Стыдно и очень страшно жить сегодня на этой территории.
Моя подруга на ФБ Ирочка Терещенко из Белоруссии написала вдруг: «Беларусь! Я кахаю цябе! За што? А проста так!». И ниже — на русском: «Беларусь! Я люблю тебя! За что? А просто так!».
И я задумалась. Я думала несколько дней о том, смогу ли (хочу ли) так же написать об Украине, в которой живу почти всю сознательную жизнь? Я никогда раньше не думала об этом.
Но любила, точно. Здесь родились и жили мои бабушки. Когда мы приезжали летом к одной из них в Долгинцево (Кривой Рог), я напитывалась солнцем, зноем и вишнями. Вишен было много. Мы их ели прямо с деревьев, лепили вареники, жарили пирожки — большие, с ладонь, пили по вечерам чай под главной вишней у дома. Под этой вишней шли неспешные разговоры о жизни. Бабушки говорили на милой смеси русского и украинского языков, и всё было просто и понятно. Потом одна из них — певучая баба Дора (Дарья) начинала спивать. Её из–за голоса и весёлого характера на все свадьбы приглашали. Я до сих пор помню все её песни.
Обязательно: «Дивлюсь я на небо, та й думку гадаю…» — и «г» было правильным, южным, между «г» и «х».
Ой пид вишнею, пид черешнею, стояв старий з молодою… Ихали казаки вид Дону до дому, пидманули Галю, забрали з собой…
Песен было невероятное количество. Потом начинались воспоминания. Баба Галя рассказывала про войну, эвакуацию из Ярославля с двумя маленькими детьми, про широченную Волгу, через которую медленно шёл поезд, а немецкие снаряды ложились в воду с обеих сторон. Я до сих пор вижу эту картинку…
Баба Дора рассказывала о жизни под немцами, оккупировавшими Долгинцево. Рассказывала неохотно. «А потом пришли наши!» — это произносилось с совсем другой интонацией.
На чердаке хранились две бандуры. Я достала одну, ходила по саду в красивом бабушкином платье, тренькала и спивала. Надо мной простиралось бездонное и синее (таких не бывает) украинское небо.
Тогда бы я, наверно, смогла бы написать, что люблю Украину. И позже бы смогла. За небо и бескрайние поля пшеницы. За людей добрых и незлобивых. Чуть позже, когда работала журналистом и моталась по всей области, добавила бы — за трудолюбие, нежадность — ведь кормили съёмочную группу в каждом селе до отвала. Однажды съела 18 пирожков с вишнями! Потом, чуть позже, когда делала передачи о докерах, рабочих, снимала все заводы, которыми так богата была в те времена Одесса, «Январка», ЗОР, Прецизионных станков, Стройгидравлика, судоремонтные заводы, порты — Одесский, Ильичёвский, Южненский, Измаильский —уже знала, что Украина по уровню развития промышленности занимает 9 место в мире. В мире!!! А я знала многих лучших и известнейших докеров и рабочих и гордилась дружбой с ними.
А вузы! А наука! А институт Филатова — уникальный и единственный в мире, где теперь нет денег на зарплату сотрудникам. И Город, равного которому уж точно нет.
А теперь написать нечего. Потому что, во–первых, очень стыдно. За всё. За то, что умело разделили народ и он повелся. За то, что убито огромное количество ни в чём не повинных мирных жителей и детей. За то, что стреляют по школам. За то, что люди в «серой зоне» живут без света, воды и продуктов уже три года. За то, что город мой разделён на две части (как и другие города, и вся страна) только потому, что к власти пришли не государственники, а жадные олигархи, которым всё мало. И они придумали способы, как проще всего разделить и родить ненависть: это национальность и язык. Самые простые и примитивные ниточки, за которые можно дёргать беспрестанно и толпа поведётся.
Стыдно за «достижения», которых нет, но о них кричат все провластные СМИ (других практически нет, другим заткнули рот). Нет промышленности. Например, в городе нет ни одного работающего крупного промышленного предприятия. Работают только продуктовые и промтоварные рынки. Купля–продажа. Как стыдно было смотреть видео, на котором с благоговейным трепетом глава государства прижимает к груди кулёчек с американским угольком… Стыдно, что побирается по всему миру в поисках денег.
Стыдно слушать министров, утверждающих, что долголетие — это личная проблема нищих «пенсионеров», или что украинцы слишком много, в отличие от европейцев, тратят денег на еду — поэтому им ни на что другое не хватает.
Стыдно, что народ перестал ложиться в больницы — не потому, что вдруг весь выздоровел, а потому, что нет денег на лечение.
Стыдно за дифтерию, появившуюся в Киеве. За отсутствие самых необходимых вакцин и лекарств. Стыдно за средневековье, в которое нас всех погрузили. За то, что у страны — когда–то большой и красивой — нет будущего. За то, что люди массово уезжают или так же массово умирают.
Стыдно за своё бессилие и невозможность противостоять этим наглым и жирным харям, которые оседлали власть.
Бабушка в доме напротив получает пенсию в 1 373 гривен, и государство нетерпеливо ждёт, когда же этих бабушек не станет. А глава «Нафтогаза» получает в месяц больше 1 миллиона гривен, «Укрзализныц» — около 500 тысяч, «Укрпочты» — около 400 тысяч. Член Высшего совета правосудия — около 600 тысяч гривен. Спикер парламента — 43 тысячи гривен, зампред Верховной Рады — 40 тысяч гривен. Ну, и так далее…
Стыдно за принятый закон об образовании, исключивший русский язык из обучения и постепенно вытесняющий его и вместе с ним всю русскую культуру и нас из жизни. Стыдно и очень страшно жить сегодня на этой территории. Поэтому я напишу так:
«Украина. Мне очень больно, но сейчас я не люблю тебя. За то, что ты не любишь меня и всех остальных граждан, от мала до велика. Даже АТОшников, которых ты превратила в пушечное мясо. За то, что ты не заботишься о нас, а только помогаешь набивать бездонные карманы сегодняшних твоих властителей. Не заботишься, не любишь, не помогаешь, не защищаешь.
С другой стороны, мне жалко тебя — когда–то сильную и независимую страну с красивым и певучим народом. Я, как и большинство, не могу уехать, потому что просто нет денег на то, чтобы начинать новую жизнь в чужой стране.
С третьей стороны — я начинаю думать о том, кто больше виноват — народ или страна в том, что случилось с тобой. И понимаю, что скорее всего даже не народ, — он пойдет куда его поведут, а лидеры, которых он безответственно выбирал все эти 26 лет. За обещания завтра же сделать жизнь лучше, за гречку, за деньги…
А ещё мне становится жалко тебя, Украина, потому что ты похожа на ту глупую Галю из старой бабушкиной песни. Которая не послушалась мать, и казаки увезли её из села. Увезли, надругались и сожгли, привязав за косы к дереву…
А в мечтах всё ей представлялось совсем по–другому — точь-в–точь, как это представлялось тебе, Украина, мечтавшей о богатой жизни в ЕС».
