Францию уже давно охватил финансовый хаос, пишет FT. При этом после парламентских выборов к власти могут прийти радикальные партии, которые обещают увеличить расходы и снизить налоги. Это грозит еще большим дефицитом и конфликтом с ЕС.
“Наша Европа смертна, она может погибнуть”, — предупредил Эммануэль Макрон в конце апреля. Кто же знал, что спустя всего несколько недель президент Франции приступит к доказательствам своей точки зрения, объявив досрочные выборы, которые грозят ввергнуть весь ЕС в потенциально смертельный кризис?
На сегодняшний момент внимание всего мира сосредоточено на острых политических драмах Франции. Первый тур голосования состоится 30 июня. В настоящее время в опросах лидирует крайне правая партия “Национальное объединение”, а на втором месте идет “Новый народный фронт” — коалиция, где заправляют крайне левые.
Даже в лучшем случае парламент с радикальным большинством погрузит Францию в затяжную политическую нестабильность. В худшем же случае это приведет к политике расточительной и националистической, которая тут же спровоцирует в стране кризис — как экономический, так и социальный.
Крах Франции быстро станет головной болью для всего ЕС. Будет два основных механизма его передачи. Первый — финансово-бюджетный. Второй — дипломатический.
Саму Францию уже давно охватил финансовый хаос. Государственный долг составляет 110% ВВП, и только в прошлом году дефицит бюджета нынешнего правительства составил 5,5%. И крайне правые, и крайне левые обещают значительное увеличение расходов при снижении налогов. Это, в свою очередь, еще больше увеличит долг и дефицит — нарушив при этом внутренние правила ЕС.
Министр финансов Брюно Ле Мэр предупредил, что победа любой из крайних сил чревата для Франции долговым кризисом и вмешательством в государственные финансы со стороны МВФ или Европейской комиссии. Ле Мэр напомнил резкий отклик на несостоявшийся “минибюджет” правительства Трасс в Великобритании, подчеркнув, как быстро рынки могут взбунтоваться против финансового безрассудства властей.
В действительности финансовый кризис во Франции может оказаться даже хуже, чем кратковременная интрижка Великобритании с Лиз Трасс. В Великобритании хотя бы нашелся механизм, чтобы поскорее уволить Трасс и восстановить здравомыслящее правительство. Во Франции эта задача окажется гораздо сложнее, поскольку в устоявшемся руководстве крайне правых и крайне левых не хватает осторожных и трезвых политиков.
Вторая серьезная сложность заключается в том, что Франция — наряду с парой десятков других стран использует единую европейскую валюту.
Что произойдет, если премия за риск по французским облигациям резко подскочит? Формально у ЕС имеются механизмы, чтобы вмешаться в процесс покупки облигаций. Но пойдут ли Брюссель или Берлин на такой шаг, если кризис спровоцируют необеспеченные обязательства Парижа по расходам? Правительство Германии отчаянно ищет, как бы сэкономить миллиарды долларов в собственном национальном бюджете. Зачем ему, спрашивается, оказывать финансовую помощь транжире Франции?
Французские крайне правые и крайне левые также настроены глубоко евроскептически, ругают диктат Брюсселя и враждебно смотрят на Германию. В предвыборном манифесте “Национального объединения” открыто говорится о “глубоком и непримиримом расхождении” между мировоззрениями Франции и Германии. Жордан Барделла, вероятный кандидат от партии в премьер-министры, недавно пригрозил урéзать вклад Франции в бюджет ЕС на 2-3 миллиарда евро в год.
В ходе греческого долгового кризиса, который растянулся более чем на полдесятилетия, бунт Афин против ЕС удалось подавить лишь угрозой исключить страну из еврозоны — этот шаг обесценил бы греческие сбережения. Исключение же Франции из еврозоны (или самого ЕС) немыслимо в принципе.Весь европейский проект начиная с 1950-х выстраивался вокруг франко-немецкого дуэта.
Гораздо вероятнее, что Франция останется в ЕС и единой валюте, но будет действовать как своего рода вредитель и подрывной элемент. Это разрушит сплоченность и стабильность Европы на этапе, когда ЕС отчаянно пытается сохранить единство на фоне российской угрозы.
Если Макрон не уйдет в отставку (это маловероятно), он продолжит представлять Францию на международных саммитах и встречах ЕС. Но, если не рассчитывать на неожиданный сдвиг общественного мнения в самый последний момент, президент Франции наверняка выйдет из грядущих выборов значительно присмиревшим. Некоторым его европейским коллегам зрелище посрамленного “Юпитера” наверняка доставит тайное удовольствие. Но общее влияние ослабленной и разгневанной Франции на Европу будет пагубным.
Первоначальным инстинктом “Национальное объединение” было перечить Брюсселю во всем ради французского суверенитета. Но в последние годы лидеры крайне правых осознали, что что жесткий евроскептицизм может напугать и оттолкнуть не только избирателей, но и рынки. После поражения на президентских выборах 2017 года “Национальное объединение” незаметно прекратило все разговоры о выходе из еврозоны.
Однако из-за экономического кризиса — вкупе со столкновением с Брюсселем и Берлином — партия может вспомнить свои националистические повадки и склонность к конфликтам. С другой стороны, реальность государственного управления заставит ее пойти на компромисс с ЕС.
Те, у кого долгая память, могут вспомнить экономический кризис во Франции начала 1980-х, когда социалистическое правительство попыталось воплотить в жизнь радикально левую программу. В итоге кризис привел к возвышению Жака Делора — сперва как министра финансов Франции, а затем как президента Европейской комиссии. В Брюсселе Делор преуспел в европейской интеграции и введении единой валюты.
Едва ли история повторится буквально. Но многолетний опыт показывает, что ставить против способности ЕС преодолевать, казалось бы, смертельные угрозы опрометчиво.
