— Максим Викторович, прежде всего разрешите поздравить Вас с круглой датой и пожелать новых ярких музыкальных событий в Вашем новом году! Какие мероприятия и концерты ожидаются в связи с этим событием?
Максим Федотов: Если бы концертная жизнь была в том масштабе, которая была в прежние годы, я бы вообще этой даты и не заметил. Потому что обычно у музыкантов очень насыщенный концертный график и в этой череде выступлений не осознаешь, что какие-то события приурочены к юбилею. Даты 30-40-50 лет так и прошли мимо меня, потому что случились внутри обычной концертной жизни. Но сейчас время больших ограничений, и в нашей профессии тоже. Наша деятельность публичная, связана с большим количеством перемещений из города в город, из страны в страну, и так как сейчас это сложно реализовать, каждый концерт ценится особенно.
11 октября запланирован официальный юбилейный концерт в Большом зале Московской консерватории. Это будет мой такой праздничный бенефис. В первой части мы с моей супругой, пианисткой Галиной Петровой исполним фрагменты из нашей знаменитой программы "Шедевры русской классической музыки в транскрипциях", это такая эксклюзивная часть нашего репертуара. А во второй половине я выйду на сцену с Академическим симфоническим оркестром Московской консерватории. Дирижером будет Вячеслав Валеев. Играть будем Концерт для скрипки № 1 Дмитрия Шостаковича — это знаковое произведения для меня, я исполнял его в финале конкурса Чайковского в 1986 году, а потом во всех крупных концертных залах Европы... Хотел бы, чтобы оно было со мной и в этот день. Будет серия сольных концертов в Санкт-Петербургской филармонии и в Москве тоже.
Так что концерты запланированы, мы их ждем. Удивительно, конечно, что в концертную жизнь последних полутора лет привнесен оттенок некоторого героизма: мол, концерта этого могло бы и не быть, но несмотря ни на что он состоялся, на сцене играют герои, и в зале, рискуя жизнью, также присутствуют герои. Мечтаю, чтобы эта ситуация постепенно нормализовалась, и искусство оставалось не героическим, а прекрасным. Чтобы люди шли в зал на встречу с музыкой, с исполнителями, а не борясь с чем-то. Это такая мечта. Если говорить о том, каким мог бы быть мой личный девиз, то это разновидность известной с цицероновских времен фразы: пока говорят музы, пушки молчат. Надеюсь на это. Все-так искусство — огромная сила, которая может влиять на умы, на состояние психическое и физическое, и в каком-то смысле, я думаю, что и на политику тоже.
— Уже несколько лет вы руководите фестивалем Musica Maxima в Загребе — как он пережил пандемию и будет ли в этом году?
М. Ф.: Да, в прошлом году фестиваль в Хорватии, где я выступаю художественным руководителем, впервые за много лет прошел без моего участия. Это было странно, но причины понятны. Фестиваль все-таки удержался на плаву, осенью он состоится и там мы тоже упомянем мой юбилей.
— День рождения — это также и подведение итогов. Оглядываясь назад, на последние несколько лет, что Вы можете сказать?
М. Ф.: Мы ввели в наш репертуар новые произведения, что-то записали, было время познакомиться со многими материалами по самым разным сферам. Жизнь концертирующего музыканта, конечно, насыщенна и интересна, но в чем-то отчасти однобока. Потому что когда мы ездим по разным странам, мы почти ничего не видим. В этот период удалось что-то узнать, почитать о тех местах, в которых были много раз, где происходили какие-то события или встречи, которые остались недорасшифрованными или недопрожитыми. Эти моменты тоже очень важны, они часть моей жизни. Сейчас появилась возможность это все конкретизировать, систематизировать и направить в нужное русло. Пока, правда, в теоретическом, а не реалистическом воплощении — в творческие замыслы прежде всего.
Я для себя пытаюсь сейчас точно понять, что я сделал правильно, что нуждается в корректировке. Но я могу сказать, что мне приятно, что при моем участии в эти годы был создан новый музыкальный репертуар. Я имею ввиду наши транскрипции, почти все мы их записали. Все это сыграно в крупных залах, и я считаю это серьезной работой и продвижением классического наследия. А все, что еще не записано, будет записано всенепременно.
И еще... Я за свою жизнь играл на знаменитых исторических инструментах — Страдивари, Гварнери, Гваданини. Это инструменты в основном из госколлекций, на которых мечтают играть все скрипачи. Но сейчас я также открыл для себя и для многих музыкантов мир современных инструментов, современных скрипок. На это не все решаются, но я сделал этот шаг и не пожалел. Так что наряду со старинными инструментами я сейчас играю и на шикарнейших современных.
— Это интересно, обычно старинные инструменты ценятся выше...
М. Ф.: Да, есть такое мнение. В этом смысле я беру пример с Николо Паганини, который в свое время, являясь скрипачом № 1 в мире и скрипачом-полубогом для Италии, мог позволить себе самые лучшие старинные инструменты, но он предпочитал работы современных (для него) мастеров. Его любимой скрипкой была скрипка Гварнери дель Джезу, никому в то время неизвестного мастера. Этот инструмент был всего на 40 лет моложе Паганини. А второй его любимой скрипкой (заметьте, итальянца!) была скрипка его современника и друга, француза Жан-Батиста Вийона. И тем самым он многих шокировал новым, необычным, свежим звучанием, более мощным, чем было привычным тогда. В какой-то степени его пример для меня оказался заразительным. Современных хороших мастеров немало, я открыт новым инструментам и доверие к ним у меня есть.
— Вы умолчали еще про одно достижение — про Почетную степень доктора искусствоведения.
М. Ф.: В прошлом году нас с Галиной пригласили принимать госэкзамены в Казахском национальном университете искусств. Мы также сыграли концерт в главном зале этого вуза, дали серию мастер-классов. Это потрясающее место, огромный синдикат, в котором изучаются музыка, литература, кино, искусство, живопись, балет... Это гигантский институт всех искусств со многими корпусами в разных частях Астаны. Мы просто в восторге от увиденного там. Там же нам вручили почетные звания: мне — Почетного доктора искусствоведения, а Галине — Почетного профессора. Очень приятно, что наши заслуги так высоко оценили.
— Какие люди или события повлияли на Ваше становление как музыканта, как человека?
М. Ф.: Любой человек — это целый комплекс явлений, совпадений, событий и пр. Во-первых, мне посчастливилось родиться в музыкальной семье. Мой отец был выдающийся петербургский дирижер Виктор Федотов, 40 лет ведущий дирижер Мариинки, профессор питерской консерватории, объездивший с гастролями весь мир. Это во многом определило мою жизнь. Я только учась в школе, обнаружил, что не все дети, оказывается, занимаются музыкой (смеется). Я был уверен, что каждый ребенок учится играть на каком-либо инструменте, таким было мое окружение, мое раннее детство. А выяснилось, что есть и такие, кто ни разу не был ни в театре, ни на концерте, не знает ни одного классического произведения.
Второе, у меня были выдающиеся педагоги: профессор Б. А. Сергеев, профессор Д. М. Цыганов, профессор И. С. Безродный.
Еще важный пункт — это общение с удивительными музыкантами, дирижерами, оркестрами, с композиторами и новым репертуаром. Счастлив, что мне удалось сыграть много новых современных произведений — скрипичные концерты Щедрина, Головина, Дмитриева, Пендерецкого. Это тоже отдельная часть моей жизни.
На определенном пути своего творческого существования, я пришел к дирижерской деятельности. До тех пор, пока жил отец, я об этом не думал. Но вот уже 20 лет я в дирижерской работе, наряду со скрипичной. И пересмотрел исполнение большинства скрипичных концертов, которые играл до этого годами, по-новому взглянул на них. Это, конечно, расширяет и углубляет музыкальный кругозор, это взгляд совсем с другой стороны и иногда даже из космоса.
И конечно, со мной моя супруга Галина, с которой мы в следующем году будем отмечать 30-летие со дня свадьбы. Половину моей просто физической жизни и большую часть творческой мы вместе. Это огромное счастье, что мы идем по этому пути рука об руку. Это бесценно — чувствовать, что жизнь — это музыка и жизнь — это творчество.
Читайте также:
Максим Федотов: «В творчестве Чайковского – вакцина от всего бездушного»
