31 год назад, 15 ноября 1988-го, Советский Союз достиг высшей точки своего технологического развития. В этот день с космодрома «Байконур» стартовал первый советский орбитальный корабль многоразового использования – «Буран».
Полет совершался в полностью автоматическом режиме от момента старта до посадки и продолжался всего 205 минут. За это время корабль успел совершить два витка вокруг Земли, с ювелирной точностью зайти на посадку, напугать ЦУП неожиданным маневром, подвести черту под целой эпохой космического противостояния и заложить фундамент нового этапа американо-советских, а позже – и американо-российских отношений в космосе.
После Второй мировой идея создания космоплана – аппарата, способного летать на орбите как спутник и маневрировать в атмосфере как самолет, – что называется, носилась в воздухе. Первыми реализовать концепцию в металле попытались американцы. В 1957-м компания «Боинг» по заказу ВВС США начала работы над низкоорбитальным разведчиком-перехватчиком и бомбардировщиком. Аппарат получил название X-20 Dyna-Soar (да, в США были любители иксов задолго до Илона Маска).
«Динозавра» довели до стадии массогабаритных макетов, изготовили и протестировали двигатели. Однако в конце концов проект был признан неудачным и закрыт. Тем не менее американские конструкторы выполнили достаточно большой объем научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, чтобы о проекте узнала советская разведка. СССР ответил проектом «Спираль», в рамках которого родился самолет-аналог космоплана Миг-105.11, ласково прозванный из-за необычного силуэта «Лаптем». Этот аппарат провел семь успешных полетов, однако в дальнейшем и эта программа оказалась свёрнута.
Примечательно, что и Х-20, и «Спираль» пали жертвами не столько технических трудностей, сколько самодурства больших боссов. Американскую программу в 1963 году прикрыл глава Пентагона Роберт Макнамара, известный любимчик Джона Кеннеди, совмещавший госслужбу с бизнесом.
Работы же по «Спирали» зарезал пожилой министр обороны СССР Андрей Гречко, который, по воспоминаниям очевидцев, написал на папке с обоснованием проекта: «Это – фантастика. Нужно заниматься реальным делом».
Примечательно, что к тому времени группа конструкторов из КБ Микояна уже создала и испытала летающий прототип корабля, начала разработку керамической теплозащиты и в целом добилась больших успехов. Разработчиков поддерживало командование советских ВВС и несколько профильных министерств. Однако принцип «Я – начальник, ты – дурак» в этот раз восторжествовал.
Тем не менее закрытие первых проектов не отменило интереса к самой концепции космоплана. В военном плане это была очень многообещающая игрушка: корабль мог подняться на орбиту, а проходя над территорией вероятного противника – внезапно войти в атмосферу, сбросить ядерную бомбу и снова уйти в космос. Гипотетически, такой маневр позволял закончить потенциальную Третью мировую одним ударом: уничтожив руководство враждебной сверхдержавы во время национального праздника или масштабного политического мероприятия, не доводя дело до полноценного ядерного Армагеддона.
Примечательно, что возможность нанесения такого удара обеспокоила советское руководство еще в начале 1970-х, когда только стало известно о старте американской программы Space Shuttle. Реальность этих опасений подтвердили сами американцы: в 1985 году один из шаттлов совершил атмосферный «нырок», прошел над Москвой на высоте в 80 км, а затем вновь ушел в космос. Маневр получился столь быстрым и неожиданным, что советские военные просто не успели отреагировать.
Ещё более широкие возможности шаттлы открывали для милитаризации космоса. С их помощью можно было не просто выводить на орбиту военные спутники – с этим неплохо справлялись и обычные ракеты, но челноки позволяли обслуживать и размещенные в космосе системы, а при необходимости спускать их обратно на Землю. Шаттлы могли заняться воровством советских спутников и даже посещаемых станций, – по крайней мере, на такие предположения наводили размеры их грузовых отсеков. Советские же специалисты полагали, что в перспективе космопланы можно будет использовать для орбитальных ударов по авианосным соединениям противника.
Естественно, развитие и советской, и американской программ шло в атмосфере милитаристского угара и всепроникающей паранойи. Первый полет шаттла «Колумбия» состоялся 12 апреля 1981 года, ровнехонько через 20 лет после полета Юрия Гагарина. А уже в марте 1983-го Рональд Рейган объявил о реализации «Стратегической оборонной инициативы» – военной программы, прозванной «Звёздными войнами».
Этот проект предусматривал выведение на орбиту сотен военных спутников, орбитальных локаторов и, самое главное, – боевых лазеров. Американские стратеги хотели создать несколько эшелонов ударных космических систем, которые бы перехватывали советские баллистические ракеты на всех участках их полёта: от старта до входа боевых блоков в атмосферу. И вот для строительства этой системы шаттлы подходили идеально.
Впрочем, советские специалисты и до этого не сомневались в военном предназначении челноков. Дело в том, что, завершив программу пилотируемых полетов на Луну, НАСА всеми правдами и неправдами выбивало деньги на новый масштабный проект, который бы позволил сохранить ценные кадры и отношения с подрядчиками. В рамках этой информкампании агентство заявляло, что многоразовые челноки существенно удешевят пуски, и обещало проводить по 60 стартов в год. Однако, в отличие от американских обывателей, советские специалисты вполне могли посчитать расходы на вывод полезной нагрузки шаттлами и сопоставить их с ракетными показателями. И по их прикидкам получалось, что челноки никак не могут быть дешевле обычных ракет. Кроме того, в те годы у США просто не было коммерческих и хозяйственных потребностей в ежегодных 60 пусках. Так что рассуждения о мирном характере программы Space Shuttle начинали выглядеть как информационная завеса – дезинформация с целью скрыть военное предназначение проекта.
Старт работ над «Бураном» был дан в 1976-м. Руководить проектом поставили выдающегося авиаконструктора Глеба Лозино-Лозинского, который ранее создавал космоплан по программе «Спираль» и уже знал, что и как следует делать.
Сказать, что проект был масштабным – это ничего не сказать. Создание в кратчайшие сроки космического челнока потребовало колоссального напряжения сил даже Советского Союза – державы, знавшей толк в гигантомании. Для руководства проектом создали отдельное научно-производственное объединение «Молния». В интересах этого НПО 12 лет работало 1100 предприятий, фабрик и заводов, общая численность сотрудников которых превышала 1 млн 200 тыс. человек. Совокупные расходы на программу превысили 16 млрд рублей (20 млрд долларов). Это примерно два триллиона рублей по современному курсу.
Первоначально корабль создавался как копия американского шаттла. В силу того что законы физики и аэродинамики универсальны, похожими получились и очертания обоих челноков. Затем советские конструкторы отошли от американской концепции и пошли своим путём.
Принципиальная разница между шаттлами и «Бураном» – в том, что американцы установили маршевые двигатели непосредственно в сам челнок. Корабль посадили на гигантский топливный бак, а по бокам прикрепили два твердотопливных ускорителя. Советские конструкторы сделали по-другому: отдельно создали космоплан, отдельно – ракету-носитель, способную доставить его на орбиту. Поэтому советскую программу правильнее называть «Энергия-Буран», и первое место в ней как раз принадлежит ракете.
Различная архитектура привела к совершенно разным эксплуатационным возможностям кораблей. Американские шаттлы получились экономичнее: после каждого рейса корабль привозил на Землю самое дорогое – двигатели и систему управления. У «Бурана» с этим были проблемы. Ракета «Энергия» массой 2400 тонн была одноразовой, а потому эксплуатация «Бурана» должна была стать чудовищно затратной даже по сравнению с американскими шаттлами.
Однако и плюсы такого решения были существенными. Во-первых, «Буран» не был перегружен многотонными маршевыми двигателями, а потому имел на треть большую грузоподъемность, чем американский «кузен». Во-вторых, в освободившееся место советские конструкторы поставили атмосферные и космические двигатели, позволявшие советскому челноку выполнять такие маневры, о которых американцы не могли и мечтать.
Кроме того, конструкция «космоплан плюс ракета-носитель» оказалась куда более гибкой, чем челнок, посаженный на огромную бочку с топливом. «Энергия» была самостоятельным изделием, а потому могла использоваться для выведения на орбиту не только челноков, но и других полезных грузов массой до 100 тонн. Так, в 1987 году с её помощью СССР отправил в космос экспериментальный лазерный излучатель – аппарат «Полюс».
Преимуществом такого решения было и то, что даже на взлёте при возникновении аварийной ситуации корабль мог отсоединиться от ракеты и вернуться на космодром своим ходом. Шаттлы такой возможности были лишены.
Вообще, советские конструкторы намного более ответственно подошли к вопросам надёжности и безопасности. Корабль получил два бортовых компьютера, каждый из которых имел четырехкратное дублирование систем. На совсем крайний случай «Буран» оснастили катапультируемыми креслами для всех членов экипажа. При этом покинуть корабль можно было и на стартовом столе, и на высоте 20 км. У американских челноков катапультируемые кресла стояли только на двух первых шаттлах и только у пилотов. 14 астронавтов расплатились своими жизнями за эту беспечность: в январе 1986-го катастрофа «Челленджера» унесла жизни семерых членов миссии STS-51L, а в феврале 2003-го шаттл «Колумбия» погубил ещё одну команду такой же численности. Попади «Бураны» в похожие ситуации – велика вероятность, что космонавты остались бы живы.
Свой первый и последний полёт советский челнок совершил 15 ноября 1988 года. Стартовав сквозь зимний шторм, корабль в полностью автоматическом режиме вышел на орбиту, совершил да витка вокруг планеты и вернулся на космодром. При заходе на посадку компьютер учел метеорологические условия – и совершенно неожиданно для людей в ЦУПе заложил крутой вираж. Корабль развернулся на 180 градусов и зашел на посадку с направления, противоположного тому, что было предусмотрено изначально. Проведенное позднее расследование показало, что бортовой компьютер принял самое оптимальное в тех условиях решение.
Многие считают, что единственный полёт «Бурана» стал эпохальным провалом, торжеством техники над здравым смыслом и экономическими возможностями страны. Но так ли это?
Среди экспертов, непосредственно знакомых с международной ситуацией тех дней, бытует мнение, что полёт «Бурана» оказался последним гвоздём в крышку гроба «Стратегической оборонной инициативы». Американское руководство осознало, что Пентагону не удастся спокойно оккупировать околоземное пространство. Вместо беспроблемного занятия орбитальных высот перед Вашингтоном встала перспектива ещё одной космической гонки с весьма неясными шансами на успех. Полёт советского челнока отрезвил Рональда Рейгана, и политик, ранее объявлявший СССР «империей зла», сбавил обороты и согласился разговаривать с Михаилом Горбачевым не с позиции силы, а исходя из взаимного признания интересов. Другое дело, что советский лидер и его окружение так и не смогли использовать этот перелом настроений.
Так что расходы на программу «Бурана» нужно сравнивать не с затратами на коммерческие или научные проекты, а с тратами на строительство военных флотов, разработку и создание межконтинентальных баллистических ракет, атомных подлодок или же гиперзвукового оружия, если уж мерить современной меркой.
«Буран» мог бы найти применение, если бы сверхдержавы продолжили космическую гонку, строили орбитальные станции и отправляли миссии к Марсу и Венере. Возможно, если бы СССР выжил, сейчас модернизированные и улучшенные «Бураны» садились бы на лунный космодром или несли учёных к Юпитеру. Но в реалиях однополярного, а затем и многополярного мира эти сверхусилия стали попросту не нужны.
Есть ли у «Бурана» шанс на возрождение? Большинство экспертов считают, что нет. По мнению нынешних космических разработчиков, будущее, скорее всего, принадлежит небольшим аппаратам, умеющим выводить на орбиту несколько тонн полезной нагрузки. Однако есть и другое мнение – согласно ему, как раз небольшие корабли и не имеют значимых перспектив. В противном случае мы бы давно видели на стартовых столах и у стыковочных люков МКС российские «Клиперы» и европейские «Гермесы». Однако небольшие грузы по-прежнему удобно доставлять на орбиту ракетами.
Главной проблемой «Бурана» было отсутствие возвращаемой ракеты. Но благодаря усилиям инженеров американской компании SpaceX несколько лет назад эта проблема была решена. И вряд ли пройдет много лет, прежде чем у России появятся свои аналоги «Фальконов», а это значит, что ключевое техническое препятствие для возрождения проекта будет снято.
