Журналист из Италии пытается понять и объяснить, почему латвийцы не ждут к себе беженцев, а те, в свою очередь, стремятся поскорее уехать из Латвии, пишет Sputnik Latvija.
Итальянский журналист Бернардо Бертенаско, живущий в Резекне, пообщался в Риге с беженцем из Афганистана и рассказал об этом в статье для сайта Café Babel.
Некоторое время назад я был в Риге с коллегой. Когда мы приехали, она сказала, что ей не нравится активное дорожное движение и толчея. Я не понял, что она имеет в виду, я никогда не видел такой тихой столицы.
В Латвии мало народу – официальная статистика утверждает, что в стране 2 миллиона жителей, но на самом деле меньше. В прошлом году численность населения сократилась на 14%. Эта страна – лес. Милый, зеленый, пугающий.
Множество молодых людей ищут в Великобритании, Бельгии, Нидерландах или Ирландии возможности, которые они наверняка не найдут на родине. После долгой учебы они не готовы работать за несколько евро в час, не используя свои знания. Минимальная оплата труда – 2,5 евро в час, один большой кебаб – 4,3 евро. Не складывается.
Но, несмотря на демографический спад, латвийцы не ждут мигрантов. Когда правительство подписало соглашение с ЕС, обязавшись принять несколько сотен беженцев, начались протесты. Только сегодня в Италию прибыло больше тысячи беженцев.
Латвийцы боятся иностранцев, но не со зла, а от невежества. Ксенофобия и страх возможного «вторжения» со стороны российской границы, на которой Латвия недавно построила стену, бессмысленны. Встречи с людьми других национальностей здесь редки, так что сравнение со странами Западной Европы не имеет смысла. Единственный большой город в стране – столица Рига, и хотя латвийцы считают ее большой и интернациональной, она меньше Турина, Марселя или Манчестера. Второй по величине город – Даугавпилс: в нем 80 тысяч жителей, он меньше Удине.
Все то же самое верно для маленьких городов. В Резекне, где я живу, вовсе не было бы иностранцев, если бы программа студенческого обмена Erasmus+ — в городе нет ни работы, ни социальных или культурных условий.
А теперь поговорим о взаимоотношениях между латвийцами и беженцами.
В рижском хостеле я встретил Мохаммеда (вымышленное имя), одного из немногих афганских беженцев в Латвии. Как только он выяснил, что я итальянец, он тут же начал меня расспрашивать, так что было непонятно, кто у кого берет интервью.
— Я несколько лет жил в Риме, но сам я из Турина, — сказал я.
— Турин прекрасен! Мне нравится Италия, особенно северная: у вас есть работа, здравоохранение и много беженцев из исламского мира. Здесь все не так. Нас, афганцев, только восемь, и никаких шансов найти работу. Мы живем на субсидии ЕС, но я хочу отсюда уехать. Мы живем в этом хостеле несколько месяцев, я жду только документов, которые позволят мне уехать из Латвии.
— Что тебе не нравится в Латвии, кроме отсутствия работы?
— Погода ужасная, слишком холодно. И все на меня странно смотрят, они не привыкли к иностранцам. И язык невозможно понять. Я хочу выучить английский, французский или итальянский, а не латышский. Но мне не повезло, и меня отправили сюда. Эта страна и о своих-то гражданах не может позаботиться, чем они могут помочь нам?
— Если бы ты мог уехать из Латвии сегодня, куда бы ты отправился?
— У меня есть друг в Брешии. Он тоже сначала был в Латвии, но заболел и сразу уехал. Ему посоветовали ехать в Италию, там его бесплатно прооперировали – здесь это очень дорого, а у него не было денег. Потом он нашел работу и больше не вернулся. Он везде говорит на пушту и на арабском, и проводит отпуск в Лигурии. Теперь он настоящий итальянец, потому что там интеграция возможна, в отличие от Латвии.
Этот разговор оставил у меня смешанные чувства: нелегко обсуждать реальность иммиграции, но приятно было слышать, как хвалят мою родину, особенно зная, как много молодых людей ее покидает. Это вызвало у меня желание найти решение и остановить отъезд моих соотечественников.
Тем вечером я встречался с друзьями, и когда они спросили, о чем я думаю, я сказал: «Латвийцы боятся беженцев, беженцы боятся латвийцев».
