Уход американцев из Афганистана и смена там правительства открыли дорогу для распространения «мягкой силы» Китая. КНР напрямую не вмешивается во внутренние дела своих соседей, а предпочитает действовать через инвестиции и развитие общих проектов. Уход американцев из Афганистана и смена там правительства открыли дорогу для распространения «мягкой силы» Китая. КНР напрямую не вмешивается во внутренние дела своих соседей, а предпочитает действовать через инвестиции и развитие общих проектов.
В 2013 году китайское правительство объявило о начале реализации стратегии «Один пояс – один путь». Грандиозный проект включает в себя три отдельных этапа: «Экономический пояс Шелкового пути», «Морской Шелковый путь XXI века», «Полярный Шелковый путь». Пандемия нисколько не изменила главную цель китайцев. Она остается прежней – поддержание темпов роста экономики страны. Для достижения этой цели предполагается реализация крупных инфраструктурных проектов с географией от КНР до Германии. Основной же внутренней задачей, которую стремилось решить руководство Поднебесной, стало развитие западных регионов Китая. В особенности Тибетского и Синьцзян-Уйгурского автономных районов (СУАР).
По планам идеологов проекта развитие инфраструктуры в этих регионах приведет к улучшению уровня жизни, а следовательно, к снижению уровня сепаратизма и экстремизма на этих территориях.
Отчасти поэтому КНР реализует проект «Китайско-пакистанского экономического коридора» и активно наращивает свое присутствие в этом регионе в целом. Стоит понимать, что Китай реализует эти проекты не только для решения проблемы сепаратизма. Есть гораздо более важная в глобальном плане проблема выхода избыточных мощностей (или перепроизводства) – из-за переизбытка продукции на внутреннем рынке производители вынуждены продавать товар по заниженной цене, что приводит многие компании к банкротству. Актуальна для Китая и проблема энергетической безопасности страны.
Развивая соседей, развивают себя
Китай активно развивает экономическое сотрудничество с Пакистаном. В 2015-м пакистанский порт Гвадар был передан Китаю в аренду на 43 года. Там планируется создание свободной экономической зоны. Такое сотрудничество в рамках «Пояса и пути» позволяет Пакистану в среднесрочной перспективе рассчитывать на мощный инфраструктурный прорыв: создание аэропортов и сети железных дорог, модернизацию портов и строительство трубопроводов.
Китай же, вкладывая деньги в Пакистан, таким образом развивает западные регионы собственной страны, к которым относится и СУАР, а также внедряет свои системы слежения и пограничного контроля и другие специальные средства для поиска и распознавания уйгурских радикалов. Однако уйгурские сепаратисты и их связь с радикальными движениями в Пакистане и Афганистане становятся серьезной проблемой для китайского правительства и развития инициативы «Пояса и пути» в этом регионе.
Обычный читатель чаще всего видит упоминание уйгуров в контексте нарушения их прав и свобод китайским правительством. Каждый год какая-то знаменитость или бренд высказываются в поддержку этого народа. Однако будь то знаменитый футболист (на тот момент игрок «Арсенала» Месут Озил высказался в декабре 2019 года против репрессий в отношении уйгуров; после этого в Китае прекратили показывать матчи «Арсенала» и сократили число трансляций всей Английской премьер-лиги) или крупный бренд одежды (в 2021 году H&M, Nike и другие бренды спровоцировали скандал по поводу принудительного труда уйгуров на плантациях по сбору хлопка, за что последовал их бан на электронных торговых площадках в КНР, а китайские футбольные клубы, титульным спонсором которых был Nike, заклеивали знак бренда изолентой, однако позже ситуация наладилась), санкции за неосторожные высказывания следуют незамедлительно.
Кто такие уйгуры и почему Китай так ревностно к ним относится
Уйгуры – тюркский народ, исповедующий ислам и говорящий на уйгурском языке. На территории КНР проживает примерно 11,9 млн уйгуров, большинство – в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР). Этот регион чаще всего упоминается в контексте нарушений прав человека в Китае. Здесь находятся так называемые лагеря перевоспитания, куда отправляет неблагонадежных граждан китайское правительство.
СУАР – главный очаг сепаратизма в КНР. На протяжении многих веков уйгуры имели свое национальное государство в Восточном Туркестане. И возрождение своего государства лежит в основе уйгурского национального сознания. Только в 1760 году эта территория была присоединена к Цинской империи. За XVII-XIX века уйгуры поднимали несколько крупных восстаний. А в ХХ веке дважды пытались отделиться от Китая. Оба раза эти попытки проваливались. К шестой годовщине образования КНР, 1 октября 1955 года, был образован Синьцзян-Уйгурский автономный район.
О притеснениях уйгуров и других народов в КНР до 1970-х годов нам не особо много известно. А первые ошибки в национальной политике КНР были связаны совсем не с сепаратизмом. Причиной репрессий в отношении уйгуров в 70-е годы стала политика «Одна семья – один ребенок». Она радикально противоречила традиционным устоям религиозных уйгуров. Для мусульман каждый ребенок – благодать. Да еще и помощник по хозяйству. Естественно, эта стратегия вызвала отторжение. Китайское правительство стало насильственно насаждать эту политику в мусульманских семьях, прибегая при этом не только к пропаганде, но и к более жестоким мерам, вплоть до стерилизации людей, то есть лишения их детородных функций.
В то же время в конце 70-х, после окончания культурной революции и прихода к власти Дэн Сяопина, начались некоторые послабления в отношении религий. К концу 80-х годов в СУАР было не только множество мечетей, но также создавались институты Корана, а верующие стали контактировать с последователями ислама в соседних странах. Таким образом, в Китае 80-х сочеталась политика по насильственному сокращению детей у населения и религиозная оттепель, что вкупе дало почву для роста уйгурского экстремизма. Его расцвет пришелся на конец 80-х годов.
В 1989 году было создано «Исламское движение Восточного Туркестана» (ИДВТ), цель которого – добиться полной независимости для уйгуров. Благодаря активной вербовке населения СУАР и поддержке радикальных экстремистов и террористов из соседних стран, ИДВТ вскоре перешло к активным действиям. Например, в 1990 году в городе Яркенд произошли волнения студентов-талибов. Также достоверно известно о связях ИДВТ с «Талибаном», участии боевиков движения на стороне талибов против афганской армии и американского контингента в Афганистане. Ситуация для КНР осложнялась близостью СУАР к границам Пакистана и Афганистана. По сообщениям Reuters, именно в этих двух государствах располагались и располагаются лагеря подготовки боевиков, в том числе и для последователей «Исламского движения Восточного Туркестана».
Еще одной проблемой стала активная подрывная деятельность ИДВТ. Из официального правительственного документа «Белая книга. Синьцзян: борьба с терроризмом и защита прав человека» следует, что в период с 2003 по 2019 год в западных провинциях КНР было совершено 578 действий, классифицированных как теракты. Под это определение по статистике местных силовиков подпадает захват чиновников (и их убийство), диверсии в общественных местах, взрывы жилых домов и прочие аналогичные преступления. По сообщениям Франс-Пресс, перед Олимпийскими играми 2008 года в Пекине лидеры ИВДТ призывали китайских мусульман не пользоваться общественным транспортом в Пекине и местах проведения Игр, а также исключить авиасообщение в этом направлении.
Таким образом, для правительства Китая на первое место вышел даже не вопрос угрозы подрыва государственного строя, а проблемы безопасности на международном уровне: проведение крупных спортивных соревнований, различных политических и экономических мероприятий и туризм. Все это оказалось под угрозой. И КПК решительно вступила в борьбу с уйгурским сепаратизмом, превратив Синьцзян-Уйгурский автономный район в цифровой концлагерь. Эта территория совсем не похожа на остальной Китай. Система социального рейтинга, большая плотность камер слежения, система распознавания лиц и специальные программы наблюдения; повышенные меры безопасности – национальные меньшинства в СУАР буквально испытывают на себе то, что описывал Оруэлл в своем знаменитом романе «1984». Отправить в лагерь перевоспитания могут без предъявления каких-либо обвинений и даже без судебного постановления.
Ударим по сепаратизму экономикой
Однако за пределами страны Китай не может распространить такой контроль за уйгурами. Уйгуры проживают не только в Китае, но также в Казахстане, Узбекистане, Киргизии, Пакистане, Афганистане и других странах. В последние годы китайское правительство максимально усилило контроль за гражданами, которые имеют международные связи – чтобы отгородить своих граждан от проникновения в массы радикальных идей. С другой стороны, это еще больше настраивает против китайского государства обычных граждан, которые подвергаются репрессиям.
С появлением инициативы «Экономического пояса Шелкового пути» у КНР появилась возможность взаимодействовать со своими соседями с помощью «мягкой силы». Китай политическими методами заставил власти Пакистана выдавить уйгурских сепаратистов из страны. Взамен на свою нелояльность к уйгурам Пакистан получил экономические преференции и инвестиции в развитие портов и другой инфраструктуры. Правда, вместе с инфраструктурой в Пакистане повсеместно стали вводиться китайские системы слежения и пограничного контроля, которые помогают вычислять уйгурских экстремистов. Афганистан до недавнего времени оставался практически единственным местом дислокации лагерей подготовки радикальных уйгурских сепаратистов.
Новые власти Афганистана готовы к сотрудничеству и демонстрируют восточному соседу, что готовы для этого на размен своих верных союзников. Еще в начале сентября талибы выслали из страны первую партию уйгурских боевиков, отказавшись от дальнейших связей с ними, несмотря на то, что и те, и другие – радикальные мусульмане. Произошло это сразу же после того, как Китай намекнул, что готов признать новую власть в Кабуле. Официально Пекин талибов пока не признал, но первый шаг к этому уже сделан. И такое сотрудничество выгодно обеим сторонам. Талибы, во-первых, получат очень влиятельного союзника. Во-вторых – финансовую помощь. В-третьих, Афганистан получит шанс стать участником проекта «Экономический пояс Шелкового пути». Китай же, помимо борьбы с уйгурским сепаратизмом, утвердит себя в роли бесспорного лидера в регионе. Собственно, проект «Экономический пояс Шелкового пути», с красивым слоганом «Один пояс – один путь», и создавался в Поднебесной для решения больших и малых политических проблем.
И хорошо, и плохо одновременно
Возможный экономический и инфраструктурный заход КНР в Афганистан – хороший знак для России. Многие эксперты в августе боялись наступления «Талибана» на государства Центральной Азии, которые находятся в непосредственной близости от границ РФ. Однако в случае, если сотрудничество КПК и «Талибана» все же сдвинется с мертвой точки, а Китай зайдет в Афганистан с инициативой «Пояса и пути», это принесет в регион хотя бы относительную стабильность.
С другой стороны, борьба за влияние на государства Центральной Азии между Россией и Китаем будет только нарастать. И успешное строительство ЭПШП будет этому способствовать. Уже сейчас можно утверждать, что среднеазиатским республикам придется выбирать между политической значимостью России в этом регионе и экономической мощью Китая. И это может стать для России серьезным вызовом.
Теги: Китай , Афганистан , внешняя политика
