Обычная приставка к Серебренникову – «режиссёр». Театра и кино. Вот мы оное кино давайте и посмотрим – «Юрьев день», 2008 года... По следам
неутихающего скандала с «прикосновением к неприкасаемому» — сиречь, с уголовным делом против Кирилла Серебренникова, продолжаем нашу культурологическую экскурсию в этот «цветок душистых прерий». То есть, в «творчество» нашего «талантливого гения».
Обычная приставка к Серебренникову – «режиссёр». Театра и кино. Вот мы оное кино давайте и посмотрим – «Юрьев день», 2008 года. Что же мы там найдём? Какие стороны Серебренникова-художника оно нам откроет, какой океан духовных поисков и творческих приёмов отразится в этой «капле»?
«За что бы ни взялся пошляк — пусть даже за умный сценарий Юрия Арабова — у него всегда выйдет пошлость».
«Больше всего тут жалко хорошую актрису Раппопорт — кажется, ее и вправду убедили, что она играет в кино категории “А”».
«У Серебренникова на этот раз получилось нечто банальное и эклектичное».
«Очень головное и, на мой взгляд, очень нечестное кино… Ощущение тотальной неправды».
«Какого-то плохого вкуса кино».
«Дистиллированная пошлость в каждом сюжетном повороте, в каждом кадре. Если намеренная, концептуальная, тем гаже».
Эти оценки при просмотре фильма начинают казаться излишне мягкими. Сюжет: оперная певица с сыном приезжает в провинциальный городок, там всё в тумане как в «эрзац-Сайлент-Хилл», сын внезапно исчезает, певица мечется, вокруг все бухают, бьют друг другу морды, ходят в ватниках и резиновых сапогах, зэки в куполах, туберкулёз, обшарпанная штукатурка, трупаки, грязь и снег, снова водка, самогон, медведи с балалайками, церковь, духовное просветление. Всё. А, да, сын куда сын делся так и остаётся «нипанятна».
И вот то, как это всё показано, и заставляет нас взять слово «пошлость» в качестве отправной точки. «Юрьев день» — это трагипошлятина. Крайне неудачная попытка методами чудовищно безвкусной дешёвой банальщины «замутить трагедию». В принципе, доводя пошлые штампы до абсурда, можно сделать неплохую комедию – какое-нибудь «Горько!» или «Самый лучший фильм». Но трагедию – кино, где сопереживаешь героям – из пошлятины нельзя сделать никак. Никакими усилиями и потугами.
Наши читатели, наверное, знают о существовании такого интернет-персонажа как Лев Натанович Щаранский – собирательный гротескный образ либерала-русофоба, который говорит двумя десятками штампов про всё на свете. Так вот, стойкое впечатление, что Лев Натанович был в фильме и за сценариста, и за оператора, и за костюмера, и за режиссёра, конечно же. Или, как вариант, достоевский Смердяков. Потому что иначе категорически непонятно, как можно было сделать такое БЕСПРОСВЕТНО БЕЗВКУСНОЕ убожество.
«Чернуха» — да, это то, куда порою «заглядывают» самые разные творцы. Балабанов, скажем, с «Груз 200», или, там, пресловутый Звягинцев с «Левиафаном». В конце 80-х это вообще был самый популярный жанр со всякими «Маленькими Верами» и «Интердевочками». Но там чернуха – это всё-таки декорации, сеттинг, обстановка для какого-никакого конфликта. А тут – кроме чернухи ничего и нет. «Поэма без героя».
Как говорят в Интернете: Сделайте нам развидеть это обратно. Давненько мы всей редакцией подобной глазораздирательной чепухи не видели — несмотря на то, что мы постоянно смотрим новости с Украины.
Отдельный разговор про такую грустную ерунду как «символизм». Ну да, фильм попытались методом «холодной сварки» нарастить разного рода «духовным» подтекстом. То ёлки там в мусорных баках горят как «неопалимая купина», то голые зэки с ранами под рёбрами снятого с креста Иисуса изображают. Но это всё не то, что не «спасает», а наоборот – вызывает совсем уж тошнотное отторжение. Иными словами, со вкусом у нашего постмодерниста совсем беда…
Вот, собственно, мы и подошли к сути: Серебренников – бездарный «творец», а точнее – не творец вовсе. Потому что творец даже самого небольшого масштаба может создать сюжет, героя, проблематику. А Серебренников – не смог. Тужился, пыжился, сварганил «очень головное и очень нечестное кино», но в ноосферу ничего не попало. Серебренников похож на наивных «ученых» Средневековья, которые полагали, что мыши самозарождаются в грязном белье. Грязного белья Кирилл натащил, по своим расчётам, на слона, но не «зародилось» даже захудалой мышки. Даже клопов.
И вот теперь последний вопрос: а мог ли Серебренников не воровать? Он же не умел ничего больше делать. Творчество (настоящее) у него, как мы видим, не получалось напрочь. То есть к категории тех самозабвенных создателей, которые готовы и квартиру заложить, лишь бы кино доснять, он явно не относился. А деньги ему давали. Деньги есть, а таланта нет, творить получается плохо и через силу. Куда их девать в таком случае? Только в карман. Не выбрасывать же.
Григорий Игнатов 