Момент для введения новых знаков различия был выбран снайперски: 2 января 1943 года Наркомат обороны ходатайствовал перед Президиумом Верховного Совета СССР о введение погон.
6 января президиум это ходатайство удовлетворил, утвердив образцы и описания новых знаков различия;
15 января нарком обороны СССР приказом № 25 предписывал перейти на ношение полевых погон в действующей армии и повседневных в остальных частях и учреждениях Красной Армии в период с 1 по 15 февраля 1943 года.
О том, что Красной Армии нужна не только практичная, надёжная, но ещё и красивая форма, речь заходила давно. На совещании начальствующего состава РККА при ЦК ВКП(б), на котором в течение 14–17 апреля 1940 года анализировался опыт войны с Финляндией, этой темы попутно касался командир 50-го стрелкового корпуса комдив Филипп Гореленко, удостоенный месяцем ранее звания Героя Советского Союза. По мнению Гореленко, служившего в царской армии фельдфебелем, от красоты формы зависит многое, даже уважение к самому себе. А пока в трамваях, сетовал комдив, из-за внешнего вида многим приходится выслушивать справедливые замечания: «А ещё военный!»
Тема на том совещании развития не получила, но о каких-то изменениях в военной форме одежды, в частности о возможном возвращении погон, начали задумываться. Особенно после того, как в сорок первом под Ельней родилась в боях советская гвардия. Правда, вносить какие-то отличительные новшества в форму гвардейцев сочли нецелесообразным. Справедливо было бы, полагали, ввести более яркие и привлекательные знаки различия сразу для всей Красной Армии.
Сталин то терял интерес к идее возвращения в армию погон, то вновь признавал её назревшей. В воспоминаниях А.М. Василевского «Дело всей жизни» описан случай, когда Верховный неожиданно попросил его принести погоны штабс-капитана, которые Александр Михайлович носил в старой армии. Начальник Генштаба мог лишь догадываться для чего.
В конечном итоге решение было принято: если в Красной Армии и вводить погоны, то по образцу тех, что были в царское время. Ведь за этим, кроме всего, просматривались традиции, преемственность поколений.
Ответственный редактор «Красной звезды» тех лет генерал-майор Давид Ортенберг оставил детальные воспоминания о том, как перед выходом номера газеты с Указом Президиума Верховного Совета СССР о введении погон и их описанием его вместе с начальником Тыла Красной Армии А.В. Хрулёвым на исходе дня вызвали в кремлёвский кабинет И.В. Сталина. Верховному захотелось посмотреть, как выглядит газета со столь политически важными материалами.
В кабинете Сталина, как видно из журнала учёта его посетителей за 6 января 1943 года, Давид Ортенберг пробыл считаные минуты. Он сразу же разложил на столе ещё влажные полосы «Красной звезды». Заметил, что по соседству уже разложены такие же оттиски полос «Правды» и «Известий». Но если военная газета указ и часть рисунков погон разместила на первой странице, то газеты гражданские отвели под них только вторую.
Перечитав передовую в «Звёздочке», Верховный сказал: «Погоны – это не только украшение, а и порядок и дисциплина. Скажите об этом». И после паузы добавил: «А ещё надо сказать, что погоны не нами придуманы. Мы наследники русской воинской славы. От неё не отказываемся…»
Возвращая Ортенбергу полосы, Сталин распорядился, чтобы «Правда» и «Известия» сверстали и свои номера по образцу военной газеты, начиная публикацию материала на первой странице. Последняя его реплика выдавала мало присущее Верховному волнение: «Разговоров завтра будет!»
Разговоров по поводу введения погон действительно было немало. Погон, самых разных, широких и узких, полевых и повседневных, для командного состава (слово «офицер» было официально узаконено и вошло в обиход лишь после 24 июля 1943 года) и рядовых, требовались миллионы. Соответствующий заказ разместили не только на фабриках и в ателье, к нему подключили и московских домохозяек. До объявления указа заказ считался секретным, и в подъездах никто не знал, почему в соседней квартире пулемётом стучит швейная машинка. В феврале в столичном гарнизоне погоны крепили, как правило, уже к форме нового покроя, на удалённых фронтах – временно к той, которую следовало донашивать.
4 февраля М.И. Калинин вручил в Кремле Г.К. Жукову «Маршальскую звезду» и орден Суворова I степени. Снимок свидетельствует: заместитель Верховного Главнокомандующего принимал знак отличия и орден уже при погонах. Причём они были не такими, какими иллюстрировали январский указ, – не только с большой звездой, но ещё и с гербом Советского Союза.
Мне попались на глаза удивительно эмоциональные и возвышенные слова по поводу погон, вводимых в Красной Армии, написанные человеком, который наблюдал за всем как бы со стороны, правда, с позиций нашего союзника. Его имя Александр Верт, корреспондент британской газеты «Санди таймс» и радиокомпании ВВС (Би-би-си): «Из пепла и пламени Сталинградской битвы вышли украшенные золотыми галунами офицеры, и в этих золотых галунах поистине отражался огонь Сталинградской битвы. Именно это и сделало расшитые золотом погоны столь популярными, именно потому их все приняли. Введение их выглядело как коллективная награда всему офицерству Советского Союза. Золотой галун подчёркивал также профессиональный характер Красной Армии. Близилось время, когда Красная Армия должна была сказать своё слово как величайшая национальная армия в Европе: было только справедливо, чтобы её офицеры одевались так же элегантно, как английские и американские, не говоря уже о немецких. Время для появления на сцене золотого галуна – в разгар Сталинградской битвы, а не раньше – было выбрано психологически правильно…»
По мнению Александра Верта, к финалу Сталинградской битвы в Красной Армии завершилась, по его выражению, внутренняя шлифовка офицерского корпуса. С этим можно согласиться. Характерная для первых месяцев войны кадровая чехарда прекратилась, в боевых условиях были выявлены и закреплены на своих постах лучшие, самые талантливые военачальники.
Скажем, упоминавшийся выше Филипп Гореленко в звании генерал-лейтенанта командовал 7-й отдельной, а затем 32-й армией в знакомой ему Карелии с января 1941 года до победы. Стабилизировалось тактическое звено управления, с 9 октября 1942 года в Красной Армии было введено единоначалие. После Сталинградской битвы, считал британский журналист, пришла пора внешней шлифовки офицерского состава, приведения его, несмотря на все трудности, переживаемые страной, к тому виду, облику, который соответствовал роли и миссии победителей в самой кровопролитной войне.
Погоны, вынесенные из пламени Сталинградской битвы, по-своему отражали призвание офицера. Лидера, которым гордились, которому верили, за которым шли солдаты.
Погоны – это присяга и долг, это особый образ жизни. Для многих – это судьба.
Виталий Мороз «Красная звезда»
The post Как в войсках восприняли золото погон first appeared on ИСТОРИЯ ВЕЛИКОЙ РОССИИ.
