100 лет назад идут последние бои за Крым. Офицер, кавалерист Белой армии, поэт Николай Туроверов пишет:
Нас было мало, слишком мало
От красных толп темнела даль,
Но твердым блеском засверкала
Из ножен вынутая сталь...
Последних пламенных порывов
Была исполнена душа
В железном грохоте разривов
Вскипали волны Сиваша...
И ждали мы, внимая знаку,
И подан был знакомый знак,
Полк шёл в последнюю атаку,
Венчая путь своих атак...
Забыть ли, как на снеге сбытом
В последний раз рубил казак,
Как под размашестым копытом
Звенел промерзлый солончак...
И как минутная победа
Швырнула нас через окоп
И храп коней и крик соседа
И в кровь обагренный сугроб...
Спеши мой конь долиной Сачи,
Свершай последний переход -
Нет, не один из нас заплачет
Гружась на ждущий параход,
Когда с прощальным поцелуем
Освободим ремни подпруг
И злым предчувствием волнуем
Заржет печально верный друг...
29 октября/11 ноября/ 1920 года, Главнокомандующий
Русской Армией/ в то време уже так называлась Белая армия/ генерал-лейтенат, барон Петр Николаевич Врангель, отдал приказ об оставлении Крыма. Приказ гласил:
"Русские люди! Оставленная одна в борьбе с насильниками, Русская Армия ведет неравный бой, защищая последний клочок русской земли, где все еще существуют право и правда!
В сознании лежащей на мне ответствнности, я обязан заблоговременно предвидеть все случайности.
По моему приказанию уже преступлено к эвакуации и посадке на суда в Крыма всех, кто разделял с армией ее крестный путь, семей военнослужащих, чинов гражданского ведомства, с их семьями и отдельных лиц, которым могла бы грозить опасность в случае прихода врага.
Армия прикроет посадку, памятуя, что необходимые для ее эвакуации суда также стоят в полной готовности в портах, согласно установленному расписанию.
Для выполнение долга перед армией и населением я сделал все, что в пределах сил человеческих.
Дальнейшие наши пути полны неизвестности. Другой земли, кроме Крыма у нас нет..."
3/16/ ноября, к отплытию собирались последние из 126 русских судов, уносивших на своих боргах около 150 000 воинских чинов и мирных жителей. Среди них были и моя будущая, 19-летняя бабушка Клава, и будущий дед - 24-летний ротмистр Апрелев П. В.
Корабли еле, еле стали отчаливат от родного берега, переполнив свои трюмы, палубы, каюты с разбитыми жизнями, надеждами, с неизбывной скорьбю и отчаянием...
За кормой оставалась окутанная в тумане русская земля...
Накануне захвата полуострова красное командоваание распространило обращение, в котором "гарантировало жизнь и неприкосновенность всем положившим оружие" Многие не поверили и правильно сделали, а тот, кто поверил - горько пожалел...
Озверевшие каратели убивали не только офицеров, солдат и казаков, а и раненых, и мирных жителей... Убивали из мести, убивали ради своего удоволствия, грабили, издевались... Расстрелы совершались круглосуточно...
На последний свободный клочок русской земли опускалась кровавая пелена красного террора...
...Те, кто не принял власть Совдепии, получат Нансеновый паспорт, нелегкую жизнь на чужбине и чужая земля успокоит их навсегда...
Здесь похоронены сны и молитвы.
Слезы и доблесть. «Прощай!» и «Ура!».
Штабс-капитаны и гардемарины.
Хваты полковники и юнкера...
Вот - лежат они, вдоволь познавши
Муки свои и дороги свои.
Все они — русские, все они — наши.
И по крови, и по души...
Полдень. Березовый отсвет покоя.
В небе российские купола.
И облака, будто белые кони,
Мчатся над чужие края...
Они не доживут до наших времен, когда в России, все, хотя и медленно стало возвращаться на круги своя. Но, несмотря на свои терзания, на свое неоднозначное отношение к СССР, они воспитают своих потомков в православном, русском духе...
И мы, хотя, родились и живем в разных государствах, но с русской душой, полюбили Россию и любим по сей день. Болеем за нее, переживаем ее неудачи, радуемся ее успехам, гордимся ею, молимся Богу за нее и уверены, что она становится сильной, могучей с добротным, процветающим народом...
Юрий Апрелев
