Сенат США одобрил очередную пачку расширения санкций против России — в нефтегазовой и финансовой сферах.
Что хотелось бы отметить по этому поводу. Как сейчас замечают уже многие, Россия живет под западными санкциями на протяжении большей части своей истории. Один из первых документированных примеров таких санкций — когда первый русский царь Иван Васильевич стал усиленно приглашать в Россию западноевропейских мастеров: Польша и Ливония начали арестовывать этих мастеров на своей территории, не давая им проехать в Россию, а заодно обратились ко всем западноевропейским государствам с просьбой вообще запретить своим жителям въезд в нашу страну.
Так что, как видим, попытки изолировать нас от современных технологий начались уже почти полтысячелетия назад. Собственно, знаменитая Ливонская война Ивана Грозного была как раз попыткой прорвать экономическую и технологическую блокады. В тот момент попытка не удалась, и пришлось еще достаточно долго бороться с этой блокадой, но с переменным успехом борьба идет и по сей день. Вне зависимости от того, монархия ли у нас, республика ли, советский строй или буржуазная демократия. Вне зависимости от того, вооружаемся мы или подчеркнуто миролюбивы. Вне зависимости от того, делаем мы вообще что-нибудь для улучшения отношений с Западом или плюем на это занятие.
Сейчас нам рассказывают о том, что ограничения на сотрудничество с нами в нефтегазовой сфере вызваны тем, что Россия вмешалась в президентские выборы в Америке. При этом то, что сама Америка вмешивается в выборы по всему миру, они считают нормой. Но дело не только в этом. В прошлом десятилетии, когда фирма General Motors разорилась и хотела продать свое германское подразделение Opel, чтобы выручкой погасить долги, выяснилось, что единственный покупатель — российский КамАЗ. Больше никто не хотел покупать предприятие, потому что есть у немцев грустная поговорка «каждый автомобиль рано или поздно становится опелем».
Так вот: как только выяснилось, что единственный покупатель Opel — это КамАЗ, правительство США выделило General Motors гигантский кредит на рекордно льготных условиях, чтобы заблокировать эту продажу.
И заметьте: это было во вполне мирное время, когда Америка претендовала на роль нашего главного политического и экономического партнера.
Нынешний приступ санкций, естественно, объясняется не нашим поведением. Он объясняется тем, что на американских президентских выборах по внутриамериканским же причинам победил не тот человек, на которого сделали ставку «сильные мира того». И теперь эти сильные пытаются доказать, что они ни в чем не виноваты. Что не их политика оттолкнула миллионы сограждан. А все это дело рук злой России.
Но еще раз повторю: причины санкций против России находятся не в самой России. И, соответственно, мы никак не можем этим санкциям помешать. Как бы мы ни вели себя, дело не в нас.
Поэтому лучшее, что мы можем сделать с западными санкциями — наплевать и забыть. У нас и сейчас, несмотря на четвертьвековые усилия части правительства, экономика достаточно сильна, сложна и развита, чтобы мы могли своими силами сделать и придумать все, чего нам не достает. Если же кто-то считает, что жизнь в тех краях, где сочиняют для нас наказания, лучше — то с нашей стороны никто не мешает ему самостоятельно перебраться в тот рай, которого он желает своим согражданам, и на своей шкуре проверить, насколько этот рай хорош.
Вообще, переоценивать роль Запада в нашей жизни не стоит. Само по себе разделение мира на Восток и Запад является западной конструкцией, служащей во многом западным же интересам. Русская цивилизация не относится ни к тому, что мы называем Востоком (состоящему по меньшей мере из четырех качественно разных цивилизаций — исламской, японской, китайской и индийской), ни к тому, что мы называем Западом (также включающему в себя три разные цивилизации — североамериканскую, европейскую и латиноамериканскую). Я уже неоднократно писал об этом.
Россия совершенно самобытна, и одну из причин я указал в статье «Наша сила в том, что нас мало». Если коротко: причина в том, что в России всегда, с самого начала существования государственности, плотность населения была в разы меньше, чем в Западной Европе, и это породило принципиально иное отношение к человеческой жизни, совершенно иную этику. А этика в конечном итоге и формирует цивилизацию.
В результате сегодня нам во всяком случае нет смысла причислять себя ни к Востоку, ни к Западу. А значит — мерить себя, соответственно, «западными» либо «восточными» мерками и переживать о своем несоответствии им.
Мы можем считать себя, например, Севером. И потому, что это справедливо географически, и потому, что «северная» этика, сформировавшая нашу самобытность, весьма значительно отличается и от «западной», и от «восточной».
