Наш колумнист Аурен Хабичев пообщался с медбратом, который работает в ковидном госпитале. Этот разговор, по признанию Хабичева, поверг его в отчаяние.
Мир знал пандемии и похлеще коронавируса. Антонинова чума, бубонная чума, эпидемия оспы, испанка и прочие скосили такое количество людей, что даже не верится в эти цифры. Но человек крайне самонадеян. Особенно современный человек. Знали ли мы, что в эпоху высокоразвитой медицины и технологий, постепенно приближающихся к сути мироздания, нас начнёт убивать в общем-то обычный грипп. Могли ли мы предположить, что ни одна европейская страна не сможет бороться с вирусом эффективно, а колыбель всего хорошего на земле — Америка выйдет в лидеры по количеству смертей. В «Чуме» Камю была такая мысль: чума приходит, когда захочет и ни наши молитвы, ни наши лекарства не остановят её, пока она не насытится человеческими жизнями и страданиями и не исчезнет тогда, когда она сама этого пожелает. Это не болезнь, не вирус. Это явление, не подвластное нашему пониманию. Примерно как Создатель, но ещё более жестокое. Оно будто имеет сознание и определённую стратегию действий.
На днях я встречался с другом. Он работает в одном из региональных ковидных госпиталей и рассказанное им повергло меня в страшное отчаяние. Какие трагедии происходят там, за стенами этих госпиталей и больниц, отданных на лечение пациентов с коронавирусом. Пока я слушал его рассказ о людях, лежащих в этих учреждениях, меня не оставляла мысль, что мы в состоянии какой-то совершенно непонятной войны с инопланетным разумом, действия и смысл которого определить невозможно. И поэтому война эта не предвещает победы, она как бы не предвещает ничего в принципе.
фото: freepik.com
За стенами этих госпиталей происходят жуткие вещи. Люди умирают в огромных количествах, их страдания сложно описать без эмоций. Даже те, кто насмотрелся там на погибающих в страшных муках людей, не могут до сих пор с этим свыкнуться. Каждая такая смерть для моего друга — как личная потеря, как безысходное ощущение собственного бессилия перед вирусом, который пришёл, чтобы убивать.
Женщина приехала на лечение в санаторий. Сама из Норильска. Ей на вид лет пятьдесят, а может и больше. Корону подхватила, вероятно, уже в Пятигорске. Её привезли, разумеется, в местный госпиталь. Не везти же в Норильск — это опасно и для её здоровья, и для окружающих. Она совсем была без денег. Предлагала моему другу в залог серёжки, чтобы он покупал ей кефир и кое-что из продуктов. Она дико любила кефир, пила его в огромных количествах. Он каждый день ходил в магазин за тем, что ей необходимо. И покупал кефир. Да ей и не нужно было многого. Что-то постоянно по мелочи. Серёжек её он, разумеется, не взял. Да и как такое возможно.
— Я ушёл на выходные, работаю два через два, — рассказывает он, — возвращаюсь, а её кроватка пустует, думаю, наверное, перевели в отделение, где лежат «лёгкие». Но нет, коронавирус имеет страшную привычку убивать внезапно, когда даже кажется, что человек может выздороветь.
фото: Olga Kononenko/unsplash.com
Эти госпитали, они как фронт, а мы будто живём в тылу. За их стенами ежедневно происходит героическая битва. Врачи и медсестры, медбратья и санитары. А враг силён, потому что невидим. Он наносит удары так эффектно и так внезапно, что иногда опускаются руки. Только что старушка лежала, разговаривала, потом почувствовала себя плохо, хотя были надежды на выздоровление, а потом этот злосчастный тромб, взял и оторвался. Человека не стало. А старушка очень добрая и позитивная. Была, кажется, учителем в школе.
Глумится, страшно глумится над людьми корона. Интеллигентны и культурные, они порой превращаются в шизофреников. Это от гипоксии. Мозг испытывает сильнейшее кислородное голодание.
— Одна женщина на меня кидалась, ругалась матом, щипала. А в соседней палате как-то мужчина приставил нож к горлу другого пациента. Я тебя, говорит, сейчас зарежу. А мужчина с виду нормальный.
И каждый день что-то происходит. Как на войне каждый день умирают люди. Ко многим он уже привязался, многие запомнились чем-то неординарным и своим. Живые люди.
Этот разговор вызывал у меня не только чувство отчаяния, но и какое-то пожирающее чувство вины. Перед всеми, кого незаслуженно повергла эта чума.
Но, как и на фронте, там каждый день случаются радостные события — кого-то выписывают и отправляют домой — человек выжил. И выжил он, вероятно, по какой-то чистой случайности. Чума не углядела или была занята другим, или на время отхлынула подобно стихии, чтобы с новой силой нагрянуть вновь.
фото на обложке: freepik.com
