Государство — мозг и руки общества. Это орган решения жизненно необходимых обществу задач, с которыми само общество справиться не может.
В каждую эпоху эти задачи различны. В целом по мере усложнения общества они также усложняются, требуя все более умного (что отнюдь не означает «широкого») вмешательства государства, особенно на переломных этапах вроде нынешнего. Сейчас мы из информационного общества, основанного на массовых манипуляциях и финансовых спекуляциях, переходим в мир цифровых экосистем, в котором рынок уступает место прямому управлению людьми через информацию и эмоции, получаемые ими из соцсетей.
Отмирания государства в обозримом будущем ждать не стоит, так как его ключевые функции непосильны обществу в силу их жестокости (оборона, правопорядок), необходимости бескорыстия (ограничение монополий и в целом регулирование рынков, а также вся социальная сфера) или инфраструктурного характера (результат вложений в инфраструктуру достается всем, поэтому и инвестировать может только представитель этих «всех», то есть государство).
Разумеется, жажда расширения власти толкает государства на недобросовестность — от провоцирования кризисов (в том числе игнорированием их вызревания) до оглупления общества ради снижения его самостоятельности.
Уничтожение советской цивилизации резко снизило роль государства на Западе, временно обесценив его военную роль. В результате баланс сил в отношениях государства и бизнеса (который к тому же стал не просто надгосударственным, но и глобальным) окончательно сместился в пользу последнего: значимые государства (кроме разве что Китая и Индии) попали под контроль глобальных корпораций и, как видим, самое позднее с мирового финансового кризиса 2007–2008 годов в силу незаинтересованности последних все хуже исполняют свои неотъемлемые обязанности. При этом захват бизнесом сфер, в которых потребитель не может оценить качество получаемых им услуг до наступления необратимых последствий (в частности, медицины и образования), оборачивается их разрушением.
Одно из внешних проявлений контроля бизнеса над государством — приватизация, часто сопровождающаяся дроблением единых технологических комплексов с пресловутой «национализацией убытков» (продемонстрированной Чубайсом в ходе погрома единой энергосистемы России).
В нашей стране приватизация прошла особо цинично и быстро, а следовательно, и разрушительно. Она не просто фактически дезавуировала право собственности как таковое, гарантировав свободу, безнаказанность и беспрецедентную выгодность грабежа.
Она не просто надежно, на десятилетия блокировала создание новых предприятий, лишив их возможности конкурировать со старыми: ведь предприниматели должны были закладывать в цену возврат своих инвестиций, в то время как приватизаторам их заводы достались почти даром и они могли продавать продукцию заведомо дешевле.
Приватизация не просто разрушила экономику, так как захваченные предприятия, как правило, было выгодно не развивать, а выжимать досуха, эксплуатировать на убой, а потом распродавать: оборудование на металлолом, а землю под застройку.
Наконец, приватизация не просто разрушила общественную мораль, заменив понятия «ложь» и «воровство» ставшими их синонимами «демократия» и «рынок».
Самое страшное то, что приватизация разорвала наше общество, разделила нас на тех (и уже потомков тех), кто сознает себя ограбленным, и тех, кто ощущает себя ограбившим, даже если никогда и никому (и в первую очередь самому себе) не признается в этом.
Наш народ разделила пропасть, и мы не можем жить по-человечески, пока не засыплем ее, восстановив действие закона и в сфере собственности.
Однако не менее важна необходимость снижения издержек экономики, которая объективно требует минимизации стоимости продукции базовых отраслей. Ведь если все силы уходят на оплату коммунальных расходов и проценты по кредитам, а цена металлов так высока, что пяти- и десятирублевые купюры в производстве дешевле монет, развитие затруднено так же, как рождение следующих детей в семье ипотечника.
Конечно, можно и должно бороться с произволом монополий, но в базовых отраслях этого недостаточно: ведь минимизация внутренних цен всех факторов издержек (кроме рабочей силы) противоречит не просто «интересам бизнеса», но и самой его природе — стремлению к прибыли.
Поэтому прогресс экономики и общества в целом, требуя минимизации издержек, тем самым объективно делает необходимой национализацию всех базовых отраслей.
Дело уже давно не только в справедливости (хотя все несправедливое выгодно лишь частным лицам, а для общества неэффективно), но и в обеспечении развития экономики, а не отдельных олигархических корпораций, объективно ориентированных на наших конкурентов.
Принципиально важно, что национализация должна быть проведена в интересах не государственных менеджеров, а общества в целом, и не для абстрактного «повышения управляемости», а именно для снижения издержек, то есть минимизации цен основных факторов производства: сырья, полуфабрикатов, энергии, кредита.
При этом новая «красногвардейская атака на капитал», огульная конфискация сама по себе выход в катастрофу, классический ложный след, так как разрушает бизнес и дискредитирует государство.
Национализация должна проводиться мягко, до уровня 50%+1 акция и с выкупом, при сохранении частных совладельцев как источника предпринимательской инициативы (хотя никто из них не должен сохранить блокирующий пакет акций), по примеру послевоенной Англии — банкрота с фрустрированным населением, которого именно национализация за 5 лет вернула в клуб мировых лидеров.
При этом за основу стоит взять более поздний английский опыт — компенсационный налог, примененный после Тэтчер, которая, как и ее российские последователи, распродала общенародные активы по заниженным ценам.
Ее преемники вернули в казну недоплаченное приватизаторами — разницу между рыночной ценой предприятий в момент приватизации и ценой, по которой они были проданы.
Разумеется, поскольку изъятие миллиардов долларов дезорганизует любую корпорацию, компенсационный налог должен взиматься не деньгами, но пакетами акций по текущей рыночной стоимости.
Часто спрашивают, как быть с добросовестными покупателями, которые в ряде случаев купили предприятия у приватизаторов? Ответ достаточно давно дало государство. «Башнефть», купленная у скрывающихся сейчас от правосудия приватизаторов, была возвращена в госсобственность и затем продана заново. Она была возвращена потому, что крупный покупатель должен знать, что и у кого покупает. И если покупает, по сути, краденое, должен нести связанные с этим риски так же, как и мы с вами, если будем покупать в подворотне у подозрительного типа телевизор, пусть даже и по рыночной цене.
Средний бизнес мог не иметь возможности аудита, поэтому даже при покупке активов у вора (и тем более при покупке акций физлицами на фондовом рынке) должен сохранять активы при значимых инвестициях в них.
После выплаты компенсационного налога следует учесть, что, по общему правилу, для нормального развития производства в его развитие следует инвестировать не менее половины прибыли. Между тем, насколько можно судить, в большинстве даже лучших олигархических корпораций и в лучшие времена в модернизацию и развитие производства вкладывалось, по оценкам, лишь до четверти прибыли. (Так что пропагандистский штамп о «грабительском характере приватизации и последующей эксплуатации созданных советским народом активов» является пропагандистским лишь относительно.)
Недоинвестированное владельцы приватизированных компаний базовых отраслей экономики также должны вернуть обществу в лице государства, в том числе и акциями компаний. И лишь после этого доля олигархов (конечно, лишь в базовых отраслях) выше 50% минус 1 акцию (а одного — выше 25% минус 1, чтоб не давать никому блокирующего пакета) после уплаты компенсационного налога и возвращения недоинвестированного должна покупаться государством.
Правда, таких олигархов следует сразу же представлять к званию Героя Труда — за уникальную добросовестность.
А в целом выкуп базовых отраслей государством с учетом исправления накопленных финансовых нарушений еще и окажется выгодным для бюджета, по крайней мере значительно более выгодным, чем приватизация.
Автор: Михаил Делягин
