«И ложь нужна короне», — пел Владимир Басов, исполняя роль короля Джакомона в фильме «Волшебный голос Джельсомино». Королю пришлось бежать в результате народного восстания. Теоретически это должно подтвердить известную максиму, гласящую, что можно всегда обманывать немногих, можно ограниченное число раз обмануть многих, но нельзя всегда обманывать всех.
И тем не менее, при всей своей красоте и убедительности, данное утверждение неверно. Обманывать всех всегда можно. Но существует одно граничное условие, делающее подобный обман неэффективным в подавляющем большинстве случаев. Для того, чтобы в ложь верили все и всегда, источник лжи должен сам в неё верить и поступать так, как будто его ложь является правдой, что лишает его дивидендов от лжи.
Например, в 50-е — 60-е годы большинство американцев и западноевропейцев, в том числе и из числа элиты, верили в то, что они строят общество всеобщего благоденствия, «социальное государство», предоставляющее каждому право стать миллиардером и надёжно страхующее тех, у кого не получилось, от возможности умереть под мостом.
Именно эта вера в собственную правоту, в то, что только реализуемый Западом проект и обеспечит светлое будущее всего человечества, дала Западу возможность вначале устоять, а затем и победить в холодной войне.
Без этой веры была бы невозможна необходимая мобилизация ресурсов, которая в некоторых случаях требовала от лидеров и народов отказа от более комфортных и выгодных решений, ради решений справедливых (по крайней мере в их понимании).
Правила игры, предлагавшиеся Западом для всех, были обязательны и для него тоже (даже, когда ему это было невыгодно). Отдельные отступления от этого правила, если они становились известны, вызывали жёсткую критику общественности и могли стоить допустившему их политику карьеры.
Это из тех времён американские фильмы о благородном журналисте или честном полицейском, которые побеждают политическую мафию при помощи огласки. Кстати, советские фильмы тех времён об американской жизни также подтверждали данное правило — ложь, ставшая известной, губит политическую карьеру.
Современный кризис Запада связан не только с проблемами экономики и военно-политического перенапряжения. Эти проблемы не возникли бы, если бы западное общество и его политические структуры не начала бы разлагать проблема доверия. Все перестали доверять всем прежде всего потому, что действия Запада на международной арене прекратили соответствовать декларируемым им же ценностям. Добровольное содействие союзников сменилось необходимостью принуждать их к покорности.
Это, в свою очередь, потребовало дополнительных ресурсов. Причём потребность в ресурсах начала расти по экспоненте, и Запад очень быстро выяснил, что, несмотря на всё его формальное богатство, имеющейся в наличии ресурсной базы не хватает для латания дырок в тришкином кафтане актуальной политики. Тем более, что в первую очередь начали сбоить собственно западные механизмы.
Это распространённая политическая ошибка, которой подвержены как отдельные политики, так и целые страны и объединения государств. Она вызвана непониманием механизма эффективной лжи. Обычно человек (даже если он политик), начиная лгать, ставит перед собой какую-то близкую видимую цель. В крайнем случае, это может быть некая оперативно-тактическая цель, предполагающая жизненный успех. В любом случае, человек предполагает зафиксировать достижение цели ещё при своей жизни. И чем раньше, тем лучше.
Государства же управляются людьми. В силу этого хоть теоретически государственная политика и не должна зависеть от сиюминутных субъективных желаний, на деле она подчиняется осознанным потребностям людей, имеющих доступ к рычагам управления. В силу этой особенности государства также время от времени испытывают потребность в публичной фиксации достигнутого успеха.
Момент этой фиксации и является критической точкой. Как правило в этот момент самая успешная, никем не разоблачённая ложь отбрасывается в силу отсутствия в ней дальнейшей необходимости — жизненная цель достигнута и человек становится самим собой. Многим даже доставляет удовольствие цинично демонстрировать обманутой общественности своё истинное лицо. Ведь власть, богатство, почести уже в руках, мечта сбылась и человек считает, что он больше не зависит от толпы. Может пинать её за то, что вынужден был так долго скрываться и (как он считает) унижаться, принимая правила игры.
Это ошибка. Такую ошибку допустил Запад в 90-е годы, когда после некоторых колебаний, решил, что с распадом СССР, можно отбросить собственные декларируемые принципы, отказаться от ставки на единое для всех международное право и сделать ставку на силу. Сейчас Запад платит за эту ошибку и до сих пор не понимает, что именно произошло.
Такую же ошибку регулярно допускают политики, когда, дорвавшись до власти, отказываются от исполнения предвыборных обещаний и начинают решать не проблемы общества, а проблемы сохранения себя или своей партии у власти.
Правильный подход крайне трудоёмок и аскетичен. Он не позволяет публично насладиться успехом или даже зафиксировать его. Ложь не может быть признана ложью даже для себя лично. Она должна всегда существовать в виде правды (что делает её одной из форм правды). Это накладывает определённые ограничения. Например, нельзя, победив в холодной войне, бомбить Ирак или Югославию.
Нельзя в ходе предвыборной кампании обещать мир и процветание, а избравшись начинать гражданскую войну и ограбление государства. Реализация господства должна осуществляться в том же формате, который обеспечил обретение господства. В противном случае господствующая структура начинает рассыпаться изнутри.
Таким образом, тактическая ложь, имеющая точку фиксации в рамках человеческой жизни, действительно неэффективна. Она неизбежно разоблачается в момент прохождения точки фиксации успеха, после чего обретённые при помощи лжи золотые рупии моментально (в историческом времени) превращаются в глиняные черепки.
Эффективной может быть ложь стратегическая, продолжающаяся в нескольких поколениях, точка фиксации которой находится далеко за пределами жизни её инициаторов. С несоответствием практики теории сталкиваются поколения, для которых с младенчества ложь была правдой. Они не понимают, почему сорвалось строительство коммунизма, если всё так хорошо начиналось.
Если бы Запад действовал в этой парадигме, то он бы сумел удержать свою гегемонию даже с меньшими издержками, чем те, что принёс ему, разоблачающий предшествующую ложь силовой вариант. Скорее всего, экономический кризис западной модели удалось бы вынести за пределы жизни нынешнего поколения, а глобализация совершилась бы (хоть и в более мягком виде).
И тогда уже где-то в 50-е годы XXI века новое поколение западных политиков чувствовало бы себя, как политбюро ЦК КПСС эпохи поздней перестройки и не понимало бы, почему такой эффективный механизм внезапно перестал работать и никакие меры по спасению, никакие реформы не помогают, а лишь ухудшают ситуацию.
Проблема обеих моделей, и коммунистической, и капиталистической, заключалась (и всё ещё заключается) в том, что они предполагают неограниченное расширение при ограниченности ресурсной базы планеты. Как только потребность дальнейшего расширения сталкивается с отсутствием необходимых ресурсов, проблемы начинают нарастать как снежный ком, а система разрушается с нарастающим ускорением.
Но эту проблему ресурсной недостаточности они выносят за пределы своих идеологических построений. В этом и заключается политическая ложь: общество убеждают в бесконечности системы в будущем, её самодостаточности, в «конце истории», в то время, как ограниченность ресурсной базы делает систему конечной, конец близким, а за «концом истории» всегда маячит начало следующей.
Полностью исключить ложь из политического обихода невозможно. Политическая функция принадлежит государству. Но интересы государства, как замкнутой самодостаточной системы, и общества, как системы открытой, совпадают далеко не всегда. Общество всегда желает поменьше государства и побольше свободы, а государству для эффективного исполнения своей главной функции — обеспечения внешней и внутренней безопасности, необходим как можно больший контроль над всеми сферами общественной жизни.
Более того, общество состоит из людей, которые живут здесь и сейчас. Они желают как можно лучше прожить единственную имеющуюся у них жизнь. Государство же смотрит в вечность. Для него жертва комфортом одного-двух поколений, ради достижения перспективной значимой цели — эффективное решение проблемы. Но не получит доступа к власти политик, рискнувший сказать обществу, что в ближайшие лет 50–60 ситуация будет ухудшаться или стагнировать, ради того, чтобы сохранить данное государство для внуков только что родившегося поколения, жизнь которых, возможно, будет получше, чем у их дедов.
Поэтому в той или иной форме (неправды, полуправды, не полной правды) ложь в политике присутствует всегда. И почти всегда она рано или поздно разоблачается с более-менее катастрофическими последствиями для соответствующей системы. Только редчайшие, раз в сто лет рождающиеся, уникальные политики, умеют верить в каждую очередную концепцию, рождённую политической целесообразностью, так, что убеждают в своей непогрешимости общество.
И тогда переход от демократии к диктатуре пролетариата, ради свободы не выглядит оксюмороном. Строители военного коммунизма начинают с не меньшим рвением возводить НЭП (а затем его же разрушать). Но особенность политиков такого рода заключается в том, что точка фиксации их стратегической цели находится за пределами не человеческой жизни, но человеческой истории. Хотя бы потому, что фразу «светлое будущее для всего человечества» каждый человек понимает по-своему.
Таким образом, чем дальше в будущее отнесена точка фиксации стратегической цели государства, тем система устойчивее. В этом, кстати, заключается секрет поразительной устойчивости Китая, для которого смыслом существования Поднебесной является само существование Поднебесной.
Диаметрально противоположную картину мы видим на Украине. Там смыслом существования государства каждый отдельно взятый политик считает свой собственный приход к власти. При этом неважно, зачем ему власть нужна: для набивания карманов, для сведения личных счётов или для проведения украинизации всего, что шевелится. Он желает получить всё, сразу и желательно вчера. То есть точка фиксации успеха у политиков и партий максимально приближена к сегодняшнему дню. А значит разоблачение лжи происходит постоянно в режиме реального времени.
Ни для кого из украинских экспертов, журналистов и просто «интеллигенции» майдана не было секретом, что Януковича пытаются свергнуть такие же коррупционеры, как он (почти все они успели побывать во власти).
Все прекрасно знали, что боевики майдана навербованы не из «студентов Оксфорда» и не из «людей с четырьмя иностранными языками и пятью высшими образованиями», а из маргинального нацистского отребья, политическая дискуссия для которого сводится к убийству оппонента. Не были секретом и жесточайшие, уничтожающие экономику и разрушающие жизнь миллионов людей условия соглашения об ассоциации, выставленные Украине Евросоюзом. Но этот, «средний класс» майдана, его пропагандисты, надеялись на то, что западные гранты никогда не иссякнут.
Наконец низы майдана, его пушечное мясо, имевшие опыт первого майдана тоже не доверяли ни лидерам, ни пропагандистам, понимая, что те решают свои задачи. Но часть из них думала, что сразу после майдана для них откроется граница в ЕС и они сразу рванут в Польшу, Италию и Португалию, оставив украинскую политическую элиту наедине с собой.
Другая ж часть рассчитывала немедленно начать массовую украинизацию, в ходе которой они, как революционные матросы в 1917 году, будут ходить с маузером и мандатом где вздумается, реквизировать, что понравится, и «уплотнять» владельцев элитной недвижимости в Киеве и окрестностях.
В общем, все собирались обмануть всех и никто никому не верил. Поэтому выяснение отношений на всех уровнях и между уровнями майданной массовки началось сразу же после захвата власти. Ни отпадение Крыма, ни восстание в Донбассе нисколько не приморозило внутреннюю борьбу. Если бы действовали только эти два фактора, то украинские банды давно бы начали и закончили войну друг с другом, перебив сами себя.
На два года приморозили объективно-неизбежное развитие украинской внутриполитической ситуации, попытки Запада придать украинской государственности хоть какую-то осмысленность. Запад на первых порах давал деньги. А деньги — ресурс подлежащий разделу между заинтересованными соучастниками.
Политическое противостояние на Украине майданных сил друг с другом этот финансовый ручеёк перекрыло бы. Поэтому амбиции, недоверие и вражду пришлось отложить на некоторое время.
Пока деньги шли, стабильность на Украине сохранялась. Но с конца 2015 года ручеёк стал пересыхать, а к началу 2017 года пересох окончательно. Сохранение стабильности лишилось материального обоснования. С этого момента процессы скатывания в гражданскую войну между силами майдана и распада государства идут с нарастающей скоростью.
С этого же момента, украинская власть начала использовать признания в предшествовавшей лжи, как внешнеполитический фактор. Грубо говоря, признаваясь в том, что они изначально пытались минскими соглашениями обмануть Россию, они приглашают Запад в соучастники, пытаясь, таким образом, восстановить утраченное единство с Европой и США.
Во внутриукраинском противостоянии политики не стесняются обвинять друг друга в работе на ФСБ и на Путина, прекрасно понимая, что это выглядит гротескно. Особенно, когда по десятому разу разоблачённый «агент ФСБ» продолжает занимать свой пост, а в стране не осталось должностей министерского и выше уровня, которые не занимали бы «агенты ФСБ».
В данном случае мы имеем дело с ситуацией, описанной в сказке Джанни Родари «Джельсомино в стране лжецов». Там все знали, что в стране господствует ложь. Это не скрывалась и даже ежедневная газета называлась «Образцовый лжец». Но ложь являлась обязательным образом мыслей подданных короля Джакомона, независимо от того, что они сами об этом думали.
Агонизирующая система уже не обладает достаточными ресурсами, чтобы управлять при помощи частичной стратегической или оперативно-тактической лжи — лжи отнесённой в будущее, сегодня же являющейся правдой. Она признаёт свою лживость, но объявляет тотальную ложь — единственным нормальным состоянием общества.
Как любая крайность, данная может быть навязана только силой и существовать пока она обеспечена необходимой силой. Но в том то и трагизм ситуации, что переход системы из нормального политического состояния частичной правдивости к тотальной лжи свидетельствует именно о нехватке ресурсов, в том числе силового, на поддержание нормального состояния. Ради продления существования приходится сбрасывать лишние функции, в том числе и функцию маскировки личных амбиций под стремление к общественному благу.
Как результат, попытка экономии ресурсов приводит к их дальнейшему истощению. Весь политический класс: власть, эксперты, оппозиция, журналисты, активисты лишаются доверия. Следовательно, поддержку, которая ранее оказывалась им из идейных соображений, они могут получить только за деньги, по принуждению или не получить вообще. Власть сталкивается с саботажем со стороны бюрократии.
Оппозиция с аналогичным отношением со стороны общества. Противоборствующие силы, ещё недавно маскировавшиеся под мощные общественные движения, оказываются группками смертельно перепуганных и ожесточившихся деятелей, в которых уже почти невозможно отличить крупного политика от маргинального бандита.
Любая система работает по своим принципам. Это тем более верно в отношении таких самоорганизующихся политических систем, как государство. Нарушение этих принципов, попытка их изменения или некорректное использование со стороны управляющей команды ведёт к катастрофе системы.
Основной политический принцип — доверие. Без него не могут существовать ни международные, ни внутригосударственные структуры. Недоверие рождает противодействие, которое, в свою очередь, отвлекает ресурсы системы на непредусмотренную проектом деятельность, что в виду ограниченности ресурсной базы смертельно для любой системы.
Поэтому от всех составных частей системы требуется субъективная вера в объективную праведность целей. Сомнения системой либо подавляются (оппозиция отправляется в тюрьмы), либо нейтрализуются в щадящем режиме (оппозиция может говорить что угодно, всё равно её настолько не любят, что своим противодействием она лишь укрепляет систему). Система же, признавшаяся в собственной лживости самой себе и всем вокруг не может существовать, как не может существовать магазин, встречающий покупателей объявлением: «Здесь вас обманут, обвесят, обсчитают и продадут гнилой товар».
Украинская государственная система достигла именно этого уровня вырождения. Поэтому победа конкретной стороны в разворачивающейся в Киеве последней битве за власть в исчезающей стране интересна лишь с академической точки зрения.
Чтобы фамилии и количество последних самопровозглашённых президентов, количество часов их правления и места пребывания были правильно названы в будущих учебниках истории. В остальном, уже не эти несчастные, потерявшие ориентацию во времени и пространстве люди управляют событиями, а события, разворачивающиеся помимо их воли, диктуют им образ действий.
И изменить они уже ничего не могут. Точка фиксации системой пройдена. Последний внутренний ресурс — доверие — бездарно растрачен. Система пошла вразнос, и стабилизировать её нечем.
Ростислав Ищенко
Источник: http://rusvesna.su/news/1512925067
