Если бы мне довелось, как спортивному чиновнику Жукову выступать в Лозанне, то наверное я бы сказал такие слова:
- Дамы и господа. Я вижу ваши торжествующие лица и понимаю, что вы ждете от меня слова извинения и покаяния. Не будет ни того ни другого. Мы не станем просить прощения за допинг, существование которого толком доказать не смогли. И, который, искали в пробах только российской команды.
Мы не станем благодарить вас за соизволение поехать нашим спортсменам на Олимпиаду под нейтральным флагом. Во всяком случае я не буду. Поедут спортсмены или нет решать не мне. И даже, пожалуй, не президенту. Мне кажется, решать должен каждый из них индивидуально. Но мне бы хотелось, чтобы они сказали – нет, мы не поедем.
Потому что есть вещи, которые нельзя, невозможно преступать, предавать. Есть то, что делает людей народом, а землю Родиной. Это генетические коды, память народа, его традиции. У моего народа это отношение к флагу и способность к самопожертвованию во имя страны. И обе эти вещи глубоко связаны. На древнерусском языке слово флаг звучит как стяг. От слова «стягивать», и это не случайно. К княжескому древку стягивалось, вставало плечом к плечу войско во время боя. В русских летописях записи обычно скупые, лаконичные, но там обязательно упоминалось, что враг в сражении «стяг подсекоша», а воина, защищавшего стяг, «убиваша».
Так что мы генетически настроены на то, чтобы защищать свой флаг. Мы генетически не можем выступать где-бы то ни было под нейтральным флагом. Во всяком случае, я так думаю, верю в это.
Вы скажете – но подумайте о спортсменах, ведь они всю жизнь готовились к Олимпиаде. Я думаю о них. А еще больше я думаю о моей Родине, которую вы пытаетесь сломать и унизить. И мы, я надеюсь, по-прежнему способны ставить коллективное выше частного.
В далекие времена моя страна многим казалась легкой и нужной добычей. И к нам часто приходил враг. И чтобы остановить его, на южных окраинах, в Задонских лесостепях наши предки создали засечные линии. Заставы и длинные, многокилометровые валы из земли и срубленных деревьев. На этих заставах стояли простые русские люди. И профессиональные войны и ополченцы, вчерашние крестьяне. Их задача была проста – чтобы предупредить своих товарищей, при появлении врага зажечь сигнальные костры, и умереть в бою. Встать возле стяга и сражаться. Сдержать, сколько можно армию очередного врага, и сгинуть безвестно, не оставив даже имени. Погибнуть, ради того, чтобы жила твоя страна, твоя семья, твой род. Это из тех времен наша поговорка «Один в поле не воин». Все бывшие южные рубежи моей страны это одна огромная могила неизвестного русского война. А ведь они могли не сражаться. Пропустить врага, отсидеться в лесу. Были, наверное и такие. Но тех, кто принял последний бой вокруг стяга, было конечно больше.
Иначе я сейчас не говорил, не думал, не чувствовал бы по-русски. И страны моей бы не было, и некого вам было бы винить в своих бедах, если бы мои далекие предки думали о себе, а не о Родине. Вот поэтому я бы лично не поехал на Олимпиаду под нейтральным флагом. Для меня это значило бы предать всё, что связывает меня с моей землей. В том числе, предать те далекие сигнальные костры в Задонской степи, и последний бой неизвестной дружины под русским стягом. Но решать, повторюсь, не мне.
И еще повторюсь. Мы не будем каяться и извиняться за допинг. Да, есть у наших ребят проблемы. Мы их и не скрываем. Хотите по-честному? Давайте тогда проверим всех. Начнем с норвежских лыжников. И пусть их министр стоит тут, рядом со мной.
Я знаю чего вы хотите. Чтобы сегодня мы покаялись за Олимпиаду в Сочи, завтра за победу над ИГИЛ, потом за убийство Гитлера. А через несколько лет вы нам выставите счет за пребывание советских граждан в Бухенвальде и Освенциме. Вы же их там чем-то даже кормили? Как-то одевали? А потом еще скажите, что нам надо заплатить за Циклон-Б. Так вот этого не будет.
Напоследок, я вам расскажу еще одну русскую поговорку. «Не буди лихо, пока оно тихо». Вы ее видно не слышали. Иначе бы думали.»
PS от себя добавлю. Я бы не смог поехать. По причинам, указанным выше. Лично я так чувствую. Но спортсмены правда живут другими категориями. Тех, кто поедет (если поедет) осуждать не стану. Не имею права. Но тогда, пусть бьются насмерть. Как положено нашим.
