О том, что из себя на сегодняшний день представляет украинская дипломатия, – сказано уже предостаточно. Получив беспрецедентный уровень международной поддержки в 2014 году, киевская власть умудрилась ее бездарно растерять, потому последними союзниками послемайданной Украины остаются разве что страны Балтии и ГУАМ.
Впрочем, есть еще одно государство, дипломатическая работа с которым, на фоне многочисленных провалов, ведется достаточно неплохо – это Турция, входящая в топ-5 импортеров украинской продукции (товарооборот в 2015 составил $3,6 млрд, в 2016 – $3,1 млрд). Так, в ходе последнего визита турецкого президента Реждепа Тайипа Эрдогана в Киев стороны заявили о намерениях довести товарооборот до отметки $10 млрд, обсудили сотрудничество в гуманитарной и энергетической отраслях, а также достигли договоренностей об увеличении количества паромных и авиационных маршрутов между Украиной и Турцией. Между государствами продолжаются переговоры относительно подписания договора о зоне свободной торговли, начатые еще под конец эпохи Януковича-Азарова. Несколько ранее стороны подписали соглашение о безвизовом пребывания граждан на территории обеих стран по формуле 90/180 на основе ID-карт.
Во время визита в столицу Украины Эрдоган фактически выступил посредником между Киевом и Москвой, содействовав помилованию президентом РФ Путиным «меджлисовцев» Чийгоза и Умерова и выдаче последних Анкаре (после чего они отправятся на Украину). Тем самым Эрдоган усилил свой политический вес на украинском направлении через крымскотатарский фактор, который с 2014 занял немалую нишу в украинском политическом дискурсе.
Тут стоит понимать, что отношения с Киевом для Анкары являются производными от отношений с Москвой. Достаточно вспомнить активное сближение Украины и Турции в период обострения отношений последней с Россией после сбитого Су-24 в ноябре 2015. Уже тогда Киев стремительно терял международную поддержку, а потому активизировал контакты с Анкарой, решив собрать под свои знамена всех, кто пребывает в конфронтации с РФ.
В феврале 2016 года тогдашний премьер-министр Турции Ахмет Давутоглу посетил Киев, где сделал ряд антироссийских заявлений, тем самым пролив бальзам на души майданных политиков. «Новая концепция российской политики – продолжение экспансионизма и агрессивности. Ситуация, которая началась с Абхазии, продолжается с Крымом. Сейчас есть три страны, территориальную целостность которых нарушила Россия: Грузия, Украина и Сирия», – заявил тогда Давутоглу.
Не забыл Давутоглу и о деньгах, подписав договор о выделении Киеву $50 млн кредита. Сумма мизерная, но ведь украинские чиновники искренне уверены, что успешность дипломатической работы зависит от факта предоставления денег, возвращать которые придется украинским налогоплательщикам.
В марте 2016 года Порошенко совершил ответный двухдневный визит в Турцию. Среди заявленной повестки значились вопросы военного и военно-технического сотрудничества, энергетики (считать ли вопросом энергетики поставки захваченной «халифатом» нефти через Турцию в Одесский порт, о чем имелись косвенные доказательстве в конце 2015?!) и признания депортации крымских татар «геноцидом».
На фоне визита Порошенко в Мраморном море проходили совместные учения ВМС Украины и Турции, во время которых военные отработали тактическое маневрирование и провели тренировки по противовоздушной обороне. А в следующем месяце в Черном море фрегат ВМС Украины «Гетман Сагайдачный», фрегат ВМС Турции «Salihreis» и корвет «Bartin» провели учения по стандартам НАТО. На тот же период приходится идея, озвученная главой Минобороны Украины Полтораком, о присоединении ВМС Украины к Черноморской флотилии под эгидой НАТО (изначально румынский проект).
Не забывала Анкара в тот период оказывать военно-техническую поддержку ВСУ и крымскотатарскому «Батальону имени Номана Челебиджихана» – по официальным каналам были переданы 5 полевых госпиталей и обмундирование на сумму $810 тыс. Бойцы этого батальона наряду с представителями турецкой ультраправой организации «Серые волки» принимали участие в блокаде Крымского полуострова. В общем-то, отнюдь не секрет, что в рамках политики неоосманизма Анкара поддерживает крымскотатарский меджлис, а Эрдоган не раз встречался с Чубаровым и Джемилевым во время «меджлисовских» конгрессов крымских татар, проходящих в последние годы в Турции, и заявлял о «непризнании аннексии Крыма». Анкара не признает де-юре смену юрисдикции Крыма, но имеет бизнес-интересы на полуострове, а турецкие корабли являются частыми гостями в крымских портах.
В то же время, крымскотатарский вопрос для Эрдогана в значительной степени является инструментом в торгах с Москвой. В зависимости от развития отношений с Москвой Анкара дозирует степень публичной поддержки «меджлисовцев» и уровень военно-политического сотрудничества с Киевом. Примечательно, что после того, как Эрдоган решил восстановить отношения с РФ (июнь 2016), написав президенту Путину соответствующее письмо, контакты с Киевом были ограничены.
К примеру, как «зраду» в Киеве расценили состоявшийся в ноябре 2016 визит турецкой делегации в Крым; полуостров посетили глава турецкой Ассоциации евразийских правительств, доверенное лицо заместителя руководителя Генеральной дирекции безопасности Турции Хасан Дженгиз, представитель президента Турции Ибрагим Ерилли, вице-мэр Анкары Ахмет Тунч. Как еще большую «зраду» майданные власти восприняли ратификацию парламентом Турции договора о строительстве газопровода «Турецкий поток» (декабрь 2016), в результате чего Украина, скорее всего, утратит южную ветку ГТС (что признал глава «Нафтогаза» Коболев на последнем форуме YES).
Что касается помилования Чийгоза и Умерова, то мотивами представляются следующие. Эрдогану необходимо иметь пространство для маневра и дополнительный рычаг влияния на Москву (Украина и меджлис – не лучшие инструменты, но уж какие есть) в связи с целым перечнем вопросов двустороннего сотрудничества – это и сирийский конфликт, и строительство «Турецкого потока» вкупе с АЭС «Аккую», и интересы турецких производителей на российском рынке, и закупки российского вооружения (напомним, о недавних контрактах на покупку двух дивизионов С-400).
В свою очередь, Москва ведет переговоры о возвращении своей делегации в ПАСЕ (где нередко педалируется крымскотатарский вопрос в частности и «аннексии Крыма» в целом), а также заинтересована в сохранении динамики российско-турецких отношений. Кроме того, как показывает опыт Надежды Савченко, появление подобного рода фигур в публичной украинской политике может способствовать дальнейшей дезинтеграции сложившегося на Украине политического баланса (весьма хрупкого, заметим).
В сущности, необходимо осознавать, что на российском и украинском направлениях Эрдоган будет играть с присущей восточным людям осторожностью и хитростью. Многовековая история свидетельствует, что отношения России и Турции никогда не были особо теплыми, потому имея дела с импульсивным турецким президентом, ухо следует держать востро. К тому же никто не отменял того факта, что Турция остается членом НАТО и склонилась в сторону России на фоне охлаждения отношений с Западом. А значит, маятник истории могут качнуться и в обратную сторону.
Антон Антонович
