Конечно, сейчас другая жизнь, другой век, но ведь я так старалась передать им то, что любила в детстве. Ладно дочка, она ещё маленькая, но вот сын меня тут просто потряс. Он поехал со мной на рынок — помочь с сумками.
— Мам, а что это за ягода, которая похожа на маленький арбуз? — спросил он.
Я оглянулась на ряды с ягодами. Ничего похожего не обнаружила.
— Покажи.
Вася ткнул пальцем в... крыжовник. Обычный крыжовник. Я чуть в обморок не упала. И вечером начала проводить инструктаж.
— Что это за трава? — спрашивала я.
— Не знаю.
— Это тархун!
— А нормально как? По-научному?
— Эстрагон. Но это тархун!
Кинзу сын определить смог, а шпинат от щавеля не отличил. Вечерний квест продолжался. Жёлтый цветок, он же имеретинский шафран, который я обожаю, оказывается, называется кардобенедикт, как сообщил мне ребёнок, сверившись с Гуглом. Но он не знал, что такое ботва! Как такое возможно? Я же пекла ему пироги со свекольной ботвой — любимый пирог моего детства.
Моя дочь называет нават исключительно фруктовым сахаром. Она пьёт с ним чай — ей нравятся кристаллы, которые не сразу растворяются. А для меня это было лакомство и средство лечения. Его в нашем селе из виноградного сока варил сосед-узбек. На московском рынке, где я искала этот сахар, его называют навот — чуть другое произношение. Если я попрошу фруктовый сахар, меня никто не поймёт. Я в детстве объедалась мушмулой, тутовником и инжиром. Мои дети это не едят. А тутовник в глаза не видели. Когда я обнаружила на рынке петуха, то завопила от радости на весь павильон. Бульон из петуха — что может быть вкуснее? Сын с ужасом смотрел на тушку, уже очищенную, завёрнутую в плёнку. А я‑то в детстве петуха ошпаривала, ощипывала и потрошила.
Они не умеют свистеть в лук — брать зелёный стручок, разламывать и свистеть, пока не начнёт щипать губы. Не знают, что початок кукурузы превращается в куклу, если отогнуть лепестки. И у них крыжовник — маленький арбуз!
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
