Железный Феликс
Некоторое время назад вся российская блогосфера и особенно популярный нынче Telegram, ставший для патриотически и пророссийски мыслящих журналистов, публицистов, блогеров и иных ЛОМов эдаким Ноевым ковчегом, спасшим их от всемирного потопа цензуры фашиствующего либерализма, буйным цветом распустившегося в мировых, читай американских, социальных сетях типа Facebook, Twitter и YouTube, шумела, как роща в грозу, дискутируя на тему возвращения или невозвращения на своё «законное» место на Лубянке памятника железному Феликсу работы великого Вучетича.
Началось всё с коллективного письма в мэрию и правительство Москвы, составленного группой весьма уважаемых товарищей, среди которых значились Захар Прилепин, Дмитрий Пучков, Александр Проханов, Дмитрий Лекух, Сергей Аксёнов, Леся Рябцева, Екатерина Рейферт, Семён Пегов, Пётр Лидов, Герман Садулаев и Алексей Гинтовт ― все сплошь те самые писатели, журналисты и блогеры. Смысл обращения был в восстановлении исторической справедливости и законности (а то, что снос памятника беснующейся толпой в августе 1991 года был незаконным, не оспаривает никто, даже противники его восстановления).
Для меня, человека, на глазах которого проходил не так давно тот самый украинский «ленинопад», любая война с памятниками, а значит и с памятью, неприемлема ни в каком виде. И мне глубоко без разницы, под какими флагами и лозунгами это происходит: белыми, красными, жовто-блакитными или чёрными, как совсем недавно в США. С другой стороны, фигура товарища Дзержинского, образом которого, воплощённым на экране блестящим советским актёром Михаилом Козаковым, я так восхищался в детстве, мягко говоря, весьма контроверсионна и неоднозначна. Посему моя позиция по вопросу была такой: я бы лично возвращать памятник не стал, но если народ на референдуме решит Феликса вернуть, то так тому и быть. Мало, что ли, у нас на Руси памятников неоднозначным персонажам?
Но то, что случилось потом, честно говоря, поразило меня до глубины души. Противники и сторонники инициативы недолго держали себя в руках, находясь в рамках цивилизованной дискуссии и здравого смысла. Довольно скоро в ход пошли прямые оскорбления оппонентов, навешивание ярлыков и даже сравнение спора с войной, которая непременно должна быть доведена до победного конца даже ценой морального уничтожения несогласных.
Слава богу, как в старом анекдоте, вовремя «пришёл лесник и всех разогнал» (в роли мудрого арбитра выступил, как это ему и положено, мэр столицы Сергей Собянин). Но тем не менее я никогда не забуду пост в одном из телеграм-каналов, расшаренный потом всеми сочувствующими пабликами, смысл которого был в том, что «мы проиграли бой, но не войну, мы уходим с гордо поднятой головой и развёрнутыми красными знамёнами, отступая под зычный бой барабанов на заранее приготовленные позиции. Но пусть враги не радуются, мы ещё вернёмся, и вот тогда…».
И я, возможно, ещё понял бы этот милитаристский пафос (времена сейчас такие, ничего не попишешь), если бы речь шла о непримиримом противостоянии российских патриотов-государственников с либералами-грантоедами и на кону была по меньшей мере судьба России. Но, к моему тихому ужасу, «война» происходила в стане тех самых людей, которых в 2014-м объединил в патриотическом порыве Крымский консенсус. А теперь судьба памятника Дзержинскому вновь разделила их на красных и белых, будто бы и не было прошедших ста лет и всего, что мы за это столетие пережили.
Красные и белые
Возможно, я бы не вспомнил сейчас об этой истории, если бы на днях не наткнулся на интервью популярного в сети учёного-историка Клима Александровича Жукова, человека, хорошо известного своими красными убеждениями и являющегося, если верить роликам на пока ещё главной медиаплатформе, близким другом одного из подписантов того самого обращения в московскую мэрию Дмитрия Юрьевича Пучкова, известного многим под псевдонимом Гоблин.
Ну так вот, рассказывая о своих идеологических противниках из современной либеральной тусовки (конкретно речь шла о модной нынче графоманке Гузель Яхиной, «авторке» скандальных романов «Зулейха открывает глаза» и «Эшелон на Самарканд», и об одном недоблогере, «отдыхающем» нынче за казённый счёт в исправительно-трудовом «профилактории» в Петушинском районе Владимирской области), Клим Александрович, дабы подчеркнуть ничтожность и никчемность нынешних оппонентов, сравнил их с некоторыми яркими представителями далёкого прошлого.
В качестве таких титанов мысли Жуков привёл пример действительно уважаемых персонажей русской истории: известного политического деятеля XIX века, придерживавшегося консервативных, или, как говорят его противники, реакционных взглядов, Константина Петровича Победоносцева и человека, прошедшего в своей нелёгкой жизни путь от каторжанина-вольнодумца до государственника-консерватора, классика русской и мировой литературы, одного из символов России Фёдора Михайловича Достоевского.
И всё бы ничего, но по неведомым мне причинам Жуков назвал, хотя и с явной иронией, Победоносцева матёрым вражиной, а Достоевского умным врагом, худшим из романов которого, по мнению историка, являются «Бесы».
И вот тут я попросту опешил… Для начала пара вводных: Клим Жуков, как я уже сказал, позиционирует себя убеждённым сторонником большевиков и, судя по его оценкам исторических событий, даже сталинистом (что в моих глазах не есть нечто негативное, но об этом как-нибудь в другой раз), а также и патриотом СССР, что опять-таки ничего плохого о нём не говорит.
Но видите ли какая закавыка: Константин Петрович Победоносцев отошел в мир иной в весьма преклонном возрасте 79 лет в 1907 году, а Фёдор Михайлович и того ранее ― в 1881-м…
Каким образом человек, посвятивший всю свою жизнь служению на благо России и противостоянию с либерализмом (пагубность которого в наше время особенно очевидна) и умерший за 10 лет до Октябрьской революции, стал вражиной для патриота СССР?
И почему Достоевский, обличавший в своём гениальном романе «Бесы» народовольцев-революционеров, готовых по головам и трупам сограждан идти к своей цели, Достоевский, ушедший в мир иной за 17 лет до появления в России колыбели большевистской партии ― РСДРП, стал врагом для «большевика» Жукова?
Я далеко не литературовед и на лавры глубокого знатока творчества Фёдора Михайловича не претендую. Как по мне, любой Достоевский читается жуть как тяжело. Я понимаю, что у каждого автора могут быть взлёты и падения, но в отношении Жукова к роману «Бесы» явно сквозит несовпадение именно политических оценок.
А не потому ли, что большевики, нынешние российские либералы, украинские радикалы-скакуны, суть одного поля ягодки, майдауны, не терпящие инакомыслия, любых возражений, видящие мир исключительно в монохромных тонах и готовые оправдать революционной целесообразностью любую дичь? Объясните мне, чем люди, сносившие памятники царям и генералам в 1918 году, отличаются от бесноватых феликсоборцев 1991-го и от бабуинов, разрушивших на Украине всех Ильичей в последние семь лет?
Забавнее всего то, что восстановить историческую справедливость в вопросе возвращения Дзержинского на Лубянскую площадь требовали многие из тех, кто является духовным потомком граждан, сносивших 100 лет назад монументы генералу Скобелеву и императору Александру III.
И стоит ли после такого удивляться тому, что нынешний глава московской ячейки КПРФ, некий товарищ Рашкин, за последние годы проявил себя как один из главных шатателей режима и чуть ли не лепший кореш Лёхи Навального? Вам по-прежнему такой союз кажется странным и противоестественным?
Да что вы, отнюдь, в этом и есть реальная суть обоих политических течений. Но если то, что Навальный и Ко ― откровенные враги, давно известная аксиома, то с какого перепуга наши красные собратья вдруг решили возобновить «холивар» вековой давности, я, признаться, никак понять не могу.
Рождённые в СССР
В своё время для меня оказалась большим откровением история создания многих русских песен, ставших поистине народными, а между тем имеющих реальных авторов с именем и фамилией. Среди таковых можно вспомнить «Полюшко-поле», Марш сибирских стрелков, более известный как «По долинам и по взгорьям», «Там вдали, за рекой» и многие другие, вплоть до великой «Священной войны». И если насчёт музыкальных тем разночтений нет, то варианты текстов у многих из них попадаются, как условно красного толка, так и откровенно белого.
Взять то же «Полюшко-поле», ставшее, к слову сказать, большим русским хитом на Западе, написанное в 1933 году советским композитором Львом Книппером и советским же поэтом Виктором Гусевым и явившееся главной темой первой части 4-й симфонии Книппера «Поэма о бойце-комсомольце». Тем не менее существует версия, что на самом деле песня рождена ещё в 1919 году, в то время, когда Книппер был не советским музыкантом, а добровольцем белой армии адмирала Колчака.
И абсолютно без разницы, правда это или вымысел. Тут важно другое. Эти песни ― живые свидетели Гражданской войны, гражданского противостояния в России, которые, несмотря ни на что, сумели объединить в одном хоре и красных, и белых, и прочих не определившихся…
Многие со мной могут не согласиться, но я убеждён, что не было в нашей стране периода более разрушительного и более катастрофического по своим последствиям, чем Гражданская война. Ведь её отголоски, как мы видим, живут в нашем сознании по сию пору. А потому каждый, кто пытается культивировать сейчас эту красно-белую рознь, каждый, кто продолжает взывать к духам ушедших символов, которые неминуемо тянут нас в прошлое и не дают смотреть в будущее, является настоящим врагом, ничем не лучше, а возможно даже и хуже, немецкого нациста, украинского националиста или натовского солдата-колонизатора.
Я родился в СССР, и я очень люблю свою Родину, но я точно знаю: Советский Союз ― лишь одна из форм существования моей России на небольшом, по меркам 1000-летней державы, временном отрезке. И хватит уже пытаться найти своё место «между там и здесь», наша история неразделима и неразрывна. На том и стоим.
Алексей Белов,
