Первые бомбы на Москву вражеская авиация сбросила в ночь на 22 июля 1941 года.
При первом авианалёте немецких бомбардировщиков пострадали 792 человека, 130 из них погибли, но потери могли быть намного большими. О том, как была организована оборона воздушных рубежей города в дни Великой Отечественной войны, в деталях повествует экспозиция Музея обороны Москвы.
ПЕРВАЯ АТАКА С ВОЗДУХА
Директиву, которая определяла задачи авианалётов на Москву, Гитлер подписал 19 июля. Из Бельгии и Франции для её решения было дополнительно переброшено свыше сотни бомбардировщиков. Первый налёт начался 21 июля в 20.00 по Москве, когда 195 вражеских самолётов взяли курс на город. Главными целями фашистов значились Кремль, вокзалы, авиазаводы и аэродромы.
Посты службы воздушного наблюдения, оповещения и связи (сокращённо ВНОС) обнаружили врага, когда армада пересекла линию Рославль – Смоленск. До выхода самолётов противника в район бомбометания оставалось примерно полтора часа. По грубым оценкам, только половина вылетевших тогда экипажей смогла выполнить задание. Немецкие самолёты сбросили на город 104 тонны фугасных бомб и более 46 тысяч килограммовых «зажигалок», вызвав 1166 очагов пожаров.
За пять с половиной часов первого налёта зенитчики выпустили по врагу в ответ почти 30 тысяч снарядов и 130 тысяч пулемётных патронов. Советское командование сообщило об уничтожении 22 немецких самолётов. Противник же оценивал свои потери куда скромнее – в 6–7 машин. Москва отражала массированные налёты люфтваффе и две следующие ночи.
ВНОС, «СЛУХАЧИ» И ПРОЖЗВУК
В военной Москве за вражеской авиацией следила ВНОС – служба воздушного наблюдения, оповещения и связи. Первыми противника встречали девять станций-пеленгаторов – «радио-улавливателей самолётов» РУС-1 и РУС-2, которые находились по кругу на расстоянии до 300 км от города. Это были первые советские системы дальнего обнаружения. Только поступившие на вооружение в 1940 году РУС-1 засекали цель на удалении всего 60–85 км. РУС-2 определяла расстояние, направление полёта и скорость цели в радиусе 100 км.
В радиусе 250 км и ближе Москву опоясывали семь сотен постов ВНОС визуального наблюдения. На них имелись передвижные звукоулавливающие установки с направленными в небо коническими трубами-рупорами из сосновых реек, обтянутых брезентом. За каждую трубу отвечал акустик, или, как его ещё называли, слухач, который прослушивал пространство с помощью приборов усиления звука. На посты отбирали людей с острым слухом: чаще всего это были музыканты, иногда инвалиды по зрению и даже полностью слепые. Слухач мог засечь самолёт за 5 – 15 км, а ночью установка синхронизировалась с прожектором, образуя пару «прожзвук».
Прожекторные станции были важной частью системы столичной ПВО, потому что в начале Второй мировой сложилась практика стратегических бомбардировок по ночам. До 75 процентов всех бомбардировок Москвы противник совершил именно ночью. Темнота затрудняла действия противовоздушной обороны, дезорганизовывала работу пожарных и способствовала возникновению паники. К началу налётов в столичном регионе имелось более 600 прожекторов. Дальность видимости самолёта в луче прожектора составляла от 3 до 20 км.
АЭРОСТАТЫ ЗАГРАЖДЕНИЯ
Ещё одним символом обороны Москвы стали аэростаты заграждения (АЗ), мешавшие прицельному бомбометанию с пикирования. К 21 июля в городе действовали 124 поста АЗ, а к концу 1941-го их количество возросло до 303. Аэростаты наполняли водородом. Газовая станция находилась в Долгопрудном, и газ для дозаправки по городу доставляли максимально бережно – пешком в мягких газгольдерах. Из-за их внешнего сходства москвичи часто путали газгольдеры и аэростаты, ласково называя и те и другие «колбасой».
Тяжёлый металлический трос ограничивал высоту подъёма аэростата. Одиночные не поднимались выше 3 км. Тандем – один посередине тросов, второй на вершине – достигал 4,5 км. Верх «гирлянды» из трёх АЗ поднимался до 6 км, но такая связка из-за её сложности почти не применялась.
Во время первого же налёта один бомбардировщик зацепил трос аэростата, но, оборвав его, сумел уйти. Первое же фатальное для врага столкновение с АЗ случилось 11 августа 1941 года, когда немецкий средний бомбардировщик He-111 при столкновении лишился крыла и рухнул в реку в районе Карамышевской набережной.
В конце 1941 года столицу в прямом смысле взбудоражил случай с сержантом Дмитрием Велигурой. Пытаясь удержать оборвавшийся аэростат, Дмитрий поднялся с ним в небо. Подтягиваясь по тросу, бывший метростроевец добрался до предохранительного клапана, чтобы стравить газ. К тому моменту высота полёта составляла от 600 м до 1 км. В конце концов обмороженный сержант Велигура приземлился вместе с аэростатом в 110 км от своего поста. За смелость его наградили орденом Красного Знамени.
ПОТОМОК ПУШКИНА И «СТАЛИНСКИЕ СОКОЛЫ»
К первому налёту люфтваффе небо Москвы защищали почти 800 зенитных орудий среднего калибра (85 и 76 мм), около 250 орудий малого калибра (37 и 25 мм) и 336 счетверённых зенитных установок с пулемётами «максим». Малокалиберные зенитные средства даже поднимали на крыши зданий.
Сравнивая в то время работу ПВО в Москве и Лондоне, корреспондент английской «Санди таймс» подмечал: «Особенно внушительное впечатление произвёл мощный заградительный огонь: шрапнель зенитных снарядов барабанила по улицам, точно град. Десятки прожекторов освещали небо. В Лондоне мне не приходилось ни видеть, ни слышать чего-то подобного». Всего за время войны огнём зенитных батарей московской ПВО было сбито до 230 самолётов противника.
Занятный факт: одним из защитников московского неба был сержант Сергей Клименко – праправнук великого русского поэта Александра Пушкина. Он встретил войну командиром отделения зенитной батареи, которая стояла напротив Театра Красной Армии на площади Коммуны (ныне площадь Суворова). На этом посту потомок великого поэта вместе со своими товарищами оставался два года.
К началу войны авиация московской ПВО насчитывала около 500 истребителей. Первым, кому удалось сбить противника, был лейтенант Степан Гошко: 2 июля он протаранил своим Як-1 вражеский самолёт-разведчик, после чего благополучно приземлился. Спустя всего месяц, 7 августа, один из первых в истории ночных таранов осуществил младший лейтенант Виктор Талалихин. Его истребитель И-16, на котором будущий Герой Советского Союза совершил подвиг, поисковики нашли в лесу под Москвой только в 2014 году.
ГОРОД КРОМЕШНОЙ ТЬМЫ
Для ликвидации последствий бомбардировок создавалась и местная система противовоздушной обороны (МПВО). Её общая численность достигала 650 тысяч человек, три четверти составляли женщины. Не было ни единого предприятия, учреждения, учебного заведения или жилого дома, где не имелось бы своего отряда бойцов ПВО.
Приказ № 1 по МПВО Москвы и Московской области от 22 июня 1941 года объявлял «угрожаемое положение». Вводилась полная светомаскировка: отключали уличное освещение и световую рекламу, все окна подлежали затемнению. Затемнение сохранялось до конца войны, а маскировочное уличное освещение включили только осенью 1942 года, когда авианалёты удалось пресечь.
К тому же большая часть Москвы к тому времени оставалась деревянной, поэтому жизненно важное значение имела борьба с пожарами. В помощь штатным частям пожарной охраны были созданы добровольные пожарные команды, которые насчитывали до 205 тысяч человек личного состава и несли круглосуточное дежурство даже во время бомбёжек. В период войны они обезвредили более 40 тысяч зажигательных авиабомб и ликвидировали около 2 тысяч загораний.
ИТОГИ НОЧНЫХ НАЛЁТОВ
С июля 1941 по апрель 1942 года противник совершил около 9 тысяч вторжений в зону Московской ПВО. К столице прорвалось менее 350 самолётов. На город были сброшены 1,6 тысячи фугасных и 110 тысяч зажигательных авиабомб, под бомбами погибли 2,2 тысячи москвичей, 5,5 тысячи были ранены.
Сергей АВЕРЬЯНОВ редактор музейного направления МОСГОРТУРа. «Красная звезда»
The post Как защищали небо Москвы в 1941 first appeared on ИСТОРИЯ ВЕЛИКОЙ РОССИИ.
