Вспоминая добрым словом русского монарха
В настоящее время в Белоруссии имя царя Петра I ассоциируется разве что с разорительной Северной войной. Мол, войну развязал российский царь, а расплачиваться за неё пришлось белорусам. Мало того, он чуть ли не приказал взорвать Полоцкий Софийский собор, в котором после инцидента с униатскими монахами был устроен пороховой склад.
В действительности правительство Речи Посполитой никто силой в войну со Швецией не вовлекал. Поляки сами были не прочь поживиться за счёт захвата у шведов Лифляндии с городом Ригой. А что Речь Посполитая вышла из Северной войны без каких-либо приобретений, так это вина не русского монарха, а польского правительства. Царя даже официально поблагодарила сеймовая комиссия за помощь в тяжёлой войне.
Что касается взрыва древнейшего на территории западной Руси каменного храма, то хотя причина взрыва и ясна (пороховой склад), но причастность к нему царя Петра I – выдумка. Его тогда вообще не было в Полоцке, и отдавать соответствующий приказ ему не было никакого смысла.
Однако влияние личности великого русского царя на судьбу белорусов далеко не исчерпывается перипетиями военного времени. Нельзя забывать, что Речь Посполитая, по крайней мере, с середины XVII в. стала ареной конфессиональной борьбы, в которой православные защищали свою веру от наступления католиков. Для обращения православных была придумана уния как переходная ступень к латинству. При поддержке государственной власти уния насаждалась насилием над совестью и личностью православных, включая белорусов. Надо отдать должное царю Петру I – он не остался при этом сторонним наблюдателем. Да и можно ли было остаться равнодушным?
Из мемориала, поданного польскому двору российским посланником князем Долгоруким в 1720 г.:
«В 1715 г. в Оршанском повете, Лукомского монастыря игумена греческого исповедания Варлаама и нескольких монахов князь Лукомской, приехав в тот монастырь со многими людьми, бив мучительски, из того монастыря выгнал вон, а особенно тому игумену и другому с ним иеромонаху в ругательство головы, бороды и усы обрив, и по жестоких побоях, вытаща их за ноги, за монастырь бросить велел, от чего тот игумен вскоре потом и умер; и так князь Лукомской тот монастырь отняв у монахов со всей утварью, вещами церковными, пожитками, книгами и письмами монастырскими, отдал униатам […].
С 1715 по сей 1720 год в Белорусской епархии в разное время от разной шляхты, ксендзов и униатов превращено насильно в унию: в имениях княгини Нейбургской в местечках Невель, Себеж, Копысь и в селах 40 церквей; в экономии Могилёвской, в сёлах Гладкове, Куровщизне, Благовичах, Прудку, Плещицах 5 церквей; в имениях витебского каштеляна Огинского, в сёлах Микулине, Люзне, Вруте и в волости Любавицкой 5 церквей; в повете Оршанском, в разных шляхетских имениях 20 церквей. Священники же тех церквей греческого исповедания, которые не захотели унии принять отогнаны прочь, а иные, не хотя лишиться домов своих и пропитания, принуждены от великого насилия против воли своей принять унию, и при тех церквях остались».
И это далеко не исчерпывающее свидетельство о чинимых над православными белорусами шляхетских беззакониях. Последних было множество – тайных и явных, но одинаково безнаказанных.
Православные не находили иного выхода, как обращаться с просьбами к российскому монарху. Так, в 1718 г. ему было подано прошение от белорусских монастырей: Виленского, Евейского, Крайского, Брестского, Слуцкого, Минского, Борисовского, Новодворского, Сурдегского, Купятицкого, Кутеинского, Буйницкого, Мстиславского, Соломерецкого, Марковского, Могилёвского, Шкловского, Горецкого, Полоцкого, Друцкого, Дисненского, Крыжборского, Невельского, Вохорского, Гривенского, Барколабовского, Мазаловского, Костюновского. Игумены и монахи этих обителей просили одного: защиты от насилия со стороны католиков.
Царь Пётр I хорошо знал об этих насилиях. Недаром с приближением русской армии униатское духовенство бежало подальше в Польшу, а шляхта напускала на себя вид смирения и старалась выслужиться у российского монарха. В 1710 г. царь уже имел повод назначить в Могилёв специального комиссара стольника Богуслава Шпиневского для защиты православных от нападений со стороны католиков. Не раз затем Пётр I писал к королю Речи Посполитой Августу II строгие послания с требованием обеспечить православным свободу богослужения и неприкосновенность их храмов. В 1720 г. король даже выдал грамоту с подтверждением прав православных и сохранением за ними Белорусской епархии с центром в Могилёве.
Однако законы в Речи Посполитой плохо соблюдались. Захваты православных храмов и перевод их в унию не прекращались. В 1722 г. Луцкий латинский епископ и Пинский униатский епископ насильственно захватили все православные церкви в Пинске и Пинском повете, до 20 тыс. прихожан были объявлены униатами. В 1722 г. для рассмотрения жалоб и защиты православных в Могилев по распоряжению царя был направлен комиссар Игнатий Рудаковский. Одновременно российский монарх писал в Рим, указывая на гонения на православных в Речи Посполитой и предупреждая, что в случае их продолжения будет вынужден запретить католическому духовенству служение в Российской империи. Заступничество царя и решительные действия его комиссара вынудили короля Августа II привлечь латинского епископа к суду за пинские беспорядки. Благодаря действиям Игнатия Рудаковского многие храмы в Белоруссии удалось возвратить православным. В ответ на это католические шляхтичи схватили еп. Могилевского Сильвестра и комиссара Игнатия Рудаковского в Орше, нанесли им побои и продержали обоих некоторое время под стражей. На российского комиссара сыпались также жалобы российскому посланнику при королевском дворе. Однако он действовал непреклонно.
Так, он сообщал в письме 25 марта 1723 г.:
«По завершении в Пинске комиссии, едучи в Могилёв по пути, посещал я монастыри и церкви веры греческого исповедания, в напастях, у бедах и в гонении бывшие, и как мог им помогал. Величайшие трудности мне были в Минске. Ибо монастырь православный от униатов в гонении и утеснении бывший, где аръхимандрит униатский, именем Любенецкий, забыв страх Божий, поймав монаха веры благочестивой, остриг на поругание святого закона, а другого мещанина именем Сопешку силой принудил к вере римской, и когда тот от неё отрёкся, за то огню его предать хотели, и я взял его под охрану, а на названного архимандрита писал митрополиту (униатскому) Кишке и провинциалу униатскому».
После смерти Петра I в 1725 г. Игнатий Рудаковский, много сделавший для православных белорусов, был отозван в Россию.
Подавая свои жалобы российскому монарху, православные жители Белой Руси не надеялись на справедливость законов Речи Посполитой, на правительственные комиссии по рассмотрению их жалоб. Всё это, они по опыту знали, было напрасно. Самой надёжной гарантией было бы русское оружие, военные команды, размещённые в городах по восточной границе. На такую помощь намекали многие просители. Хотя царь Пётр I не мог пойти на открытое вмешательство в дела соседней державы, но за его твёрдым словом королю и сейму чувствовалась сила, с которой им приходилось считаться. Гонения на православных в Белоруссии не прекратились, но внимание Петра Великого к ним стало примером для будущих решительных мер императрицы Екатерины II. Поэтому есть за что белорусам добрым словом вспомнить великого русского монарха.
Алексей ХОТЕЕВ
