Среди многих загадок царствования Ивана Грозного одной из самых тёмных представляется возведение им на московский престол крещёного татарина Симеона Бекбулатовича. Грозный был склонен к разного рода эпатажным действиям, вроде внезапного отъезда из Москвы в Александрову слободу или сватовства к английской королеве Елизавете I. Однако царствование на Москве потомка Чингисхана можно считать едва ли не наиболее загадочным из всех событий того времени.
Симеон Бекбулатович, до крещения Саин-Булат, был правнуком Ахмата – хана Золотой Орды, который неудачно ходил на Москву в 1480 году и бежал после знаменитого стояния на Угре. Внук Ахмата Бек-Булата известен как астраханский царевич. В 1555 или 1556 году Астраханское царство вошло в состав России. В 1558 году Бек-Булат перешёл на службу к московскому царю. В 1567 году Иван IV назначил его сына Саин-Булата царём в Касимове.[С-BLOCK]
Вассальное по отношению к Москве Касимовское царство было образовано в середине XV века при московском князе Василии II (Тёмном). Основным его населением были татары-мишари и мордва. Это владение давалось союзным с Москвой потомкам Чингисхана. Вообще, Чингисиды ещё очень долго после падения Золотой Орды почитались на Москве как лица царского достоинства, выше всех русских княжеских родов, за исключением династической линии московского царя. Касимовское царство долго сохраняло своё особое устройство уже после ликвидации в Московском государстве всех удельных владений. Упразднено оно было только в 1681 году.
Саин-Булат водил касимовские рати в составе русского войска в Прибалтику во время Ливонской войны. В 1573 году царь женил Саин-Булата на дочери князя И.Ф. Мстиславского. В связи с этим Саин-Булат был вынужден креститься в православие, а касимовский престол был у него отобран, так как московские цари назначали правителями этого государственного образования только мусульман. В течение двух лет после этого о Симеоне Бекбулатовиче не было никаких известий, пока осенью 1575 года не произошло событие, очень удивившее современников (хотя, казалось бы, они должны были перестать удивляться причудам царя) и продолжающее озадачивать историков.[С-BLOCK]
Иван Грозный внезапно отрёкся от престола. По его распоряжению Симеон Бекбулатович был венчан в Успенском соборе московского Кремля «царским венцом» (как гласит летопись). Симеон стал официально величаться «великим князем московским и всея Руси» (не царём!). Он председательствовал в Боярской думе, от его имени издавались указы и жалованные грамоты. Сам Иван Грозный писал Симеону челобитные, именуя себя в них уменьшительно «Иванец», переехал из Кремля на Петровку и стал жить как обычный боярин.
Зачем ему это понадобилось? В некоторых летописях более позднего времени говорится, будто царь поставил Симеона «царём Земщины», а себе выделил Опричнину. Однако здесь явно смешиваются два разных события. К моменту коронации Симеона опричнина была уже три года как официально упразднена.
Выдвигались разные версии такого поступка царя. Одни историки предполагали, что это была очередная театральная выходка Ивана Грозного, лишенная всякого смысла. Но расценивать все странные действия царя лишь как помрачение рассудка – значит, по сути, уклоняться от всякого разумного объяснения. Иногда, как уверял Н.М. Карамзин, Иван Грозный возвышал того или иного вельможу для того, чтобы потом подвергнуть его опале и насладиться зрелищем его падения. К случаю с Симеоном Бекбулатовичем подобный вариант явно не подходит. Когда спустя 11 месяцев, в августе 1576 года, Иван IV свёл Симеона с московского трона, то не только не стал его преследовать, но наградил титулом великого князя Тверского, каковым Симеон пользовался до конца жизни царя. В Твери Симеон жил настоящим удельным князем, имея право суда и расправы над подвластными людьми. Это совершенно не согласуется с образом Ивана Грозного, нарисованным историками С.М. Соловьёвым и С.Ф. Платоновым, как царя, целенаправленно искоренявшего удельные владения.[С-BLOCK]
В числе прочих была выдвинута и экзотическая гипотеза, а именно, что в среде московских бояр созрел заговор с целью свергнуть Ивана IV и возвести на престол крымского царя Девлет-Гирея – того самого, что в 1571 году сжёг Москву. Не имея сил бороться с заговорщиками, Иван был вынужден на время имитировать уход от власти и посадить вместо себя на московский трон одного из Чингисидов. Эта версия не находит прямых доказательств. Однако, по-видимому, вес Симеона Бекбулатовича среди московской знати был достаточно велик. Иначе не стал бы Борис Годунов при своём избрании на царство в 1598 году брать с бояр присяжную запись, что они не будут искать под ним трона для Симеона Бекбулатовича! К тому времени Симеон был лишён прав тверского удельного властителя. Воцарившись, Борис сослал его в Кирилло-Белозёрский монастырь (по некоторым сведениям, предварительно ослепив).
Вряд ли казус Симеона Бекбулатовича следует рассматривать в отрыве от изменения этнической ситуации в Московском государстве в середине XVI века. В связи с присоединением Казанского и Астраханского царств, среди московского служилого сословия значительно выросло количество крещёных инородцев. В борьбе с мятежными, как ему казалось, замыслами знати, Иван Грозный мог пытаться найти дополнительную опору в этом новом дворянстве и задобрить его возвышением одного из их вождей. Поскольку никакого научного подхода к управлению в то время не существовало, результат этого поиска обернулся импровизацией – такой же бессмысленной с виду, как и опричнина. Иван Грозный не воспринимал Симеона Бекбулатовича как соперника, о чём свидетельствует благоволение царя к нему до самой своей кончины.[С-BLOCK]
Возможно, что некую роль в воцарении Симеона могли сыграть внешнеполитические дела. Крымские ханы, подстрекаемые турецкими султанами, постоянно заявляли претензии Москве на Казань и Астрахань. При этом они явно имели поддержку среди каких-то группировок знати этих бывших царств, а также среди различных орд, кочевавших у южных рубежей России. Венчание Симеона на царство как бы показывало, что теперь на самой Москве государь из Чингисидов и желание отложиться от Москвы к Крыму или другому ханству лишено всякого обоснования. Впрочем, какие бы догадки по этому поводу ни строились, все они пока не имеют прямого подтверждения в источниках той эпохи.
