К середине лета, когда политические, экономические, да и культурные события сходят на нет, многие вспоминают о существовании детских летних лагерей. И новости накрывают лавиной: в одном месте детского отдыха поголовное отравление просроченными кефиром и сметаной, в другом — засилье крыс. А иностранные лагеря вместо обещанных номеров в элитных отелях выделили российским детям места в бараках для сезонных рабочих и морят их там голодом.
Но в этом году привычный ход событий взорвала благотворительная общественность, справедливо возмущенная тем, что два лагеря отказались даже впустить на свою территорию детей, так как те оказались "особыми". То есть с неизлечимыми болезнями различной степени тяжести. Дескать, детишки и сопровождавшие их тьюторы, несмотря на то, что у них были оформленные путевки, приехали безо всякого предупреждения. А директор и вовсе встал перед воротами и наговорил много разных неприятных, даже обидных слов. Главное читалось между строк: "Только через мой труп". Нетрудно догадаться, что негодующие добродеятели, занимающиеся особыми детьми, от всей души пожелали ей скорейшего достижения этого состояния. Каждый на свой лад.
И на первый взгляд они совершенно правы. Действительно, дети с небольшими (как утверждается) отклонениями, их родители и воспитатели в интернатах долго готовились к отдыху, обещавшему быть замечательным. И теперь детей отправляют обратно, даже не предложив после долгой дороги куска хлеба и стакана воды. А вместо новых приятелей и невообразимых приключений они вынуждены возвращаться в привычный замкнутый мир. Обида, отчаяние, гнев — понятные в такой ситуации чувства.
Но если хотя бы ненадолго задуматься о словах директора, что его никто не предупредил о приезде особых детей, ситуация меняется в корне. Оставим бытовые трудности, с которыми пришлось бы столкнуться руководству лагеря: расселить с учетом болезней, найти спальные места для сопровождения, дополнительные пайки еды. Забудем о том, что вожатых в лагеря традиционно набирают среди подрабатывающих летом студентов из самых разных учебных заведений. И многие ни разу в жизни не видели особых детей (ведь даже на дефектологические факультеты педвузов зачастую поступают не по призванию, а потому что туда меньше конкурс). Поэтому, как поступать в нестандартных ситуациях, частенько возникающих с особыми детьми (или при контакте их с обычными детьми), вожатые понятия не имеют.
Но самое главное, есть еще те самые обычные, здоровые дети. Они, ни о чем не догадываясь, не подозревая, приехали на привычный отдых в детский лагерь: побудка, зарядка, походы, кружки, соревнования, концерты. И для них полнейшей неожиданностью стало бы появление на одной с ними территории других детей. Причем таких, с состоянием которых придется постоянно считаться, способных у неподготовленного ребенка вызвать резкую негативную реакцию, отвращение, ужас.
И совершенно прав директор лагеря, заранее предрекший, что многие родители с большой долей вероятности стали бы забирать своих детей из лагеря и требовать компенсации. Потому что, покупая путевку, они не имели представления о том, как будет организован летний отдых. Люди, а тем более дети, боятся того, чего не знают. Это нормально.
"Однажды священник — обычный для многих из нас — в подряснике, с длинной бородой, с крестом и отстраненным взглядом, пришел в школу. С несколькими детьми приключилась истерика". "Мы отправили детей в школу в конце октября, не подозревая, что там их встретит нечисть, ведьма, упыри и монстры — школа широко праздновала Хэллоуин. Дочь рыдала по ночам неделю". Кто из нас не слышал от приятелей таких историй, приключившихся с их родными детьми. Это я к тому, что, порицая, осуждая, призывая сжечь на костре лагеря и их руководство, многие не задумываются, что для десятков детей увидеть особых однолеток — шок. А жить с ними целую смену — настоящая психическая травма.
Сегодня в этой отвратительной ситуации нет ничьей вины. С тех пор, как в середине прошлого века стало понятно, что инвалиды на улицах не украшают картину сказочно-счастливой страны укрепляющегося соцреализма, их – взрослых и детей – закрыли в стенах квартир. Более тяжелых рекомендовали сдавать в психоневрологические интернаты. Постепенно об особых людях стали забывать, а их редкие появления на публике вызывали неприязнь, отвращение.
Прошло лет 15 с тех пор, как я оказалась в удивительной среде, где дети, взрослые, старики с любыми проблемами и болезнями воспринимаются как обычные люди. Но поверьте, круг этих людей узок и ограничен. Он расширяется, безусловно, но настолько медленно и столь ничтожными темпами, что о появлении двух автобусов с особыми детьми и речи не идет.
Швырнуть в середину пруда, чтобы научить плавать, этот метод работает далеко не со всеми. Некоторых приходится срочно спасать. Другие добираются до берега сами, но всю оставшуюся жизнь ненавидят воду и тех, кто их туда бросил.
