Название программы каждый год приобретает новые смыслы. Изначально секция предназначалась для исключительных киноработ, по тем или иным причинам счастливо пропущенных российскими фестивалями или кинопрокатом. Функция возвращения важных названий в контекст и кинообиход остается по-прежнему существенной, но, учитывая количество фестивалей и клубных кинопоказов, существующих сегодня в России или - по крайней мере - Москве, она во многом оказалась вытеснена другими, вышедшими на первый план.
Появились картины, которых в самом буквальном смысле «здесь не было». «Здесь» - это в контексте отечественного кино, не просто не самого разнообразного, но и не особо ищущего этого разнообразия, не особо его приветствующего. «Здесь» появляются новые авторы, не вписывающиеся ни в мейнстрим, ни в фестивальный артхаус в «нашей» его транскрипции. Таким был в прошлом году экстремальный «ай-фильм» Павла Руминова, таким окажется для многих и «неформатное» докьюментари талантливого Дмитрия Кубасова «Бабочки». Давать возможность реализации авторам подобных подспудных картин - важная миссия фестиваля как сейсмографа текущих кинопроцессов.
Но «здесь» - это еще и «сейчас»: ведь в ХХI веке мы, если вдуматься, по преимуществу смотрим то, что можно было увидеть еще в прошлом веке. Кино нового поколения – не боящееся новых реалий и новых форм воздействия на сознание и подсознание современного зрителя, знающее каким образом в него запасть, избегающее навязших в зубах стереотипов «повествовательности», «духовности» и «культурности», стилево и содержательно дерзкое, не смущающееся того эффекта, иногда шока, которое может произвести и производит на ретроградов - в ХХI веке по-прежнему в дефиците.
Каким оно может быть, те, кто желает хоть ненадолго оторваться от ржавой кухонной раковины «румынской волны», могут увидеть, скажем, в картине «Последний из нас» Алаэддина Слима, справедиво удостоенного в Венеции призом «Лев будущего». Это удивительное иммерсивное путешествие в «сердце тьмы», самое лучшее и радикальное из того, что было сделано на актуальную тему «миграции» и «мигрантов». Актуальность эта, конечно, не равна интернет-публицистике, это актуальность подлинного современного искусства. Но и новейшего кино, ибо музейной замкнутости в нем нет.
Или «Фантастическая женщина» Себастьяна Лелио, со всей общечеловеческой обстоятельностью разбирающаяся в психологии трансгендера, впервые в кино сыгранного не мужчиной, не женщиной, а именно представителем «третьего пола» - ничуть не менее нуждающимся в сочувствии и понимании, чем представители первых двух полов. Это тоже новая реальность - нравится это кому-то или не нравится.
Изгои - последние изгои ХХ века, в борьбе преодолевающие свои страхи, - в центре картины, получившей в Каннах не только Гран-при, но и популярную аббревиатуру названия BPM («120 ударов в минуту») - больные СПИДом молодые французы, благодаря усилиям которых смертельная болезнь стала сейчас «просто» хронической.
В мире совершенно изменившихся сексуальных практик живут и герои фильма Клэр Дени «Впусти солнце» - еще пару десятилетий назад в их возрасте было принято поливать цветочки и поглаживать внуков, героиня же Жюльетт Бинош находится в самом угаре своей сексуальности, меняя партнеров с увлеченностью молодой нимфоманки. Исландский «Сердечный камень» предъявляет частную жизнь с размахом эпоса, утверждая ее как единственную ценность. А «Мистер Вселенная» при помощи реальных участников рассказывает чистую историю любви - такие всегда будут актуальны, несмотря на изменившиеся времена и нравы.
