О приличиях в султанской спальне, гаремной иерархии, наследных принцах, евнухах и свободе.
Воздух, напоенный похотью, сластолюбивые правители, разврат и роскошь — таким представлялся европейцам гарем восточных владык. Способствовало само значение арабского слова haram — запретное, тайное, недоступное (а значит, греховное). Но в этом скрытом от чужих глаз месте шла обычная жизнь со своей четкой иерархией, сводом неукоснительных правил, взлетами и падениями по «карьерной лестнице».
В средневековой Европе полагали: рядом с любовным ложем всегда соседствует бес. Именно он распаляет, лишает разума, толкает на греховные безумства. Так же и на Руси: перед тем как вступить в любовную связь, снимали крест — Бог и похоть несовместимы. А вот на Востоке перед тем, как познать женщину, непременно произносили: «Бисмилляхи Рахмани Рахим». Фраза эта, означающая «во имя Аллаха Милостивого», служила гарантией искренности намерений свершений ради довольства Аллаха, а говорящий ее таким образом заручался благословением Всевышнего и вовсе не предавался разврату, а совершал благое дело, которое в Судный день среди прочих помогло бы избежать ада. А уж если результатом сближения станет рождение дитяти, то список добрых дел будет существенно пополняться до тех самых пор, пока жив последний из потомков этого ребенка.
Тем не менее для совершения «богоугодного дела» существовали ограничения. Женщина становилась «неприкасаемой» во время месячных, к ней нельзя было подходить в течение Рамадана, а также в три ночи месяца по лунному календарю: первую, 15-ю и последнюю — во избежание рождения слабоумного дитяти. Забота о здоровье будущего ребенка диктовала любовникам и позы — зачатый в неестественном положении рисковал родиться косым или горбатым. Не разрешалось смотреть на половые органы партнера во время акта любви, и потому султаны аккуратно прикрывали достоинство парчовым покрывалом. Иначе, считалось, ребенок мог родиться слепым. Существовал запрет и на групповой секс, даже возлежать на ложе сразу с двумя наложницами было греховно.
Считается, что классический гарем возник в Османской империи, созданной турками в 1299 году, хотя легенды о запретном месте касаются гораздо более ранних времен. Согласно им, арабский халиф Гарун аль-Рашид (Харун ар-Рашид, 786–809) содержал в своем дворце более 2000 женщин, 24 из которых носили почетное звание наложницы.
Попадали в святая святых в те времена женщины обычно двумя способами: либо покупались на невольничьих рынках, либо были военной добычей. Так что национальный состав рабынь был весьма пестр. За страстность натуры весьма ценились жительницы Северной Африки из племени берберов. В IX–X веках аристократию гарема составляли византийские гречанки.
Частенько в стенах сераля оказывались славянки. Самая знаменитая из них — Хюррем, известная истории под именем Роксолана. От рождения она звалась Анастасией и была дочерью православного священника Гаврилы Лисовского. Похищенная татарами и проданная в Стамбуле на невольничьем рынке в гарем, девушка добилась того, о чем другие не могли и мечтать: стала не только любимой наложницей султана Сулеймана I, но его законной женой, родившей ему трех сыновей.
«Повезло» и француженке Эме де Ривери, кузине жены Бонапарта Жозефины, в 1784 году захваченной в плен алжирскими пиратами и также проданной на рынке рабов. Она стала матерью султана Махмуда II. Во всяком случае так, несмотря на некоторые неувязки в датах, повествует легенда.
Шанс получить в гаремной лотерее призовой фонд был невелик, но все-таки существовал. И заботливые родители из, например, кавказских князей, желая дочерям блистательной доли, продавали девочек в султанский дворец, письменно отказываясь от всяких прав на них. Дальше тем, как и коллегам с невольничьего рынка, предстоял курс обучения. Длительность его зависела от возраста девочки, а конец приходился на подростковый период. Но сначала — осмотр доктора и повитухи. Поступившая в гарем должна была быть девственницей и обладать отменным здоровьем. В первую ночь проверялось также, не храпит ли, не разговаривает ли во сне кандидатка.
Далее девушка могла приступать к изучению Корана (принятие ислама было обязательным), обучению танцам, игре на музыкальных инструментах, искусству беседы, каллиграфии, рукоделию, придворному этикету. Учили, разумеется, и тому, как доставить мужчине удовольствие. Средний возраст молодых рабынь составлял 12–14 лет. По истечении обучения предстоял экзамен, который принимала сама валиде-султан — мать правителя, первый человек в гареме. Не сдавшие экзамен становились прислугой без права повышения в должности.
Гаремом можно было управлять и не имея титула валиде, но будучи женой султана и став хасеки («хасеки-султан» — титул жен и наложниц османских султанов, второй по значимости титул в гареме после валиде — матери). Пример тому все та же Роксолана, управлявшая гаремом 24 года. Именно для нее Сулейман учредил подобное звание. А ведь начинала как все, джарийе — простой рабыней.
Гаремная карьерная лестница насчитывала множество ступенек. Успешно закончившие курс обучения назывались уста. Наложниц, еще не имевших отношений с правителем, но уже добившихся положения, именовали пейк. Гёзде звали тех, на кого уже было обращено высочайшее внимание. Даже если дело ограничивалось одной ночью, им уже полагались апартаменты попросторнее, увеличенное денежное содержание и несколько черных служанок. Икбал — титул постоянной фаворитки, получавшей еще большие возможности. Если гёзде или икбал рожали, они становились кадын (kadin — женщина, госпожа). Самые удачливые из них получали статус кадын-эфенди — жены султана. Таковых правителю предписывалось иметь не более четырех, но бывало и до восьми.
От звания к званию разнились суммы денежного довольствия, выплачиваемого наложницам, покои, количество служанок и прочие блага. При беременности и успешном разрешении от бремени количество подарков и ежемесячно выплачиваемых денег резко увеличивалось.
Каждая рабыня мечтала, что наступит день, когда повелитель ее заметит, но автоматического перехода «из класса в класс» не существовало. Претенденток были тысячи, а султан всего один. Даже самые красивые и смышленые могли оказаться обойденными высочайшим вниманием, став жертвой интриг, которые, разумеется, так и бурлили в женском коллективе, или просто не поймать свой миг удачи.
Через девять лет беззаветного служения гаремному делу женщина имела право, получив разрешение господина, уйти на волю — статус свободного человека удостоверялся письменно. В этом случае ей, как правило, подыскивали хорошего мужа, покупали дом, давали немалое приданое, обеспечивали регулярными выплатами из казны.
Османские вельможи такую женитьбу считали большой удачей. В гареме содержались красавицы со всех концов света, имевшие прекрасное воспитание, обученные этикету и уважительному отношению к мужу.
Девять лет тоже надо было как-то скоротать, и жаждущие любви девицы частенько находили утешение у сторожащих их евнухов (далеко не все из них в результате операции оказывались полностью равнодушны к сексуальным удовольствиям).
Евнухами становились, как правило, выходцы из Африки. Объяснялась такая выборка чисто практически: белые мальчики тяжело переносили кастрацию и часто от нее умирали. Абиссинцы (эфиопы) оказались гораздо крепче, оттого более ценились на невольничьем рынке, а стало быть, и чаще похищались.
Выжившие же, как и плененные рабыни, имели шанс сделать неплохую карьеру, вершиной которой была должность главного евнуха (кызлар-ага). Он выбирал на рынке женщин в гарем, рассказывал правителю об их поведении. Мог навсегда загубить репутацию девушки или, наоборот, способствовать ее продвижению.
Сфера влияния кызлар-аги не ограничивалась гаремом — по значимости он был вровень с великим визирем и был единственным, кто мог обращаться к султану в любое время дня и ночи. Главный евнух также имел должность начальника корпуса алебардщиков, охранявших гарем.
С XVI века главный гарем Османской империи располагался в историческом центре Стамбула, во дворце Топкапы. Туда его перевели из Изразцового павильона, где он существовал раньше, по просьбе вездесущей Роксоланы, которой хотелось «быть поближе к мужу». В задней половине дворца всегда звучал хор детских голосов. Их матери могли быть счастливы — они выделились, добились своего. Но теперь их мечты могли простираться дальше: вдруг удастся стать валиде-султан? И надо сказать, надежды эти были не совсем беспочвенны. Хотя формально наследником трона становился старший из сыновей, на деле любой из них имел право претендовать на престол. Так что борьба между матерями шла нешуточная.
До 1607 года в империи не было ясного закона о престолонаследии. Дело решала быстрота: правителем становился тот, кто после смерти отца первым успевал добраться до дворца, сменить стражу и завладеть сокровищницей. Тут спортивные игры кончались и начиналось убийство: родственники не собирались так легко сдаваться. Родни у каждого было немало (Мурад III, например, имел больше сотни детей), и кровопролитие могло длиться бесконечно. Мехмед II (1451–1481) решил перевести дело в законное русло. Его указ не только разрешал, но и предписывал новому султану истреблять всех родственников мужского пола. Чем не преминул, например, воспользоваться его внук Селим I, лишивший жизни двоих братьев, троих сыновей и четверых племянников. Поскольку кровь османов считалась священной, принцев предпочитали душить.
В 1617 году закон стал более гуманен: потенциальных наследников престола не убивали, а запирали в специальные помещения дворца Топкапы — kafes (клетки). Заключение часто оказывалось пожизненным.
