Василий Бельцев
26 июля 2017 г. 14:49:44
Вступительно-философская часть
Шантаж (вымогательство) – это одно из ключевых преступлений, сопутствующих социальному аспекту жизни любого общества. В свою очередь, социальный аспект в обществе уже сам по себе является моментом политическим. Такое историко-философское отступление нам понадобилось для того, чтобы наглядно показать: форма политического шантажа среди уголовно наказуемых деяний всегда будет доминировать.
Но давайте еще немного внимания уделим теории, прежде чем перейдем к рассмотрению особенностей политического шантажа в России. Шантаж как уголовное преступление описан в ст. 163 УК РФ. Одним из ключевых признаков шантажа является наличие выгоды у вымогающей стороны, но далеко не каждый шантаж подпадает под категорию преступления. А как часто вы сами использовали со своими близкими стандартный прием: «Если ты не согласишься с моими условиями, я не буду делать такие-то действия»? Согласитесь, что эмоциональный шантаж является неизменным атрибутом нашей повседневной жизни, но если им не злоупотребляют, то даже особых обид может не возникнуть за подобное. Но все совсем не так безобидно, если шантаж затрагивает политический аспект: здесь действие ст. 163 УК РФ будет распространяться каждый раз, если поступит официальная жалоба от потерпевшего.
За шантаж и вымогательство попасть под правоохранительный каток очень легко: если для ряда других наказуемых деяний нужно доказывать умысел, то шантаж «самодостаточен»: если даже был зафиксирован факт вымогательства без совершения последующих действий, то и дело готово.
Политический шантаж на Востоке и на Западе
Культуры Востока и Запада заложили абсолютно разные платформы для укоренившегося там политического шантажа.
На Западе подобное вымогательство втиснули в максимально законные рамки, поэтому здесь получил широчайшее распространение лоббизм. Государство придерживается в западном мире формальной позиции: «Если нельзя победить шантаж как явление, то делайте все прозрачно, открыто и максимально в рамках закона». Например, шантажировать политика можно через общественные организации и движения, которые создают ему прямые проблемы через акции протестов, пока он не выполнит определенные требования.
В свою очередь, требования могут быть реальные и афишируемые формально. Вторые, как правило, относятся к разряду невыполнимых. Давайте все проиллюстрируем реальными примерами.
Допустим, от главы региона влиятельное лобби пытается добиться отставки одного из видных чиновников. Такая отставка в нашем случае и будет реальным требованием шантажа. Но заявить публично и громогласно группа лоббистов подобное не может, поэтому формально организовывается протест общественности с требованием немедленно «прекратить экологическую катастрофу», «построить космопорт», «обнулить безработицу». Все это создает электоральные проблемы главе региона, тогда как в неформальных переговорах уже озвучено реальное требование и ведутся торги.
«Протесты народных масс» являются для Запада обязательным атрибутом подобного шантажа, хотя все чаще протест реальных людей подменяется виртуальными протестами в сети.
А вот на Востоке формы шантажа уже несколько иные: здесь исторически привыкли меньше смотреть на недовольство масс, но зато куда больше уделяют внимания имиджу в глазах вышестоящего начальства.
В восточной политической традиция шантаж принято вуалировать, а сами действия носят куда более уточненный характер. Лоббизм как явление здесь относится к политическому андеграунду, поэтому «прямых и честных переговоров» вряд ли следует ожидать. Наиболее массовый элемент политического шантажа в восточной политической культуре сводится к попыткам выставить жертву в невыгодном свете перед его руководством.
Политический шантаж в России – это действительно Восток и Запад одновременно
В России лоббизм, безусловно, развит широко, хотя называть вещи своими именами у нас не любят точно так же, как и на Востоке. Да и сам политический шантаж по форме проходит «в лучших традициях Запада», хотя ключевой целью все равно остается задача «достучаться до вышестоящего начальства», как на Востоке.
Российские политтехнологи уже много лет фактически занимаются лоббизмом, а не самими политическими технологиями: у ключевых технологов есть «доступ прямо в Кремль» - это куда важнее, чем кейсы с разными сценариями избирательных игрищ.
А вот учитывая сугубо восточный подход к построению строгой иерархии власти почти все проявления политического шантажа могут быть трактованы как действие против государственной стабильности (читай: угроза национальной безопасности). Разговоры об «институте западного лоббизма» на угрюмых дядь из недр ФСБ обычно впечатления не производят, особенно впечатления позитивного.
Такой пример: город Ижевск, наше время. Действующий сотрудник органов разводится с супругой, но та решает получить от экс-супруга ряд дополнительных привилегий. И здесь начинается шантаж: зная немало рабочих секретов бывшего мужа, женщина пытается использовать свое знание для давления и вымогательства.
При чем здесь политика, спросите вы? А вот именно она все и решила: супруг уже было согласился на все условия, но шантажировали его моментами, в которых мужчина действовал в интересах политического руководства Ижевска. Как раз по этой причине ему и пришлось идти на «крайние меры»: он подал заявление на бывшую супругу в органы, и хотя сам был уволен в силу вскрывшихся моментов, возможность публичного вскрытия информации политического характера для супруги была заблокирована, а сама она получила дело в отношении себя.
Еще один совсем свежий пример. Достаточно крупный российский банк, имеющий отделения в Москве, Санкт-Петербурге и Калининграде, столкнулся с угрозами в свой адрес в качестве шантажа. Условия шантажа озвучены, список «атак и неприятностей» тоже. Представитель угрожающего себя не скрывает и пытается надавить на банк.
Но в службе безопасности банка к подобному отнеслись более чем сдержанно: в случае реализации упомянутых угроз все происходящее будет «оценено» органами как преступление уже против государственного строя в целом, а не как «мелкий коммерческий криминал». И раз фигура шантажиста банку известна, то «решать вопрос» с ним будут уже на Лубянке, а не в банковской СБ.
«Просто хотим дать человеку шанс осознать ошибку и не совершать ее, - пожали плечами сотрудники СБ банка. – Если же угрозы начнут реализовывать, то пусть потом заказчик и исполнитель устраивают на Лубянке конкурс честности и открытости, наперегонки рассказывая друг о друге всю информацию».
А вот в 2015 году к прямому политическому шантажу призывал известный российский экономист и политик Михаил Делягин: он советовал руководству Калининградской области использовать угрозы «ухода региона в Германию» как метод получения дополнительных преференций от Москвы. В итоге чтобы избежать уголовной ответственности за такие призывы Делягин превратился в одного из самых рьяных борцов против «антигосударственных шагов и намеков» в Калининграде, отделавшись легким испугом.
Собственно, об иных случаях политического шантажа в России говорить принято еще меньше, чем на Востоке. Иногда шантаж путают с прямым конфликтом. Особенно часто путаются в подобных российских политических процессах России западные эксперты: то, что для них выглядит как «жесткий политический торг» на самом деле является отображением конфликта политических интересов и противостояния.
Например, ряд действий Вячеслава Володина по ограничению возможностей влиять на внутреннюю политику Кремля Сергея Кириенко – это не политический шантаж, а просто попытка Володина сохранить за собой часть собственных полномочий, которые вроде бы как следовало передать преемнику по должности первого заместителя Руководителя АП РФ. Классический политический шантаж в России возможен максимум на уровне муниципалитетов.
Существует и тема внешнеполитического шантажа, но она с темой шантажа внутриполитического ничего общего не имеет. И ее вполне можно будет рассмотреть отдельно в следующем обзоре, благо, там уж примеров куда больше.
