Что ждёт наших детдомовских детей?
Латвийская ассоциация детских поселков SOS под патронажем первой леди государства Иветы Вейоне недавно провела конференцию о сиротстве и усыновлении, призвав ликвидировать «институциональное» воспитание детей, оставшихся без попечения родителей. Однако практика государства пока обратная: семейных центров воспитания очень мало, а карательная по сути система детдомов в Латвии дополняется ювенальной юстицией, когда первым решением для проблемных семей является изъятие детей.
Конференция «Нужды ребенка — идеалы и реальность внесемейного воспитания», собравшая 360 участников, началась с благостных речей официальных лиц, однако настоящим шоком стала рассказанная воспитанницей детского дома Кариной Петерсоне история ее жизни. Она попала в приют из–за психического заболевания матери.
Семья. Разве это слишком?
«Каждый вечер я просила Бога о том, чтобы мама выздоровела и я могла поехать домой. Но ничего не происходило, — рассказывала Карина. — Меня били, унижали, высмеивали мои мечты. Мне не хватало любви, внимания людей, которым я могла бы довериться. Мне не хватало своего уголка, своих вещей, двери, за которой я могла бы спрятаться, когда у меня грустные мысли. Я чувствовала себя винтиком в системе, в которую меня поместили, не спросив.
Я возненавидела себя и весь мир, я пила, употребляла наркотики, такой я была — золотой плод системы. Мне повезло: люди в моей жизни были хорошие, но я поняла это только в 27 лет у психотерапевта. Но к другим выпускникам детдома притягивались плохие люди, которые тянули их еще глубже в яму.
К счастью, состояние здоровья моей мамы стабилизировалось, и она вытянула меня, убедила поступать в вуз. Сейчас у меня двое детей, которых я люблю больше всего на свете. Но мне трудно дается то, что другим кажется само собой разумеющимся. Я счастлива, что у меня иногда получается. Но у многих других детдомовцев — нет, и это не их вина, они не видели ничего другого. Система вырывает из человека огромный кусок идентичности — понимание родителей и семьи.
В чем же преступление ребенка, если государство отнимает у него чувство безопасности? Почему люди, которые не готовы передать своих детей системе, в случае если с ними что–то случится, поступают так с чужими детьми?
Единственное будущее, которого я бы хотела пожелать детям, — расти в своем доме. Разве я прошу невозможного?»
Карина призналась, что думала, что за 10 лет после ее выпуска из детдома система изменилась, но оказалось, что нет. Когда ребенок попадает в систему, за него отвечают сиротские суды, социальные службы. Детей делят на спасаемых и неспасаемых, свидетельствует Карина. Дети с особыми потребностями списываются со счетов, их скрывают от общества. Почему иностранцы адоптируют таких детей? Потому что в других странах государство поддерживает их.
«Видит ли система человека, а не его особые потребности? Видит ли его талант и возможности?» — риторически спрашивала Карина, а на экране за ее спиной сменяли друг друга удивительные картинки, нарисованные ребенком–инвалидом из детского дома.
«Нет другого решения, как каждому ребенку расти в семье, где его любят и куда он всегда может вернуться», — заключила она.
Увы, с возможностью вернуться и даже встать на ноги при поддержке приемных родителей в Латвии большие проблемы.
Подробности читайте в новом номере газеты «СЕГОДНЯ» 8 ноября
