«Сначала я услышал голос Ани по телефону, с ней разговаривала моя знакомая, — рассказывает Александр Бочаров. — Услышал, и мелькнула мысль: это моя будущая жена. А через несколько дней Аня прилетела из Красноярска в Москву на лечение. Когда мы поженились, у неё за плечами было 25 курсов химиотерапии. А у меня к тому времени из-за метастазов удалили одно лёгкое и ампутировали левую ногу выше колена (опухоль была именно в колене). Ходил я на протезе. Мы общались два года, прежде чем я сделал Ане предложение. Были сомнения из-за болезни. Помог совет владыки Панкратия, игумена Валаамского монастыря. Была возможность поговорить с ним наедине, и он благословил cделать предложение. Сказал, будет молиться за нас.
Мне хотелось сделать предложение руки и сердца в романтической обстановке, но в намеченный день, 19 мая, я заболел. Мы пришли с Аней из храма, и я сильно охрипшим голосом предложил ей стать моей женой. Простуда, когда нет одного лёгкого, очень опасна. Я тогда подумал: а вдруг, если я умру, Аня не узнает, что я её люблю. Аня, к моему удивлению, тут же согласилась. «Ты что, даже не подумаешь?» — «О чём тут думать? Я давно этого жду!»
У наших мам реакция была одинаковой — они опешили, зато папы сразу стали поздравлять. Расписываться решили у Ани в Красноярске. Прилетели из Москвы, пришли в ЗАГС просить расписать нас через несколько дней, потому что надо было ехать в клинику на обследование. А нам отвечают: «Наш ЗАГС самый востребованный в городе, и запись идёт за полгода». — «А если жизни одного из супругов угрожает опасность, можно быстрее?» — «По закону можно». — «А если есть опасность для жизни сразу двоих будущих супругов, то можно ещё быстрее?» Узнав подробности нашей истории, представительница ЗАГСа расчувствовалась до слёз. И время для нас нашли. Мы расписались 27 сентября 2012 года. А венчались 30 сентября в Москве.
Уютный уголок
И уже мужем и женой отправились в университетскую клинику немецкого города Мюнстер, чтобы Анюту обследовали тамошние доктора. Это посоветовали сделать наши врачи, сказав, что с их стороны сделано всё возможное, а у немецких коллег могут быть новые экспериментальные методы лечения. Финансово с поездкой нам помогли друзья. Когда мы прилетели в Мюнстер, ничего не предвещало беды. Но уже через два дня у Ани начались сильнейшие боли. Болезнь снова стала прогрессировать. Вместо нескольких дней мы остались в Германии на год. Жили в общежитии клиники, в комнате, которую Аня, как творческий человек, превратила в уютный уголок. За стенкой, по удивительному совпадению, жила русская пара наших тёзок — тоже Саша и Аня, от рака лечилась девушка. Она ушла через полгода после нашего приезда.
Нам с женой было трудно! Но вместе с тем мы были предельно счастливы, чувствовали себя на седьмом небе. Между курсами химиотерапии, которые прописали Ане, мы гуляли, прихватив с собой инвалидную коляску, — Ане трудно было ходить. Общались с новыми друзьями (весь первый этаж общежития был из России). Немцы удивлялись, почему мы, русские, каждый день варим одну большую кастрюлю борща на всех (они-то каждый варил для себя), и ещё тому, что мы собираемся вместе есть в гостиной не только по воскресеньям, а каждый день.
Аня владела английским и немецким языками, была дипломированным лингвистом. Её болезнь обнаружилась вскоре после окончания института, когда она работала в Китае, где преподавала местным жителям английский. Появились сильные боли. То, что это саркома Юинга, смогли установить далеко не сразу и лишь в Москве.
До болезни Аня была спортивной девушкой: часто ходила в горы — летом в походы, зимой каталась на горных лыжах. Красноярск же окружён горами. В Мюнстере Анюте очень не хватало родной природы. После особенно тяжёлого курса «химии» она попросила отвезти её в горы. Взяв напрокат машину, мы отправились в путешествие за 100 с лишним километров. Сейчас вспоминаю, как Аня умела радоваться жизни. Она впитывала жизнь всеми фибрами души. Её радовали и снег, и дождь, и даже дождевые червяки. Она всегда улыбалась, как бы тяжело ей ни было. К ней постоянно липли дети — и в России, и в Германии.
По ком звонит колокол
У Ани потихоньку отказывало всё тело. Чтобы купировать боль, приходилось увеличивать дозы морфина. Но при этом она до последней минуты была в сознании, разговаривала. А когда уставала разговаривать, писала: мне — на русском, врачам — на английском и немецком. Причём, как с удивлением отмечали доктора, она писала на иностранном языке без единой ошибки.
Кончина Ани была удивительно мирной. Она отошла к Господу 31 декабря 2013 г. Каждому человеку страшно умирать. И Аня не исключение. Ей помогала вера — вера в то, что душа бессмертна. Нас очень поддержал местный православный батюшка, он приезжал к Ане в больницу, исповедовал и причащал её. За сутки до кончины Анюта сказала мне, что уходит счастливой, что благодарна Богу за всё. И что, если бы у неё была возможность начать жизнь заново, она бы ничего в ней не изменила. «Болезнь мне принесла столько счастья и любви, сколько в моей жизни не было никогда» — это её слова. Отпели и похоронили Анюту в Красноярске».
Мы сидим с Сашей в московской квартире на «Павелецкой» у его друзей. В той самой комнате, где он делал предложение Анюте. Здесь, на тумбочке, несколько фотографий, о которых Саша с грустной улыбкой говорит: «Наш колумбарий». Это фото Анюты и её подруги Яны: «У них были идентичные заболевания, идентичное лечение и даже рецидивы проходили одновременно. Только последний год Анюта проходила экспериментальное лечение в Германии, а Яна оставалась в Москве и лечилась по прежней схеме. Они ушли с разницей в 3 дня». Третья фотография — Александра, очень важного для Саши человека. «Он десять лет боролся с саркомой. Это благодаря ему я познакомился со своим духовником».
После смерти жены Александр Бочаров стал активно заниматься фондом «Содействие больным саркомой», в котором он состоит уже 10 лет. «Мы, те, кто столкнулся с этой болезнью, поддерживаем друг друга: от Сахалина до Калининграда. Активно контактируем с Минздравом. В нашей общественной организации «старички» помогают «новичкам». Многие наши бывшие пациенты, лечившиеся от саркомы, сейчас имеют семьи и детей. Болезнь — не повод отказываться от жизни.
Февраль — главный месяц для больных саркомой, потому что на него приходится сразу два международных дня, посвящённых борьбе против рака. И сейчас мы проводим благотворительный проект под названием «По ком звонит колокол».
...Когда мы с Аней венчались, наш духовник отец Николай сказал: «Ничего не бойтесь. Ваша любовь должна быть настолько сильной, чтобы всё остальное — страх, боль, сомнения — было меньше её... Вместе мы были один год и три месяца. И это было лучшее время в моей жизни».
