В день защитника отечества принято чествовать людей в военной форме. Есть в Челябинске девять человек, которые уже не носят погоны и не относятся ни к одной из военных частей, тем не менее день защитника Отечества считают по праву своим днём. Их называют ангелами-хранителями большого города. Эти ребята - из городского отряда взрывотехников. Один из них - наш собеседник Игорь Гамов.
Четверо на одного
Мария Шумакова, «АиФ-Челябинск»: равда ли, что отрядов, подобных вашему, всего три в России?
Игорь Гамов: Да, городская служба взрывобезопасности есть в Москве, Екатеринбурге и Челябинске. В челябинском ОМОНе, кстати, тоже есть отделение, ответственное за определение степени опасности подозрительных предметов и за антитеррористическое обследование мест большого скопления людей. Но город наш настолько разросся, что работы хватает всем.
- Интересно, как становятся взрывотехниками. Вы вот в детстве кем хотели стать?
- Не поверите, в детстве я не мечтал стать военным, и космонавтом мне стать совсем не хотелось, хоть и родился в День космонавтики. С детства у меня было какое-то обострённое чувство справедливости. Оно-то, видимо, и предопределило мою судьбу. После школы, как хотела мама, я попытался поступить в автомобильное училище, но завалил экзамен по истории. После недели жизни в казарме даже был рад, что так всё случилось.
- И где же пришлось отстаивать справедливость вчерашнему челябинскому школьнику?
- В казарме для срочников моряком на Русском острове под Владивостоком. Я, можно сказать, был сухопутным моряком. То есть относился к морякам, но в плаванье никогда не был, хотя и служил все три года. Один из ярких случаев из армейской службы был связан с дедовщиной. Не обошлось без неё. Дембель был уже близок, и поэтому я чувствовал себя достаточно безопасно. Как-то одним прыжком перемахнул через окно раздачи в столовой. Молодой был и прыгучий. Эту дерзость заметили незнакомые мне «деды». Они приняли меня за новобранца. Началась потасовка - трое на одного. Боксёрские навыки мне помогли. После этого в нашей воинской части дедовщина на время прекратилась.
45 дней, чтобы не сойти с ума
- Но вы стали не дальневосточным моряком, а южноуральским омоновцем.
- Я вернулся из армии, на календаре был 1992 год. Сосед сказал, что в городе организовали отряд милиции особого назначения. И я решил попробовать. Прошёл жёсткий отбор. Я понял, что в ОМОНе нет места армейской муштре, казарменной дедовщине. По своим принципам ОМОН ближе к мушкетёрам или гардемаринам, где один за всех и все за одного.
- Убедиться в этом вам пришлось в чеченскую кампанию?
- Да, очень скоро начались командировки в Чечню, каждая длилась ровно 45 дней. Именно столько дней, по расчётам психологов, можно находиться в той обстановке и не сойти с ума. А потом 45 дней мы наводили порядок на улицах Челябинска. Отчётливо помню, как шёл домой, вернувшись из командировки, к жене в общагу с букетом цветов и радовался, как ребёнок: не мог поверить, что я живой и иду по родному городу.
Для нас чеченская кампания началась гораздо раньше, чем сейчас пишут в учебниках истории. Переодевшись в форму обычных милиционеров, мы ездили по аулам Ингушетии, освобождали пленных. Под предлогом проверки оружия мы проходили во двор и дом и освобождали рабов, какими стали российские граждане, пропавшие без вести. Эти люди были сломлены психологически и даже не пытались бежать, работая за надежду на освобождение. А тех, кто пытался бежать, оставляли пожизненными калеками, перерезая сухожилия над пятками.
Позже чеченская кампания стала настоящей школой мужества. Первым ударом была гибель нашего сослуживца Андрея Петрякова. Снайпер попал ему тремя пулями в лицо.
- О справедливости в Чечне не могло быть и речи?
- Я на всю жизнь запомнил глаза водителя, который должен был доставить нас на блокпост - в пекло военных действий, когда боевики были особо сильны количеством, вооружением и духом. Это был взгляд живого мертвеца. Я потом ни в одном фильме о войне не видел, чтобы актёры передали выражение этих глаз. Мы заняли свой блокпост, один из множества в округе. Нас было 14 человек. Блокпост - это небольшое строение их серых блоков-кирпичей. На полу солома. Дырки в стенах вместо окон.
Ночью случился бой. Отбивались мы больше трёх часов. И всем было понятно, что наш блокпост окружён, как и другие той ночью, и должен был быть уничтожен. Позже нам рассказали, что нас расстреливали из гранатомётов 27 головорезов при поддержке снайперов. При такой схеме боя мы должны были все умереть. Но никто из наших той ночью не погиб. После этого мы все стали верить в Бога и высшую справедливость.
Папочка Михей
- Что вас заставило уйти из ОМОНа?
- Помните 90-е? Время бандитских разборок и малиновых пиджаков. Рейды по задержанию местных криминальных авторитетов. Это было между командировками в Чечню. Однажды мы приехали во дворец спорта на ЧМЗ, где в то время регулярно собиралась некие ребята с их лидером, мастером спорта по борьбе по прозвищу Михей. Их было человек 30-40.
Всё шло как обычно: всех поставили лицом к стене, проводим досмотр и видеосъёмку. В это время по лестнице спускается их главарь. Подчиниться общим требованиям он отказался и даже пытался оказать сопротивление, после чего на него надели наручники и собирались грузить в милицейскую машину для оформления факта сопротивления представителю власти.
И вдруг откуда ни возьмись выбегает ребёнок и с криком «Папочка» бросается к нему. Вот в этот момент сердце моё размякло, да и Михей, осознав произошедшее, стал упрашивать отпустить его. Когда мы его «простили», он, как нам показалось, искренне раскаялся. На этом мы расстались.
А через дня три на стол губернатора Челябинской области Петра Сумина легло требование наказать омоновцев, виновных в задержании «политического» деятеля. Потом следователь по особо важным делам областной прокуратуры показал мне это требование, подписанное администрацией президента Ельцина. Звучит, конечно, парадоксально, но этим фактом в моей биографии, наверное, можно гордиться. Рискну предположить, что я единственный омоновец в стране, уволенный с подачи такого весомого органа, как администрация президента.
- А чем закончилось дело?
- Меня посадили в СИЗО. Там была такая негласная традиция: каждый, кто возвращался с решением суда, ещё в дверях называл свой срок. И я понял, что и я когда-то буду так же стоять в дверях. Мне дали три года условно, но на Михея я злости не держу.
- В 2008-м вы создали взрывотехническую службу и за семь лет работы обследовали почти 4 тысячи объектов в Челябинске. После несложных подсчётов выходит, что на опасные объекты приходится выезжать ежедневно, включая все выходные и праздники.
- В обычные дни бывает по четыре-пять выездов, а в праздники и того больше. На сегодняшний день реальной террористической угрозы в Челябинске нет. Но это не должно усыпить нашу бдительность.
- Расскажите о ваших хвостатых «миноискателях».
- У нас в отряде две овчарки - Берта и Фанта. Это собаки, чётко знающие свою задачу. А ещё раньше была крыса Марта. К сожалению, крысиный век недолог. Работая с Мартой, мы поняли, что крыса - большой помощник для сапёра. Она может пройти там, где не пройдут человек и собака. Думаю, что в клетке Марты когда-нибудь снова появится постоялец. Нужно время, чтобы его обучить работе.
- С кем отпразднуете 23 Февраля?
- Соберёмся накануне всем отрядом: сапёры-взрывотехники, врач, кинологи. И первый тост будет за мир во всём мире и в Челябинске в частности. Уж очень дорого он стоит, и у нас есть моральное право об этом заявить.
Досье
Игорь Гамов. Родился в 1971 году. По специальности - экономист, окончил Балтийский институт экологии, политики и права в Санкт-Петербурге.
