Военный эксперт — об «Армии-2017», танке Т-14 и «автоматизации» войны.
22 августа на территории Конгрессно-выставочного центра «Патриот», расположенного в Подмосковье, открылся очередной — уже третий по счету — Международный военно-технический форум «Армия-2017».
С просьбой прокомментировать это событие Федеральное агентство новостей обратилось к полковнику в запасе Виктору Мураховскому, главному редактору журнала «Арсенал Отечества».
— Виктор Иванович, III Международный военно-технический форум заявляется организаторами как крупнейший из всех предыдущих. Однако при этом многие гражданские посетители Форума высказывают мнение, что, по сравнению с прошлым годом, количество экспонатов «Армии» сократилось. Как бы вы могли объяснить этот парадокс?
— Думаю, это объясняется тем, что в прошлые годы экспозиция демонстрировалась на относительно небольших выставочных площадях, занимавших 200 тысяч квадратных метров. Это создавало высокую плотность экспонатов. В этом же году экспозиция рассредоточена на более чем 600 тысячах квадратных метрах выставочных площадей. К тому же, многие элементы экспозиции «Армии» из привычных всем главных выставочных павильонов A, B, C и D переехали в отдельные павильоны «Калашникова», «Объединенной авиастроительной корпорации», «Ростеха» и т.д. Таким образом, непосвященному в эти тонкости посетителю действительно, на первый взгляд, может показаться, что экспонатов Форума, по сравнению с 2016 годом, стало меньше. Хотя в реальности это абсолютно не так.
— С вашей точки зрения — точки зрения военного специалиста, демонстрирует ли «Армия-2017» какой-то прогресс в Вооруженных силах и ОПК? Или дело сводится к банальному математическому росту числа представленных на Форуме экспонатов и занимаемых ими выставочных площадей?
— Прогресс очевиден. Мы видим, что многие образцы вооружений и военной техники, которые в годы проведения предыдущих международных военно-технических форумов находились на стадии завершения опытно-конструкторских работ либо госиспытаний, сейчас уже в серии. Причем подавляющее большинство из номенклатуры этих изделий прошло апробирование не только в ходе госиспытаний и опытной эксплуатации, но и в реальных боевых условиях.
— Вы имеете в виду — на территории Сирии?
— Не только Сирии. По итогам результатов боевого применения образцов нашей техники можно сделать вывод, что в целом они показали свою высокую эффективность. Но в случае с отдельными образцами пришлось устранять, скажем так, «шероховатости», связанные с тем, что эти образцы не имели возможности полноценно «стыковаться» с системой вооружений, с межвидовыми системами. Из-за этого техника не могла продемонстрировать весь заложенный в нее потенциал.
— Работа над ошибками ведется?
— Еще как. Кое-где даже в три смены. Только я не использовал бы применительно к этим случаям термин «ошибки». Скорее, это были недоработки, которые могли быть вскрыты лишь при использовании образцов в реальных боевых условиях. Что и произошло. Вот такую положительную тенденцию в работе нашего Минобороны и предприятий ОПК можно отметить на основе знакомства с экспозицией Форума.
— Эта положительная тенденция — единственная?
— Нет, разумеется. Еще одна подобная положительная тенденция — стремление к максимальному внедрению в изделия военного и двойного назначения цифровых технологий и автоматизация. При внешнем осмотре изделий на площадках статического показа это не особенно бросается в глаза. У неспециалиста даже может возникнуть впечатление, что он из года в год видит одни и те же танки, вертолеты, самолеты, авиационные средства поражения, а также образцы ракетно-артиллерийского вооружения.
— Это не так?
— Не так. Техника меняется. Минимально — снаружи, максимально — внутри. Мы получаем цифровой борт. Мы используем автоматизацию в тех пунктах, которые уже сейчас могут быть выполнены техническими средствами эффективнее и лучше, чем может сделать человек. Самый яркий пример — это автоматы сопровождения целей бронетехники. Аналогичные по устройству и принципу действия системы устанавливаются на авиационной технике. Многие системы фактически уже являются полностью роботизированными. И человек там сидит перед кнопкой «Пуск» только в силу того, что пока нет юридического или этического решения, чтобы человека из цепочки принятия решения исключить.
— Видимо, к числу подобных комплексов стоит отнести, например, ЗРК «Тор», выпускаемый Ижевским электромеханическим заводом «Купол». Хорошо помню, как Игорь Иванов, директор «Купола» по ВТС, называл «Тор» «комплексом двух кнопок». Действительно, ЗРК способен почти все сделать сам: обнаружить, опознать, ранжировать цели по степени опасности. «Вести» 48 целей и обеспечить одновременное поражение четырех из них, параллельно выбрав оптимальный момент срабатывания радиовзрывателя БЧ ЗУР. Оператору остается выполнить лишь два действия: а) выбрать из предложенного «Тором» перечня целей те, что подлежат уничтожению в первую очередь; и б) отдать команду на пуск ЗУР. При этом в случае отражения массированного воздушного удара, когда опоздание даже на доли секунды может иметь роковые последствия, есть возможность перевести ЗРК полностью в автоматический режим.
— По подобной схеме работает, кстати, не только «Тор», но и зенитно-ракетный комплекс С-300В4. Там на КП командир батареи нажимает кнопку, чтобы просто подтвердить выполненное автоматикой целераспределение. Иными словами, нажатием кнопки человек лишь подтверждает свое согласие: «Да, мы стреляем!»
— Есть ли какие-то пределы использования в Армии систем с высоким уровнем автоматизации?
— Разумеется, таковые имеются. Есть целый ряд направлений, где человек по-прежнему превосходит технику, и намного. Это, прежде всего, оперативное искусство и тактика. Т.е. искусство ведения боевых действий. Это же относится и к сфере гуманитарного обеспечения боевых действий — работе психологов и медиков. Но, вместе с тем, имеются резервы, направления, где масштабное внедрение автоматизированных систем способно резко повысить эффективность Армии — в мирное и, тем более, в военное время.
Читайте также: Зубастый «Спрут», снаряд для окраски танков и другие чудеса «Армии-2017»
Первейшим таким резервом я, например, считаю автоматизацию вождения колонн. Нет, нам не надо, грубо говоря, встраивать робота в систему автоматического движения каждой машины. Вполне достаточно будет выйти на первый этап работ, при котором первую машину войсковой колонны ведет человек, а идущие следом машины, с соблюдением соответствующих интервалов, повторяют действия головной машины.
— В чем плюсы такого варианта?
— Тогда колонна будет ходить не как сейчас — ориентируясь на скорость машины, которой управляет наиболее слабо подготовленный водитель, а со средней скоростью, которую обеспечит лучший, наиболее квалифицированный водитель данной воинской части. Это раз. Два — мы освободим десятки тысяч военнослужащих для их более эффективного использования в рядах наших ВС.
— Давайте перейдем к теме, которая вот уже два года, как говорится, в тренде. Речь о Т-14 — новейшем российском основном танке с необитаемой башней на базе универсальной гусеничной платформы «Армата». Впервые продемонстрированный широкой публике накануне празднования 70-летия Победы, российский танк нового поколения произвел настоящий фурор. Например, британские специалисты отреагировали на появление Т-14 так: «Без всякой гиперболы, «Армата» — это самый революционный шаг в танкостроении за последние 50 лет». Но сразу после своего внезапного появления на Красной площади Т-14 столь же внезапно куда-то пропал. Вплоть до открытия «Армии-2017», где танк демонстрируется гостям Форума в ограниченно-открытом доступе (смотреть — смотрите, но руками не трогайте), машина мелькала лишь на закрытых показах и кадрах эксклюзивных телепрограмм. В то время как простые граждане ожидали совсем другого. Ведь все же помнили, как в 2011 году генерал-майор Юрий Коваленко пророчествовал: «Новая машина появится в войсках с 2015 года». Про то, что генерал-майор уточнял «если все пойдет гладко», разумеется, все быстро забыли. И когда в том самом 2015-м мы наконец-то увидели «Армату» на Параде, то многие немедленно решили — ура, началось! Однако сейчас на календаре уже конец лета 2017-го, а Т-14 пока смог, образно выражаясь, «доехать» лишь до военно-технического форума, а не до воинских частей. В чем кроется причина этого? Быть может, в правоте уже ставшего элементом народного фольклора тезиса «Денег нет, но вы держитесь»? Хотя я помню, что вы высказывались в пользу того, что финансирование проекта Т-14 будет приоритетным для МО РФ даже в ущерб другим проектам. Так или иначе, Минобороны предпочитает на текущий момент закупать не Т-14, а танки предыдущего поколения. Почему?
— Для начала давайте разберемся, почему приобретались и продолжают приобретаться новые «семьдесят вторые». Дело в том, что машины семейства Т-72 после распада СССР составили основу нашего танкового парка. В значительной мере эти машины имели израсходованный ресурс и по моточасам, и по пробегу, и по срокам хранения. В такой ситуации критически важно было восстановить боевую готовность бронетанковой техники и вооружения. Что было сделано за счет поставок Т-72Б3 — более отработанных и дешевых, чем Т-14. Думаю, что, с учетом всех сложившихся обстоятельств, это был наиболее оптимальный выбор. Сейчас большинство бронетехники в войсках уже, слава богу, имеет заданный приказами министра обороны неснижаемый ресурс. Т.е. техника готова к немедленной отправке в зону боевых действий без траты времени на, допустим, «капиталку». Таким образом, имеющийся неснижаемый ресурс техники позволяет нашим сухопутным войскам в случае необходимости проводить стратегические операции.
— С этим понятно. А как обстоят дела с Т-14?
— Надо понимать, что Т-14 — это не просто танк нового поколения, это система вооружения, которая требует создания для танка соответствующей, скажем так, «периферии». Требуется новый боекомплект, новые учебно-тренировочные средства, новые средства материально-технического обеспечения. И не для одного Т-14, а для всех машин, создаваемых на базе «Арматы».
— Вы про тяжелую БМП, тяжелую бронированную ремонтно-эвакуационную машину, САУ «Коалиция-СВ»?
— Да, про них. Будем торопиться — получим пример из истории Советской армии, когда в части побыстрее «забрасывается» новый танк, а потом выясняется, что у нас одно техническое описание и инструкция по эксплуатации машины на всю танковую роту. А руководство по войсковому ремонту вообще одно на весь полк! Если мы хотим повторить этот «успех», то, конечно, давайте побыстрее отправлять Т-14 в войска. Только я голову даю на отсечение, что в этом случае машина в частях сразу заработает отвратительную репутацию. Производителю пачками посыпятся рекламации. Почему? Потому что для эксплуатации танка нового поколения в мирное время, а тем более в боевых условиях, еще не все готово.
Читайте также: Авария эсминца USS John S. McCain: надо делать правильные выводы
Вот в чем кроется основная причина того, что Т-14 пока не идет в Армию. Кстати, помните, я ранее упоминал про то, что ряд образцов не смог продемонстрировать весь заложенный в них потенциал из-за отсутствия у них полноценной возможности взаимодействовать с межвидовыми системами? Еще в большей мере это относится к Т-14 и его «близнецам» по линейке. Пока у нас не готова единая система управления тактического звена (ЕСУ ТЗ), а у нас она еще не готова, массовые закупки Т-14 лишены смысла.
— И только когда будет готова вся упомянутая вами «периферия»…
— Да, тогда Т-14 можно будет запускать в серийное производство, наконец-то отправлять в войска, начинать отрабатывать на «четырнадцатом» новые тактические приемы, новые формы боя. А до того — нет. Вот пока отсутствует у вас ЕСУ ТЗ, вы новые тактические приемы на Т-14 как отрабатывать будете? Ни сигнальные флажки, ни радиосвязь вам не помогут!
— И все же невозможно удержаться от вопроса, когда же нам, по-вашему, стоит ждать появления первых Т-14 в Армии и сколько машин должна насчитывать первая партия, предназначенная для войсковой эксплуатации?
— Подчеркну еще раз. Для всей линейки «Арматы» нужны новые системы материально-технического обеспечения. Нужны новые учебно-тренировочные средства для подготовки экипажей. Нужна ЕСУ ТЗ, в которую новые машины должна быть интегрированы. И только после этого имеет смысл запускать Т-14 в войска.
— Когда все перечисленное вами, предположительно, будет готово?
— Года через два-три. Таким образом, полагаю, что «четырнадцатый» пойдет в части где-то с 2020 года. Теперь касательно размеров первой, предназначенной для Армии, партии. На основании разговоров с конструкторами, а также с учетом собственного опыта, могу сделать вывод, что для войсковой эксплуатации потребуется партия не менее чем в 100 машин. Такое число поставленных в Армию Т-14 даст возможность в короткие сроки выявить весь спектр «детских болезней» машины и принять меры для их устранения в последующих партиях.
