О том, что в понедельник, 8 июня, ушла из жизни знаменитая целительница, ее подруга Марина Мигуля, вдова советского композитора и певца, узнала одной из первых. Несмотря на то, что они дружили более двух десятилетий, в Москве редко удавалось видеться в том числе и потому, что Джуна вела затворнический образ жизни. По просьбе «КП» Марина Мигуля рассказала об их последней встрече.
- Мы знали друг друга больше 20 лет, но впервые я была у нее дома года два назад, до этого я к ней никогда не ходила... Мы встречались на общих мероприятиях, а не в гостях. Она мне как-то позвонила и сказала: «А почему ты никогда не приходишь? Ведь уже возраст, у тебя наверняка какие-то есть болячки, я ведь могу реально тебе чем-нибудь помочь?». Я сказал, что нет, Джуна, спасибо, у тебя и так огромное количество людей со сложными тяжелыми заболеваниями, я не хочу очередь удлинять. И когда она меня позвала в гости, я пришла. Джуна меня очень по-доброму встретила, накрыла на стол, мы так хорошо поговорили. Теплая была встреча. Потом, когда снимали фильмы о ней, я часто участвовала в съемках по ее просьбе.
|
И у нее были очереди из пациентов, несмотря на то, что ее здоровье все ухудшалось. Она принимала людей, у нее стояли аппараты, в которых я ничего не понимаю. И я видела, какие больные люди к ней приходили и она уделяла им очень много внимания. При том, что ей надо было содержать целый подъезд, который ей принадлежал, она с очень больных людей вообще не брала денег.
У нее было несколько этажей: на одном стояли ее картины, на другой, где жил сын, она никого не пускала... И еще один этаж у нее был, но сама она жила внизу, возле столовой, у нее был такой топчанчик, где она спала. Все было очень просто по сравнению с тем, что было раньше. Там царил такой дух, где человеку уже ничего не интересно.
Видимо, она не могла отказывать людям, и ей самой надо было на что-то жить...
Я всегда чувствовала, что на самом деле она человек очень добрый. Но то, что она была не очень здоровой, было видно. Она была очень худая, уставшая. Я ей как-то сказала, когда она меня угощала: «Почему ты не ешь?», а она говорила, что не хочет. И женщина-повариха, которая ей помогала, сказала, что она почти ничего не ест. И все время говорила о том, что после смерти сына жить не хочет. А тогда, два года назад Джуна призналась: «Я совершенно точно знаю, что скоро умру. Вот увидишь». Видите, сбылось...
Она обесточена была, это было видно. Совсем слабенькая была. Она лечила людей, отдавала энергию, которая была уже невосполнима. И потом она ведь из дома практически никуда не выходила, не была на воздухе, двигалась мало, я выходила из ее дома с чувством жалости к ней. То, какая она была вначале, и то, какая она была два года назад, это большая разница.
Сейчас в течение какого-то времени будут звучать разные вещи по поводу, потому, что она могла за себя постоять и при жизни мало кто что-то мог сказать. А сейчас когда ее нет, будут разные мнения, но мое - неизменное. Она было добрым человеком.
