неизвестна. Но сам факт ее существования породил массу слухов в обществе. Судачили, что во время пребывания на Камчатке Толстой животное съел.
«И крепко на руку нечист»
Однако возвращение на родину не сулило Федору Ивановичу ничего хорошего. Император Александр I запретил ему въезд в столицу, поэтому прямо у городской заставы Толстого арестовали и отправили в гауптвахту, а после - на службу в малоизвестную крепость Нейшлот. В провинции граф томился и, наконец, благодаря знакомству с князем Михаилом Долгоруковым, стал его адъютантом. Во время войны со шведами граф совершил подвиг. Он узнал, что шведский гарнизон не ждет нападения со стороны скованного льдом моря. Русский десант пешим ходом пробрался по льду Ботнического залива и атаковал противника. Это способствовало быстрой победе России. Поэтому по приказу Александра I Толстой был реабилитирован, и ему вновь разрешили служить в Преображенском полку в чине поручика.
Отличился граф и в войне 1812 года, в Бородинском сражении его тяжело ранили в ногу. Позже, по рекомендации Кутузова, Толстого наградят Орденом святого Георгия 4-й степени. По окончании войны граф уволился из армии и поселился в Москве, полностью погрузившись в разгульную жизнь.
Он превратил свой дом в настоящее казино, где ежедневно проигрывались гигантские суммы, устраивались роскошные балы и царила атмосфера беззаботного прожигания жизни.
В гостях у Толстого часто бывали Жуковский, Вяземский, Грибоедов, Пушкин.
Позже своеобразное обаяние этой невероятной личности найдет отражение в их произведениях.
«Но голова у нас, какой в России нету,
Не надо называть, узнаешь по портрету:
Ночной разбойник, дуэлист,
В Камчатку сослан был, вернулся алеутом,
И крепко на руку нечист;
Да умный человек не может быть не плутом».
Так напишет об «Американце» Александр Грибоедов в «Горе от ума». Александр Пушкин спишет с Федора Ивановича своих Зарецкого в «Евгении Онегине» и Сильвио в «Выстреле». Да и Лев Толстой, племянник легендарного графа, наделит его чертами своих персонажей Долохова и графа Турбина.
Жена-цыганка
Ко всеобщему удивлению, свою жизнь Толстой закончил человеком кротким, набожным и примерным семьянином.
Супругой Федора Ивановича, несмотря на его графский титул, стала вовсе не барышня из высшего света, а цыганская танцовщица Авдотья Тугаева. Проигравшись однажды в пух и прах, граф решил застрелиться, но любовница-цыганка спасла его.
Их брак оказался крепким. Однако, к сожалению, из 12 детей Толстых, зрелого возраста достигла лишь одна дочь Прасковья Федоровна, которая впоследствии стала супругой московского губернатора Василия Перфильева.
Федор Иванович тяжело переживал смерть детей, из-за чего все больше уходил в религию.
Умер он в 1846 году, причастившись и исповедовшись, в своем доме в Москве. Похоронен на Ваганьковском кладбище, где его могила до сих пор сохранилась и является объектом культурного наследия регионального значения.
