Подоплека шумного покаяния Юрия Быкова содержится в знакомой, увы, коллизии – снимает он для масс, условных «ватников», и по самоощущению к ним близок, а нравиться желает либералам, «лучшим умам». Режиссер Юрий Быков сломал законы самого популярного ныне жанра – публичного скандала вокруг вечной и модной темы «С кем вы, мастера культуры?».
Канон предполагает, что поначалу спорное произведение коллективно просматривается, покадрово развинчивается, затем широко рецензируется (в диапазоне от фейсбука до глянца через непременное «Эхо Москвы»).
И параллельно выясняется, что у просвистываемого до дыр статусной критикой фильма/текста/альбома и пр., вдруг находится множество адептов среди, по Булгакову, «зрительской массы», а народные эксперты оценивают явление подчас куда глубже и компетентнее.
Пока на виртуальных худсоветах кипят мнения и страсти, побуждая чуть ли не к рукопашной, сам художник должен быть отстранен, недоступен для комментариев, кроме непременных «что я хотел сказать, то и сказал», «всем спасибо» и «жизнь прожить – не поле перейти».
Впрочем, по нынешним спринтерским временам подобный долго описываемый процесс, от зачина до пересыхания русла, занимает обычно неделю. Максимум две.
Игра в прототипы демонстративно и до нахальства прозрачна (фото: ООО «Арт Пикчерс Вижн»)
|
Троеперстие «Левиафана» и двоеперстие «Дурака» стали очередной и вполне себе уважительной причиной для раскола.Не думаю, что народный успех «Дурака» бесповоротно вскружил Быкову голову. Скорее, осознав, насколько своевременно и прицельно выстрелил его фильм, Быков, с известным напрягом, вынужден был принять кредит морального доверия. Теперь, собственно, о самом письме. Мнения разделились – одни сочли обращение Юрия пародией и стебом – не слишком тонким, грубоватым даже, разом профилактирующим все разразившееся и потенциальное либеральное обличительство «Спящих». Дескать, предвосхитил, превысил, воспроизвел известный стиль, смысл и пафос, и снял все вопросы. (Ну ведь и впрямь, нельзя же всерьез воспринять обороты типа «прогрессивное поколение», тем паче «лучшие умы», не говоря о «моих преступлениях». «Эта страна» – тоже не быковский лексикон). Да и стилистика слишком восходит к известным, заманчивым для пародирования образцам, от покаянных самоинвектив Иоанна Грозного до обращений провинившихся совписов в грозные инстанции (почти всегда содержавших «фигу в кармане»; забавно, что один из рецензентов «Спящих», Анастасия Миронова, ищет Юрию Быкову назойливую параллель в лице Александра Фадеева). Собственно, и набор «лучших умов», успевших высказаться о сериале (и главным образом, о Быкове), провоцирует воспринять обращение как стёб – качество сих кукрыниксов общеизвестно… Радиоведущая Ксения Ларина, ее гость на «Эхе» Николай Сванидзе (пропагандисты гвоздят контрпропагандистов – что может быть очевиднее?), обозревательница «Газеты.ру», упомянутая Анастасия Миронова. На последней остановлюсь чуть подробнее – ее рецензия «Спящие» вместо апрельских тезисов» весьма показательна и релевантна. Г-жа Миронова судит Быкова не по законам какого-либо художественного жанра и, не дай Господь, правилам, им самим над собой установленным, но исключительно исходя из циркуляров либеральной жандармерии. Отсюда «нерукопожатность» как магистральный символ, нарастающая истерика как метод, владение историческим материалом на перестроечном уровне как инструмент и проблемы с русским языком как свойство…
Забавней всего – непонятно на чем основанная твердая установка пасти творческие народы.Другое дело, что в истерику Анастасия, как следует из ее прежних текстов, умело впадает по любому поводу, которым могут стать и сквозняки, и советское детство, а уж предстоящие выборы и Быков – по определению. В ее творческую манеру органично входят фразы типа «То начатый роман по заказу Сталина «Черная металлургия» стал вдруг не нужен». Кто больше нужен самой Мироновой – хороший психотерапевт или хороший редактор, я сказать затрудняюсь. И, кстати, прогрессивные мнения относительно «Спящих» тоже весьма не однозначны – обозреватель «Медузы» Егор Москвитин справедливо помещает сериал Сергея Минаева – Юрия Быкова – Федора Бондарчука (продюсер «Спящих») в наиболее адекватный ряд – западных шпионских и не менее пропагандистских аналогов (голливудские «Служба новостей» и «Американская история ужасов», скандинавская «Оккупация»). И даже находит в «Спящих» групповые политические выгоды: «Сериал из-за его агрессивной тематики хочется досмотреть до конца; обижаться на него так же странно, как, например, возражать против показа карикатурной «Смерти Сталина» в России. К тому же «Спящие» устанавливают рекорд по присутствию оппозиционной повестки в прайм-тайме федерального канала. Здесь только и делают, что говорят про «распил, который крышуется на самом верхнем уровне» и тому подобное. И хотя соответствующие реплики вложены в уста неприятных и истеричных персонажей, слова все равно остаются словами. Так что этот дикий сериал – и сам в каком-то смысле «спящий агент», который работает на всех и сразу». Тем не менее, изрядная часть обсуждающих быковское покаяние товарищей полагают: покаяние серьезное, искреннее и, похоже, вполне на разрыв аорты. Вторая часть письма – весомое свидетельство в пользу подобной констатации (хотя бы потому, что фразами вроде «я всё просрал» пародии не иллюстрируют). Что ж, в этом случае я могу предположить, и тоже на полном серьёзе:
подоплека покаяния Юрия Быкова содержится в знакомой, увы, коллизии – снимает он для масс, условных «ватников», и по самоощущению к ним близок, а нравиться желает либералам, «лучшим умам».И тут необходимо учитывать принципиальный аспект «денег на искусство». Если не административное, то хозяйственное руководство кинематографом по-прежнему осуществляет публика определенного направления. Однако был ли у Быкова чисто стратегический расчет – в наших условиях статусом большого художника со всеми вытекающими бонусами способна наделить известная тусовка – не знаю, не уверен. Насколько я представляю Юрия, тут, скорее, не практические соображения, а внутренние его экзистенции и рефлексии – объяснению которых, строго говоря, челобитная и посвящена. Случай-то, надо сказать, отнюдь не частный – скажем, большинство отечественных рокеров в этой коллизии безошибочно выбирали тусовку, хотя бы потому, что знали – добрый народ всегда простит и примет. А самый выдающийся пример подобной тенденции –Владимир Высоцкий. Кумир миллионов, один из главных героев огромной страны, уверенный, по свидетельству Оксаны Афанасьевой, в своем высоком социальном статусе, в последние годы жутко страдал даже не по причине отсутствия официального признания, но от охлаждения отношений (были и прямые разрывы) с кругом, к которому принадлежал. Братская коммуна Большого Каретного, артисты и «друзья» Таганки, поэты-шестидесятники, диссида… Симпатии маленькой группки интеллигентов (чья оголтелость в адрес Высоцкого диктовалась элементарной завистью) в каких-то ситуациях ему казались предпочтительней народного признания. Отсюда его рефлексии, вечная провокация конфликта между поэтом и обществом, которого в случае ВВ, казалось бы, существовать не могло. Обращения к «психопатам и кликушам» звучат вполне фальшиво, а стихи про «Черного человека в костюме сером» спасает этот универсальный есенинский Черный Человек – «подлое мое второе я». Недоброжелателей своих Высоцкий знал в лицо, и, посылая безадресные ругательства в массу, как будто заговаривал ближний враждебный круг, не теряя надежды нравиться и возобновить дружество… Похоже, не правда ли? И здесь придется сказать дидактические, но необходимые банальности. Желание нравится – более чем понятно в творце, пусть даже он предпочитает не «зрительскую массу», а поклонников, умеющих говорить комплименты и красиво ухаживать с букетами. Тут у всех своя свадьба. Рефлексии, сомнения, самоедство и комплексы художника абсолютно естественны – и сколь ни были бы скандальны и публичны, изначально противоположны гордыне и пиару. Мильон терзаний способен добавить нечто нашему восприятию существующих произведений, но ничего от них не убавит: «Майор», «Дурак», «Метод», «Спящие» состоялись и остаются с нами. «Спящие», надо думать, как в свое время и «Дурак», еще принесут Юрию Быкову немало сюрпризов в духе «ваш роман прочитали». Не случайно, фраза другого художника, тоже крепко склонного к рефлексиям – «Я обиделся и ушел. Вернее, остался» – звучит для нас вовсе не стебом и абсурдом, вызывает не хмыканье и кривые усмешки, но добрую улыбку и глубокое понимание.
Теги: кино, интеллигенция, сериалы, либералы, общество
