— Дорогие мои родители, если возможно, пришлите мне еду. Я это пишу так нехотя, но голод велик. Мы, оставшиеся в живых, едва можем ходить. Если это будет продолжаться, мы будем голодать до смерти. Наше настроение упало до нуля, — это письмо одного из солдат немецкой армии.
Без продовольствия
В конце января — начале февраля под Сталинградом был жуткий снегопад. Транспорт, который должен был подвозить боеприпасы и продукты в немецкие части, застревал, а многочисленные транспортные самолёты сбивались при подлёте к Сталинграду.
Случайные письма
Немцы понимали, что официальной почтой пользоваться бесполезно, — письма, где они рассказывают о реальном положении дел, выкинут или сожгут. Одним из методов было договориться с пилотами, которые отправлялись в Германию, взять письмо с собой. Задача крайне рискованная. Шанс, что дойдёт, — один к ста. И всё же это больше, чем ничего.
Цензоры приложили все усилия, чтобы представить всё так, словно фашисты не потеряли боевой дух, словно они не сожалеют о сотнях тысяч погибших по их вине советских граждан, пишет Die Welt.
— У всех нас есть твёрдая надежда, что лидер (здесь имеется ввиду Адольф Гитлер. — Прим.ред) не покинет нас и, конечно же, знает совет, поскольку он всегда знал, что посоветовать, — это письмо капрала от 2 января 1943 года, которое, как позже стало известно, писалось под диктовку.
— Нам всё равно придётся удерживать свою позицию любой ценой (моя догадка), если мы добьёмся успеха, наша теперь столь сложная ситуация превращается в великую победу, — письмо датировано 1 января 1943 года.
Немецкая пропаганда пропускала только те сообщения, где говорилось, что фашисты якобы не сломлены духом, что совсем не соответствовало действительности.
— Последние письменные свидетельства Сталинграда — это случайности, гнетущее сочетание воспитания и безнадёжности, — пишет Die Welt.
"Меня принесли в жертву"
Некоторые решались подписать свои письма. Делали это с опаской, ведь, если послание попадёт не в те руки, пострадать могут родные.
— Мой дорогой отец! От большинства из тех, кто умер здесь, родственники никогда не получат точного сообщения: их считают пропавшими без вести, но они мертвы. Если бы такие новости пришли к вам, тогда вы можете предположить, что я среди тех, кто ранен, пойман, замёрз насмерть или был принесён в жертву для спасения тех, кто голодает. Приветствуйте всех, кто дорог мне, — писал солдат Карл Августин.
О себе многие уже не переживали: они понимали, что возможности выжить нет.
— Пожалуйста, не волнуйтесь после [того,] как прочитаете эти строки. Мы здесь в безнадёжной ситуации. В любой момент мы можем оказаться в руках русских, — писал сержант Отто Киршнер своей жене Лени 19 января 1943 года.
"Я приветствую и прощаюсь"
В немецком Федеральном архиве можно было найти несколько писем, которые каким-то чудом уцелели. В них немцы вовсе не пытаются представить из себя героев.
Многие письма были прощальными, поэтому цензоры рекомендовали проводить сильный контроль над "предательским" контентом.
— Я приветствую и прощаюсь с вами, дорогие; потому что, когда это письмо дойдёт до вас, моя жизнь уже закончится. Когда эти буквы будут дома, вашего сына больше не будет здесь, я имею в виду, в этом мире. Я буду бороться с гордостью и самообладанием и умру за вас, — одно из немногих писем, которое сохранилось в архивах.
Немецкие СМИ сейчас уже не скрывают, что многие солдаты совершили самоубийство незадолго до 2 февраля.
— Возможно, это моё последнее письмо. Мы были окружены в течение 54 дней и сейчас подвергаемся нападениям, чтобы мы не могли защитить себя, — это письмо так и не нашло адресата.
До адресатов не дошли многие письма. Кто-то находил их по чистой случайности, разбирал и не знал, что с ними делать, — не было обратного адреса. Кто-то выкидывал, некоторые сохраняли, а в мирное время несли в архив.
— Нельзя забывать, что наша тонкая линия фронта удерживается только несколькими бойцами, большинство из них — неполным окружением. Сталинград действительно полностью разрушен, но что нам теперь делать? — писал немецкий солдат.
"Я всё ещё здесь"
— Скажи моей матери, что я всё ещё здесь. Я хочу надеяться, что я увижу вас, когда вернусь домой. Это моё единственное желание, о котором я каждый день прошу Бога, — написал солдат Хайнц Риссе. Он пропал без вести через десять дней.
— В этой войне нет никакой пользы. Кто бы мог подумать, что это займёт так много времени? Наши годы проходят. Жизнь чем дольше длится война, тем более невыносима, — признаётся Хельмут Грюндлин.
