Перевод Игорь Абрамов Posted on
Следствием восстаний «арабской весны» 2011 года стало возвращение на Ближний Восток соперничества великих держав. В частности, Россия стремилась использовать промахи в политике США и сокращение американского присутствия (реальное или предполагаемое) чтобы достичь большей региональной многополярности. Легко понять, почему такие страны как Иран и Сирия, не входящие в «лагерь США», обратились к Москве как к средству защиты от Соединенных Штатов. Однако, особую озабоченность вызывает то, что предполагаемые союзники Вашингтона, страны, прочно входящие в упомянутый лагерь, используют возобновление соперничества великих держав в своих внутренних или геополитических целях. Речь идет о так называемом «контрреволюционном блоке» (CRB), состоящем из Саудовской Аравии, Объединенных Арабских Эмиратов (ОАЭ), Египта и Израиля, который превратился в доминирующую региональную коалицию после «арабской весны».
Основное внимание исследователей привлекает расширение регионального присутствия России в период после 2011 года и ее попытки продвигать здесь свои интересы. Однако существует острая необходимость исследовать, как региональные субъекты манипулируют ближневосточной политикой России и других стран, таких как Китай, для достижения своих внутренних и международных целей.
Коалиция CRB активно стремится подавить волну массовой мобилизации, охватившей регион, и сохранить баланс сил, который исторически склонялся в их пользу. Хотя все они твердо поддерживают США, а их региональные интересы не вполне совпадают с интересами России, эти страны существенно расширили свои связи с Москвой. Однако, несмотря на их желание получить максимум возможного от более прочных отношений с Кремлем, они осознают пределы этого взаимодействия и не рассматривают Россию как жизнеспособную альтернативу Соединенным Штатам.
Возвращение России на Ближний Восток произошло после арабских восстаний 2011 года, в период, когда страны CRB столкнулись с серьезными угрозами их доминированию в региональном балансе сил. Они увидели в России естественного союзника в силу объединяющего их контрреволюционного духа, коренящегося в ненависти к любым народным восстаниям. Президент России Владимир Путин стремится позиционировать Москву как «твердого сторонника сохранения статус-кво на Ближнем Востоке».
После военного переворота в Египте, в результате которого был свергнут демократически избранный лидер Мухаммед Мурси и назначен генерал Абдель Фаттах Ас-Сиси, Путин выразил свою решительную поддержку новому правительству. В Ливии Россия также оказалась по одну сторону конфликта со странами CRB, поддерживая Ливийскую национальную армию (LNA) во главе с генералом Халифой Хафтаром. Москва оказала значительную поддержку Хафтару в прямой координации с CRB, снабжая LNA оружием и наемниками, нанося удары с воздуха на стороне Хафтара, а также размещая свои силы спецопераций в Египте на границе с Ливией.
Аналогичным образом, после революции в Судане, которая закончилась переворотом 2019 года и свержением президента Омара аль-Башира, Россия действовала параллельно с ОАЭ, оказывая поддержку Переходному военному совету (TMC), который заменил Башира. Москва направила частных военных подрядчиков, чтобы помочь TMC в подавлении демонстраций с требованием перехода к демократическому правлению, а TMC одобрил строительство российской военной базы на суданском побережье, первой базы в Африке с момента распада Советского Союза.
В Сирии, хотя Израиль и страны Персидского залива обеспокоены расширением иранского влияния, они постепенно пришли к выводу о том, что сохранение режима Асада и сотрудничество с Россией в Сирии – это наилучший способ уравновесить растущее присутствие Ирана. Прежде всего, это касается Израиля. Израиль хочет спокойствия на своей северной границе с Сирией, а Асад – давно известный игрок, с которым израильтяне в принципе готовы сотрудничать. Они опасаются того, что может прийти на смену побежденному режиму Асада и поэтому стремятся расширить сотрудничество с Россией, прежде всего, чтобы не допустить укрепления позиций Ирана. Москва смотрит сквозь пальцы на израильские удары с воздуха по иранским активам в Сирии, в обмен на гарантию неприкосновенности российских военнослужащих и объектов.
Помимо содействия в поддержании статус-кво, страны CRB все чаще обращаются к России за теми или иными вооружениями, либо за помощью в области атомной энергетики, нередко вследствие нежелания Вашингтона предоставить им такую помощь. Например, в 2014 году, после временной приостановки поставок американских вооружений Египту в связи с переворотом 2013 года, Каир подписал соглашение с Москвой на 3,5 миллиарда долларов, которое включало не только оружие и боеприпасы, но также системы противовоздушной обороны и авиацию. Аналогичным образом, в попытке оказать давление на Вашингтон после отказа США продать ОАЭ истребители F-35 в 2017 году, Эмираты заключили сделку с Москвой о совместной разработке истребителя пятого поколения. После того, как ОАЭ нормализовали отношения с Израилем в 2020 году и 23-миллиардный пакет вооружений, составлявший часть сделки с Америкой, попал под огонь критики, Эмираты вновь пригрозили обратиться к России, если он будет отменен.
Москва также расширила продажи оружия Саудовской Аравии, подписав в 2017 году сделку на общую сумму в 3,5 миллиарда долларов. Согласно сообщениям СМИ, Эр-Рияд в настоящее время ведет переговоры с Россией о приобретении систем противовоздушной обороны С-400. Помимо оружия, Россия стремится продавать странам CRB свои ядерные технологии. Москва одолжила Египту 25 миллиардов долларов на строительство первой атомной станции и сотрудничала с ОАЭ, чтобы запустить АЭС в Бараке в 2020 году в рамках первой ядерной программы, официально провозглашенной этой арабской страной. Наконец, как экспортер нефти, Россия все более активно сотрудничает с Саудовской Аравией и ОАЭ, координируя темпы добычи и управляя ценами на мировом рынке нефти.
Несмотря на расширение присутствия России на Ближнем Востоке и стремление стран CRB использовать Кремль в своих целях, взаимодействие с Россией имеет несколько ограничений. Во-первых, Соединенные Штаты остаются доминирующим субъектом в сфере безопасности региона, и взаимодействие с Америкой задает параметры для других внерегиональных держав. Россия в настоящее время не в состоянии заменить Соединенные Штаты в качестве главного центра силы на Ближнем Востоке и не стремится это сделать. Россия не бросала вызов ближневосточному механизму безопасности во главе с США, потому что она извлекает из него определенную выгоду. Этот порядок обеспечивает Россию зонтиком безопасности, который позволяет Москве продвигать свои интересы при минимальных издержках.
Кроме того, торговый оборот США со странами региона по-прежнему значительно превышает аналогичный показатель Москвы. Хотя торговля между Россией и несколькими странами CRB значительно возросла, в том числе за счет роста поставок вооружения Египту примерно на 7 тысяч процентов за период между 2015 и 2020 годом, Соединенные штаты по прежнему опережают Москву по объему торговли с ближневосточными партнерами. Вашингтон остается главным поставщиком вооружений на Ближний Восток, и переориентация союзников США на альтернативные системы практически невозможна из-за их несовместимости с американскими. Более того, Россия по большей части воздерживается от прямого участия в крупнейших геополитических схватках региона на одной из сторон. Будь-то соперничество между Саудовской Аравией и Ираном, палестино-израильский конфликт, кризис в Персидском заливе в 2017 году и т.д., Москва стремилась избежать втягивания в эти противостояния. Страны CRB прекрасно знают об этих ограничениях и не рассматривают Москву как жизнеспособную альтернативу Вашингтону. Скорее они пытаются получить от нее максимум возможного, в то же время используя это взаимодействие, чтобы оказать давление на Соединенные Штаты, добиться от Вашингтона уступок и предотвратить окончательный уход американцев с Ближнего Востока.
В заключение следует сказать, что возвращение России на Ближний Восток отнюдь не является односторонним. Региональные игроки рассматривают возобновление соперничества великих держав в регионе как возможность использовать их политику в своих интересах. Однако, важно признать тот факт, что региональная конкуренция между Вашингтоном и Москвой — лишь малая часть общего соперничества между двумя державами, траектория которого будет определяться как ближневосточными событиями, так и военными конфликтами в других местах. Так, если напряженность между США и Россией обострится, например, в Восточной Европе, это может привести к ужесточению прямого соперничества между ними и на Ближнем Востоке.
Наконец, Россия – не единственная великая держава, расширяющая свое присутствие в Средиземноморье. Влияние Китая в ближневосточных странах также продолжает стремительно расти, и усиление соперничества между Вашингтоном и Пекином может кардинально изменить планы, как Москвы, так и стран CRB. Впрочем, как бы то ни было, можно с уверенностью сказать, что региональные субъекты будут и впредь использовать напряженность между США и Россией для продвижения собственных геополитических планов.
