16 августа 2017 г.
Вопрос: Вчера в разговоре с Вашим китайским коллегой Ван И Вы вновь отметили неприемлемость применения силы для разрешения кризиса на Корейском полуострове и подчеркнули готовность Москвы усилить координацию действий с Пекином по урегулированию ситуации. Подразумевались ли под данной координацией определенные экономические меры, или речь все-таки шла о дипломатических шагах?
С.В.Лавров: Что касается воздействия на Пхеньян с тем, чтобы добиться выполнения известных резолюций СБ ООН, мы глубоко убеждены, что возможности экономического давления практически исчерпаны. Мы не можем поддерживать идеи, которые продолжают вынашивать некоторые наши партнеры, направленные буквально на экономическое удушение Северной Кореи со всеми негативными трагическими гуманитарными последствиями для граждан КНДР.
Мы исходим из того, что во всех без исключения резолюциях СБ ООН, в которых уже были введены очень серьезные меры экономического воздействия, содержались обязательства Совета Безопасности продолжать поддерживать процесс возвращения к политическим переговорам и добиваться мирного дипломатического урегулирования на Корейском полуострове. Все экономические меры воздействия, вводившиеся на протяжении нескольких лет Советом Безопасности, исполняются государствами-членами ООН, а обязательство и призыв СБ ООН к заинтересованным сторонам уделять и повышать внимание к политическому треку по сути дела игнорировался. Мы с КНР считаем, что это неправильно и даже вредно и опасно.
Поэтому мы сформулировали совместную инициативу, которая предполагает известный принцип «двойного замораживания»: Северная Корея не будет испытывать ядерное оружие и ракеты, а США и Республика Корея не будут проводить крупномасштабных учений в этом регионе. Я знаю реакцию США на этот принцип «двойного замораживания». Он заключается в том, что нельзя разменивать законное на незаконное. Но здесь речь идет не о том, чтобы непоправимо «упереться» в собственной правоте, а о том, чтобы все-таки думать не о неких ложнопонятых соображениях престижа, а о судьбах этого региона и сотен тысяч людей, которые, по подсчетам специалистов, могут пострадать, если начнутся военные действия, о чем постоянно угрожают то из Вашигнтона, то из Пхеньяна. В последнее время мы отмечаем, что эта риторика стала чуть-чуть поспокойнее.
Наверное, надо приветствовать, по крайней мере, надеяться, что «горячие головы» немного остудились. Мы будем добиваться вместе с КНР выполнения обязательств СБ ООН, которые касаются необходимости возвращения к политическому процессу. Никогда экономические меры воздействия СБ ООН не принимались в отрыве от тезиса о необходимости мирного урегулирования. Наши совместные с Китаем предложения содержатся в совместном заявлении от 4 июля, в котором идет речь исключительно о политико-дипломатических шагах.
Вопрос: Как Вы можете прокомментировать заявление Президента Ирана Х.Роухани о том, что Тегеран может выйти из соглашения по ядерной программе, если Вашингтон продолжит оказывать давление? Как в Москве относятся к увеличению Тегераном бюджета своей ракетной программы?
С.В.Лавров: Бюджет ракетной программы – это, по большому счету, дело Ирана, которому не запрещено эту программу иметь. Никаких юридических запретов в резолюциях СБ ООН на этот счет не содержится.
Что касается заявления Президента ИРИ Х.Роухани о возможном выходе Тегерана из Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД), который был заключен по урегулированию ситуации вокруг иранской ядерной программы (ИЯП), то, я надеюсь, что этого не произойдет. Также надеюсь, что и США не будут нарушать свои обязательства по СВПД.
Как известно, в предусмотренные сроки США, как и требуется по их законодательству, подтвердили выполнение Ираном его обязательств по Плану действий. Однако параллельно с этим Вашингтон ввел против ИРИ новые односторонние санкции, объяснив это тем, что санкции не относятся к теме ядерной программы и СВПД, а касаются вызывающего у Вашингтона недовольство действий Тегерана в других областях, включая права человека, поведение Ирана в регионе и т.д. На это можно сказать только одно – односторонние санкции в принципе нелегитимны, а когда они используются для того, чтобы разворачивать в свою пользу очень выверенный баланс по той или иной проблеме (а именно такой баланс был достигнут по иранской ядерной проблеме), то это безответственные действия, которые могут нарушить и подорвать этот баланс. Не надо выступать с такими провокациями, поскольку речь идет не о национальных интересах какой-то одной страны, а огромного региона, в котором мы заинтересованы обеспечить безъядерный статус.
Второе, что я хотел бы отметить в этой связи. Мы не раз предлагали по-честному договориться о том, что если в СБ ООН согласовывается пакет экономических мер воздействия на любую страну – будь то КНДР, Иран или кто-то еще, и принимается резолюция, то все должны взять на себя обязательства ограничиваться в своих действиях именно этим коллективно согласованным пакетом санкций, а также взять обязательство не выступать с односторонними рестрикциями, пытаясь через односторонние действия компенсировать то, что не удалось провести в коллективно согласованный пакет. Американцы выступают категорически против, но этот принцип очень трудно отвергать. Он будет сохранять актуальность. Во всех следующих дискуссиях мы обязательно будем его отстаивать и уже сделали соответствующие заявления на консультациях СБ ООН. Это наша принципиальная позиция, которую разделяют многие наши партнеры.
Вопрос (адресован обоим министрам): В Боливии строится Центр ядерных исследований при поддержке России. На каком этапе строительства находится этот проект? В Боливии есть большие ресурсы энергетического характера, и Россия заинтересована в том, чтобы помочь Боливии стать серьёзным государством по углеводородам. Как Россия может помочь в достижении этой цели?
