Польша начинает что-то подозревать. А точнее — прозревать в отношении к Украине. А если уж быть совершенно точным, то Польша уже четко понимает, кого именно пригрела у себя на груди, поддерживая госпереворот в Киеве. Однако собственные ошибки признаются всегда неохотно. Конечно, не будь рядом России – страны, которую Польша назначила своим злейшим врагом, в адрес Украины звучали бы уже давно не такие мягкие замечания и призывы одуматься, как в этой статье.
Пшемысль, Польша. Марш УПА. Пока еще скромный.
Еще в XIX веке великий историк Юзеф Шуйский (Józef Szujski) писал, что «фальшивая история порождает фальшивую политику». К упрощениям, которые порой перерождаются в фальсификацию истории, склонны многие народы, но для украинцев они могут обернуться катастрофическими политическими последствиями. В Польше проблема диалога с Украиной связана с существующим на Днепре культом членов ОУН-УПА (запрещенные в РФ организации — прим. ред.), отрицанием того факта, что устроенная УПА Волынская резня была этнической чисткой, и оценками операции «Висла» (военно-административная акция 1947 года по выселению непольского населения из юго-восточных регионов Польши — прим. пер.). У нас не понимают, неужели волынский вопрос оказался настолько сложным, что его невозможно отделить как от украинской проблемы национального самоопределения, так и от более ранней истории. Спорных тем существует гораздо больше. В целом они касаются характера и последствий принадлежности части земель современной Украины к Первой и Второй Речи Посполитой, а также оценки польской политики в отношении русинов (украинцев).
Эти проблемы проистекают из того, что историческое сознание украинских элит базируется на довольно рискованном с точки зрения методологии убеждении, будто появление украинского государства — это логичное продолжение, по меньшей мере, тысячелетней истории украинцев и их борьбы за независимость, а украинский народ испокон веков имел право на самоопределение и его защиту с использованием любых средств. Многие считают, что допустимы были даже преступные методы, ведь без борьбы с «оккупантами», москалями и поляками, не могло появиться самое главное — украинское государство.
Война с Россией резко повысила популярность этой националистической идеологии, которая уже раньше начала завоевывать умы молодежи и перекинулась с Галиции на Центральную Украину. Недавно Киевский городской совет прислушался к требованиям шовинистической партии «Свобода» и согласился переименовать одну из главных столичных артерий в улицу Шухевича — главнокомандующего УПА и офицера вермахта, который, по всей вероятности, был замешан в убийстве евреев на территории Белоруссии. Добавлю, что украинский Институт национальной памяти признал, что запрет пропаганды нацизма не распространяется на символику дивизии СС «Галичина».
Одновременно украинская общественность резко осудила как Путина, который в беседе с президентом Макроном назвал жившую в XI веке французскую королеву Анну русской, так и тех, кто совершенно справедливо доказывал, что если Кремль искажает факты, не следует отвечать ему тем же, ведь история Руси — это часть не только украинской национальной истории. Однако за редким исключением украинские интеллектуалы не пытаются остановить национализацию общественного дискурса. Витающая в воздухе идея «кто не с нами, то против нас» оказывает на многих сильное воздействие.
Усилению этого патриотического позерства способствовали, конечно, российская агрессия, война и окончательный крах лозунгов, основанных как на постсоветской ностальгии, так и на любых идеях, которые казались пророссийскими. Украинские националисты не называют сейчас Польшу своим врагом, но видение истории, которое они продвигают (геройством в нем считается любая форма борьбы с «оккупантами») становится основой исторического конфликта не только с россиянами, но также с поляками, евреями и, в некоторой степени, с немцами и белорусами. Оправдание сотрудничества украинских националистов с Третьим рейхом и их участия в массовых преступлениях нацистов против мирного населения идет вразрез с существующим в мире консенсусом в отношении безусловного осуждения такого рода практик, а, значит, отдаляет Украину от Европы.
К сожалению, президент Порошенко и украинское правительство не осознают всей серьезности этих проблем или, руководствуясь внутриполитическими соображениями, считают, что менять курс исторической политики им невыгодно. Через два года должны состояться президентские выборы, так что ура-патриоты станут востребованным электоратом. Националисты активно записываются в добровольцы и идут воевать на фронт.
Сейчас Киев считает польские власти «националистической» силой, которая оказалась в Европе в изоляции и поэтому обладает незначительными (по сравнению с Германией) возможностями в формировании политики НАТО и ЕС в отношении Украины и России. Это, конечно, лишь предлог. К предупреждениям, которые формулировали предыдущие польские правительства, в Киеве тоже не прислушивались. Чем еще кроме игнорирования Польши можно объяснить то, что нам до сих пор не удалось добиться показа на Украине фильма «Волынь» или исключения из украинских законов о декоммунизации пункта, который ставит критику в адрес ОУН-УПА вне закона. Даже те украинцы, которые подключились к историческому диалогу с поляками, зачастую безапелляционно заявляют, что суверенный народ имеет право сам выбирать себе героев. Они усматривают обманчивую симметрию между историей польского и украинского народов или даже продвигают мысль, что Польша хочет снова «колонизировать» Украину — на этот раз в ментальном плане. При этом подразумевается, что корнем всех проблем стала партия «Право и Справедливость» (PiS). Распространению этого убеждения способствуют некоторые польские круги, которые недооценили развитие украинского национализма, а сейчас питают иллюзии, что это всего лишь «легкий насморк».
Такая позиция исключительно близорука. Оправдание сотрудничества с нацистами и массовых преступлений против мирного населения вызывает тревогу не только у подавляющего числа поляков, но также у Израиля и — в целом — у западных друзей Украины. Историческая политика не может выступать объектом суверенитета, поскольку она влияет на то, как воспринимают страну за границей, и определяет, смогут ли политические элиты соседних стран убедить собственных граждан в том, что защищающейся от нападения Украине нужно оказать помощь. В Кремле прекрасно это понимают, а в Киеве, что самое удивительное, нет. Европейский парламент еще в 2010 году предупредил Украину, что оправдание сотрудничества с нацистами и европейские ценности — это несовместимые вещи.
На фальсификацию истории и подтасовку фактов, которыми занимается Россия, нельзя отвечать националистической контрпропагандой: из-за нее страна рискует утратить накопленный за последние годы моральный капитал, а украинцы — имидж народа, который превосходит россиян в политической зрелости. Стратегия исторической контрпропаганды может привести к тому, что различия между агрессором и его жертвой сотрутся, ведь обе стороны игнорируют историческую правду и похожим образом оправдывают преступления тоталитарного СССР или преступных ОУН и УПА. Зная цинизм Кремля, можно предположить, что там уже радостно потирают руки или даже стараются убедить украинских националистов в верности их карикатурной версии истории.
Для польских элит, где уже много лет существует политический консенсус по поводу поддержки Украины, историческая политика Киева имеет значение во внешне- и внутриполитическом аспекте. «Революция достоинства» и идеализм тысяч добровольцев, которые встали на защиту независимости Украины, вызвали в Польше всеобщее восхищение. Сейчас такое же всеобщее недоумение вызывает то, что на Украине выдвигают на первый план людей, способных разжечь рознь, как Шухевич, а не тех, кто мог бы сплотить народ, как защищавшие Донецкий аэропорт «киборги».
Появляются опасения, что ограничение плюрализма в общественных дискуссиях и национализация истории на Украине приведут к появлению украинского маккартизма, а это похоронит надежды на успешную трансформацию и европеизацию этой страны в обозримом будущем. В таком случае поляки изменят свое отношение к украинцам, а популярность приобретут силы (часто находящиеся под влиянием структур, связанных с Россией), которые считают, что политику Польши в отношении Украины необходимо увязать с решением вопроса о бандеризме. Это негативно отразится на положении огромного количества украинских мигрантов в Польше, часть из которых (в том числе обладатели Карты поляка, но де-факто украинцы) в ближайшие годы станут польскими гражданами.
Интенсивное укрепление общественных и экономических связей между Польшей и Украиной делает разрядку напряженности, возникшей на историческом фоне, важным делом не только для внешней, но и для внутренней политики. В создавшейся ситуации нужно завязать диалог с украинцами и предпринять активные шаги по продвижению на Украине такой версии совместной истории, которая станет альтернативой националистическому подходу. Здесь будут уместны как соответствующие политические заявления, так и институциональные решения. Следует также наладить взаимодействие с Израилем и Германией, чтобы выработать стратегию реагирования на случаи оправдания тоталитарных преступлений. Наконец, следует помнить, что в интересах поляков — народа, который, в том числе, в XX веке, неплохо на фоне других выдержал проверку историей — показать другим пример умения трезво оценивать свое прошлое. Если мы не сделаем этого, шансов на то, что таким путем пойдут наши соседи, будет гораздо меньше.
Лукаш Адамский — историк, заместитель директора Центра польско-российского диалога и согласия. В 2014 году — член Специальной мониторинговой миссии ОБСЕ в Украине, Rzeczpospolita, Польша
Перевод ИноСМИ
