Турция – кандидат на вступление в ЕС с 1999 года. Несмотря на очевидный кризис, в котором сегодня находятся отношения Анкары и Брюсселя, обе стороны, по крайней мере, на словах, предпринимают усилия по их нормализации, а наряду с противоречащими обнаруживаются и совпадающие интересы. Произошедший 22 ноября морской инцидент стал очередным мелким конфликтом, блекнущим на фоне массива накопившихся взаимных претензий, однако он способен показать и ряд последних тенденций в отношениях Турции и ЕС. Какова подоплека данного вопроса?
В последнее время отношения Турции с ЕС подвергаются напряженным испытаниям. С одной стороны, ЕС твердо занял сторону Греции, которая очень резко отреагировала на инициативы Турции по разведке и разработке залежей углеводородов в Восточном Средиземноморье. С другой стороны, в ливийском вопросе ЕС вместе с Турцией поддерживает признанное ООН Правительство национального согласия.
Не стоит забывать и о том, что в обоих случаях президент Франции Эммануэль Макрон продвигает антитурецкую риторику. В преддверии саммита глав государств ЕС союз пытается действовать путем политики «кнута и пряника». В этой связи слухи от находящихся в Брюсселе дипломатов, касающиеся обсуждения на саммите введения в отношении Турции санкций свидетельствуют об ужесточении позиции ЕС.
События 22 ноября показали, что в отношениях с Турцией ЕС не намерен связывать себя ограничениями международного права, и привели к новому скандалу. Морская пехота германского фрегата «Гамбург» в рамках операции IRINI военно-морских сил стран ЕС задержала грузовое судно «Розелин-А», направлявшееся в Ливию, по подозрению в перевозке оружия (законному правительству страны), произведя его обыск. При этом германские военные не озаботились получением согласия ни Турции, ни капитана судна.
В рамках оружейного эмбарго, наложенного ООН на Ливию, силам ЕС в связи с проводимой ими операцией IRINI было передано полномочие по досмотру судов, в отношении которых имеются подозрения о перевозке ими вооружения или боеприпасов в Ливию. Однако, в соответствии с резолюциями 2292 и 2526 Совета Безопасности, условием для использования этого полномочия является разрешение Правительства национального согласия после проведения необходимых консультаций.
В противном случае, если мы будем опираться на нормы международного морского права, для остановки судна в открытом море, то есть, международных водах, обязательно получение разрешения государства, под флагом которого оно находится. А значит, на стороне Турции все аргументы, при помощи которых она может доказать, что римский командный центр ЕС и сами германские военные, возложившие на себя функции инспекторов, сознательно и умышленно нарушили международное право, действуя недобросовестно, если, конечно, не были введены кем-то в заблуждение.
Прессинг грозит привести к кризису НАТО
Даже принимая во внимание то, что статус Турции страны-кандидата на вступление в ЕС реальности уже не соответствует, первое, на что нужно обращать внимание в рамках данного инцидента – Турция является полноценным и равноправным членом НАТО. Для того, чтобы решить о нарушении турецким судном ливийского оружейного эмбарго, инстанции ЕС должны представить Турции, с которой его члены связаны военным союзом, и международному сообществу нечто значительнее ни на чем не основанных подозрений.
Ситуация, когда страна с применением силы задерживает грузовое судно своего союзника, не согласуется ни с механизмами НАТО, ни с решениями ООН, ни с нормами международного права. Представляется, что усилия Турции по решению этого вопроса через международно-правовые каналы сегодня осложнены гораздо более значительными проблемами.
Эта напряженность, проявившаяся в Восточном Средиземноморье, и увеличение количества выпадов, разрушающих взаимное доверие сторон, могут привести к серьезному кризису в рамках НАТО. С точки зрения стабильности в Северо-атлантическом альянсе не менее важно, чтобы на саммите министров иностранных дел ЕС, который прошел 1-2 декабря, по этому вопросу была занята конструктивная позиция. В этой связи нужно понимать, что кризис в отношениях ЕС и Турции напрямую влияет на Турцию, ЕС и НАТО в совокупности.
Второй аспект, который следует обозначить применительно к инциденту, заключается в политике двойных стандартов, которую ЕС продолжает проводить в отношении Турции. В этом смысле, ради непризнания своей ошибки, германское правительство и командный центр ЕС заявляют, что обыск на судне лежит в пределах их полномочия, пытаясь игнорировать факт отсутствия разрешения со стороны Турции, под флагом которой следовало судно.
При этом записи с камер наблюдения, зафиксировавшие проведение морской пехотой своей операции в однозначно жесткой и силовой манере по отношению к команде корабля, сводят на нет все попытки представить произошедшее как результат «сотрудничества» команды с военными.
Официальные заявления и сообщения в СМИ, призванные осветить этот вопрос, подаются в таком ключе, будто бы противоречащий международному праву обыск судна всегда был самой рутинной процедурой, но тут Турция почему-то выступила против, прервав его на половине, и якобы недопущение досмотра говорит о том, что на судне могло быть что-то подлежащее изъятию.
Немного скрашивает ситуацию тот факт, что как Германия, так и командный центр ЕС в своих заявлениях хотя бы не стали пытаться скрыть правду и честно признали, что турецкое судно следовало в международных водах и не перевозило никаких запрещенных грузов. Иными словами, Турция вправе считать, что подверглась самому настоящему пиратскому налету со стороны ЕС, страны-члены которого являются ее союзниками по НАТО.
ЕС саботирует «позитивную повестку»
С вступления в силу Анкарского соглашения в 1964 году и Турция, и ЕС пережили многое. Однако вполне ясно: то, что из этого получается на настоящем этапе, не устраивает, по крайней мере, турецкую сторону. Сотрудничество всех государств, а не только находящихся в пределах одного союза, и основанное на поддержке взаимодоверие являются необходимостью, обусловленной, в том числе, и тяжелыми последствиями пандемии. С этой точки зрения проблемы в отношениях Турции и ЕС осложняют как региональное, так и глобальное сотрудничество.
Более того, ситуацию отягчает и то, что при первой же возможности ЕС вместо попыток урегулирования переходит к угрозам. Хоть на октябрьском саммите ЕС и заявляли о намерении реализовать «позитивную повестку», разговоры о рассмотрении вопроса введения санкций воспринимаются Анкарой как прямая угроза. ЕС должен понять один важный факт – из-за его стабильно антитурецкой риторики даже те слои турецкого общества, которые наиболее фанатично верили в связанные с ним перспективы, уже разочарованы, и ни о каком доверии более не может идти и речи.
ЕС сам по себе переживает кризис, прямо с пандемией не связанный, но перешедший под ее влиянием в драматическую фазу. Он проявляет себя через шаги Венгрии и Польши, идущие вразрез с политикой союза, проблему миграции, возвышение ультраправых сил в ряде стран-членов, рост ксенофобии.
Учитывая это, стремление сохранять в вопросе отношений с Турцией популистский и нерациональный подход угрожает и безопасности обеих сторон. Что важнее – ЕС под предлогом обеспечения собственной безопасности раздувает «турецкую угрозу» в Восточном Средиземноморье так, будто Турция не является давним членом ООН и НАТО. Кризис с задержанием турецкого судна еще раз показал, что не допустить эскалации и перестроить отношения Турции и ЕС на рационалистской основе жизненно важно с точки зрения как региональной, так и глобальной безопасности.
Каждый раз, когда ЕС требует от Турции проявления «конструктивного и позитивного подхода», он должен иметь ввиду, что сначала должен сам соответствовать своим словам. В этой связи, с точки зрения прочности отношений, естественно, что конструктивными нужно быть обеим сторонам, поэтому открыт вопрос составления стабильной и устойчивой «дорожной карты» развития отношений Турции и ЕС.
Однако, «дух эпохи» 21-го века, разительно отличающийся от эпохи Холодной войны, оставил Турцию в условиях гораздо более серьезных, по сравнению со странами ЕС, проблем национальной безопасности, обусловленных ее географическим положением. И Турция, пытаясь их решить, со своей стороны нуждается в том, чтобы ЕС не разговаривал с ней языком кнута, но занял позицию союзника, готового оказать поддержку.
Тем не менее, ЕС при первой возможности сообщает Турции о том, что нужно сделать ей, однако сам, по политическим причинам, не спешит обновить условия Таможенного союза, не обеспечивает безвизовый или упрощенный режим, несмотря на подписанные договоры и использует процесс вступления Турции в качестве полноправного члена не как пряник, а как кнут. Учитывая период, в течение которого ЕС занимает подобную позицию, принятие в определенный момент, например, на саммите 10-11 декабря, решения о вводе против Турции санкций, сюрпризом не станет. Однако в таком случае и члены ЕС лишают себя шанса ожидать какого-либо конструктива со стороны Турции.
Сегодня слова о процессе вступления Турции в ЕС, пожалуй, не могут вызвать на лице турка ничего, кроме горькой улыбки. Не ошибемся, если констатируем, что в рамках турецкой общественной повестки этот процесс закрыт, не в последнюю очередь, при «помощи» соответствующих шагов самого союза. С 2000 до 2015 год доля граждан Турции, выступающих за полноправное членство Турции в ЕС, сократилась с 75% до 20%.
Что произошло? Можно назвать это уязвленной гордостью – возглавляемая Эрдоганом Партия справедливости и развития предложила населению Турции другой путь – исламизм. Он возводит преемственность страны к эпохе Османского халифата, Блистательной Порты, резко и в лучшую сторону контрастирующей с периодом слабости, унизительного копирования и заимствования, назойливого обивания «порогов» западных держав. И на этом контрасте даже обещанный рост уровня жизни не смог сохранить статус-кво.
ЕС уже накопил такой объем противоречий своих членов, находящихся только в пределах географической и цивилизационной Европы, что принятие в него эрдогановской Турции станет выстрелом себе в висок. Политика союза, будто бы целенаправленно приведшая к концентрации на территории его членов всех самых радикальных маргиналов исламского мира, закономерно вывела ксенофобию на такой уровень, что один из наиболее боеспособных отрядов спецназа ФРГ распущен из-за проявлений сентиментальности в отношении идеологии Третьего Рейха. Это, естественно, тоже не является положительным для мусульманской Турции фактором. Поэтому вопрос членства Турции в ЕС в реальности уже закрыт с обеих сторон.
Как тогда относиться к этому фарсу? Исключительно как к инструменту политического давления. ЕС пытается использовать его как один из немногих имеющихся в его распоряжении рычагов политического (пока что) давления на Турцию. Нажим на экономику, «ахиллесову пяту» Анкары, приведет к взрывной конфронтации, в чем Брюссель, по крайней мере, на данном этапе, не был заинтересован.
Решение вопроса с ЕС, среди прочих, было одним из предвыборных обещаний партии Эрдогана, да и сейчас ее представители регулярно к нему обращаются. Зачем? Во-первых, это простой способ привлечения части электората, не желающей снимать «розовые очки», или же в силу своего положения и воспитания принципиально поддерживающей вестернизацию. Во-вторых, что гораздо более важно, это ход Эрдогана, посредством которого он пытается создать иллюзию своей управляемости – для сохранения хотя бы имеющегося уровня сотрудничества с Западом, в котором Турция все еще остро нуждается.
Сложно сказать, удается ли это Анкаре в полной мере, но не подлежит сомнению, что процесс вступления в ЕС является одним из лежащих на западной чаще весов элементов фирменной турецкой политики маневрирования. Вопрос здесь стоит лишь один – кому надоест притворяться первым?
