Ливанское "Оскобление" (The Insult) Зиада Дуэйри - мастеровитый анекдот о том, как поссорился христианин Тони и палестинец Яссир. Поссорились они по ничтожному бытовому поводу, в результате чего палестинец назвал ливанца нехорошим словом - и отказался извиниться, поскольку тот, будучи христианином, придерживался вполне нехристианских взглядов относительно понаехавших (а именно, пожалел о том, что премьер-министр Израиля Шарон не стёр всех палестинцев с лица Земли). Началась судебная чехарда, в дело ввязались адвокаты (отец и дочь сошлись не на шутку на разных сторонах баррикады), политики и журналисты принялись использовать идеологическое противостояние двух мужчин в своих интересах, и вот уже страна разделена надвое.
В маленькой мутноватой лужице Дуэйри, стремительно делающий карьеру экс-ассистент оператора на фильмах Тарантино, удалось разглядеть разливанное море конфликтов, сотрясающих весь Ближний Восток.
Этот бурлящий регион является одним из центров притяжения нынешней Венецианской Мостры. Израильский участник конкурса, фильм «Фокстрот» (Foxtrot) снял Самуэль Маоз, считающийся главным израильскиим режиссёром по той причине, что ему когда-то странным образом достался «Золотой лев». Между тем, израильское кино сейчас отлично развивается, и Маоз если и отличается чём-то от наступающих ему на пятки авторов (в Венеции в разных программах показывают ещё три израильские картины - одна другой лучше), то разве что не вполне оправданной амбициозностью и выпендрёжем. Новый фильм он вынашивал много лет, не снимая ничего после своего перехваленного «Ливана» (2009). За это время то ли его блестящие идеи стали трюизмами, то ли они изначально не были такими уж блестящими. В любом случае «Фокстрот» - продукт отчаянного мозгового штурма, а не всполох природного дарования. Дизайнерский фильм-конструкт отчётливо делится на три части. В первой отец получает известие о смерти сына (сюжет каждого второго израильского фильма здесь разыгран с большим форсажем, на сильной режиссерской педали), во второй - самой любопытной - действие переносится на пропускной пункт, где служит (служил) сын, и в третьей уже разошедшиеся по причине семейной драмы родители объединяются на почве курения травы (это в точности сюжет прошлогоднего фильма «Неделя и один день» Асафа Полонского, участника каннской «Недели критики» и московского фестиваля на «Стрелке»). Обходясь без пересказа сюжета, могу сообщить, что весь этот огород автор нагородил с целью подчеркнуть важную роль случайности в жизни - особенно в военное время. Мысль, конечно, хорошая, но не новая.
Из внеконкурсных удовольствий, которых в этом году в Венеции много на любой вкус - «Виктория и Абдул», милейшая историческая драма от мастера интеллигентного костюмного фильма Стивена Фрирза ("Королева"). В центре - интереснейшая и «почти реальная», как сообщают титры, история о том, как королева Виктория (естественно, Джуди Денч) в конце своих дней приблизила к себе выходца из низов Индии, когда-то успешно выбравшего ей ковёр и в результате ставшего ее Мунши (духовным учителем), под чьим началом она стала изучать арабскую вязь и поссорилась со всей своей свитой, включая родного сына, будущего короля. Открывшаяся недавно история (англичане уничтожили все свидетельства дружбы королевы с простым индусом, как компрометирующие, но в Индии нашлись записки самого Абдула) как нельзя лучше отвечает стремлению прогрессивной общественности гуманизировать образ рядового мирного мусульманина, существенно пострадавший во времена разгула радикального исламизма. Вернувшийся в хорошую форму Фрирз не боится показывать великую по всем меркам императрицу Викторию храпящей, не особенно умной, неряшливо заталкивающей еду в рот на великосветских раутах - старой больной женщиной, испытывающей слабое в силу возраста влечение к молодому волоокому индусу, похожему на Филиппа Киркорова. Наверное, потому что ни один из ее бюстов ни в Британии, ни в Индии пока не мироточил.
